Читальный зал

Смысл и бессмысленность сопротивления

Восстание членов «зондеркомандо» в Аушвице-Биркенау 7 октября 1944 г. – бесспорно, апофеоз еврейского сопротивления и еврейского героизма в годы Холокоста. Как непосредственные носители главного людоедского секрета Третьего рейха члены «зондеркомандо» априори были более других обречены на смерть, чем сжигаемые ими люди. Но четких инструкций, предписывающих сменять «зондеркомандо», скажем, каждые четыре месяца или полгода, не было, иначе бы немцы их строго исполняли, а в самих акциях исполнения прослеживалась бы более строгая периодичность, нежели это было на самом деле.

Впрочем, по свидетельству коменданта Аушвица Рудольфа Хëсса, существовало некое распоряжение Адольфa Эйхмана, согласно которому рядовых членов «зондеркомандо» полагалось ликвидировать после каждой большой акции. В слове «большой» и было их спасение, ибо калибры акций определялись на месте. Акции же были каждый день, стали рутиной, и менять опытных профессионалов на рядовых необученных при таком раскладе не было никакого смысла. Наоборот, при усилении «акций» требовались дополнительные рабочие руки. Немцы, конечно, ценили их опыт – живые они были им все же полезнее, чем безвредные мертвые; да и обучать новеньких в самый разгар перенапряжения с ликвидацией венгерских евреев было некогда и себе дороже.

И если ротации, то есть массовые смены составов «зондеркомандо», и происходили, то совершенно по другим причинам и непредсказуемо непериодически. Самое важное, что такая угроза и так висела над ними каждый день, каждый час и каждую минуту.

Отсюда тактика, она же стратегия, самой «зондеркомандо» – выбрать момент, восстать, вывести из строя печи и газовни, перерезать проволоку и прорваться за пределы лагеря, а там... а там – на волю! В Татры, в Бескиды, например. К партизанам!

Иными словами, достойной целью восстания представлялся именно массовый и успешный побег. То же самое, к слову, было и в других лагерях смерти – в Треблинке и Собиборе.

Удачные побеги становились спасением для отдельных людей, но со временем возникла и окрепла решимость поднять такое восстание, которое дало бы возможность бежать как можно бóльшему числу узников. Что, собственно, и произошло 7 октября 1944 г. – в день восстания еврейской зондеркоманды в Аушвице-Биркенау.

Поэтому в высшей степени недобросовестны попытки приуменьшить значение как побегов, так и восстания утверждениями типа: да они же «спасали свои шкуры»! да они же хотели «всего лишь» убежать – как будто другие восстания имели своей целью взятие Берлина.

Кстати, о побегах. Согласно данным историка Т. Ивашко, их было зафиксировано 667, из них еврейских – 76, то есть чуть больше 10%. Еврейские побеги были потому сравнительной редкостью, что шансов на успех у них практически не было. Без больших надежд на сочувствие и помощь со стороны окрестных поляков, у евреев (даже у польских) серьезных шансов уцелеть не было. Местное польское население охотно помогало польским беглецам; неохотно, но все же помогали – русским, а еврейских, как правило, выдавали или, если за этим таилась хоть какая-то выгода, грабили и убивали сами.

Лучше всего о преобладающем у поляков отношении к евреям говорил тот характерный жест, которым они повсеместно и глумливо встречали и провожали эшелоны с евреями, – провести ладонью по горлу, словно ножом – бжик-бжик. «Конец вам, евреи, конец!» – вот что означал этот жест, а вовсе не «предупреждение евреев об опасности», как столь же дружно, но с безнадежной неубедительностью пытались «объяснить» Клоду Ланцману те же самые поляки, но спустя 30 лет.

А о том, как на самом деле воспринимался этот жест теми, кому он был адресован, написал Залман Градовский: «И как ужасно! Вот стоят две молодые христианки, заглядывают в окошки поезда и проводят рукой по горлу. Трепет охватывает тех, кто видел эту сцену, кто заметил этот знак. Они молча отшатываются, как от призрака. Они хранят молчание, не в силах рассказать об увиденном. Они не хотят усугублять горе, которое с каждой минутой и так становится все тяжелее, кажется, что уже вот-вот...»

…И тем не менее первые еврейские попытки побега из Аушвица-Биркенау датируются еще 1942 г.! Люди прятались в грузовиках, которые вывозили из лагеря цемент, кирпич или мусор. Необходимость заранее «договориться» с охраной делала такие побеги крайне рискованным предприятием.

Куда более удачными оказались побеги через так называемые «малины» (по аналогии с тайными укрытиями в гетто) – небольшие щели-укрытия, устроенные в канализационных люках, внутри штабелей досок или (самые безопасные) под землей, в мелиорационных коллекторах. Они находились за круглосуточно охраняемой территорией лагеря (туда часто выводили на дневную работу), но внутри контура так называемой большой “Postenkette” (цепи часовых), охранявшейся только днем и снимавшейся на ночь. Люди «исчезали» с места работы и отсиживались в такой «малине» два или три дня, пока их не переставали искать. Тогда, под прикрытием ночи, они выползали из «малины» наружу, оставляя ее в полном порядке для следующего «пользователя» (если об этом существовала предварительная договоренность), и двигались чаще всего на юг или юго-восток, вверх по Соле – в направлении Бескид и близкой Словакии.

Многим удалось бежать именно таким образом, но каждый раз, когда побег обнаруживался, поднимали тревогу и завывали сирены, начинались поиски, в результате которых многих беглецов все-таки ловили. Тогда их или убивали на месте, или доставляли в лагерь Аушвиц-1, где, после допроса в 11-м блоке, как правило, казнили, чаще всего – для устрашения остальных – публично.

Не случайно едва ли не все успешные еврейские побеги пришлись на 1944 г. 5 апреля – спустя почти месяц после ликвидации так называемого «семейного лагеря» с евреями из Терезиенштадта – вместе с настоящим эсэсовцем (sic!) Виктором Пестиком бежал переодевшийся в эсэсовскую форму Витеслав Ледерер, прибывший в Аушвиц из Терезина в декабре 1943 г.: он добрался до Чехословакии, связался с подпольщиками, жил в укрытиях в разных городах и несколько раз тайно посещал Терезин. Там он встречался с членами еврейского Совета старейшин и рассказал им о том, чтó их ожидает в Аушвице. Но те не поверили ему, а только качали головами и всё показывали почтовые карточки из мистического «Ной-Беруна» с датой 25 марта: столь недостоверными и нелепыми байками они решили свои 35 тыс. евреев не волновать.

Случай с Пестиком – не единственный в своем роде. Упомянем и два очень похожих парных побега поляка в форме СС и еврейки (раздобыть форму СС можно было только при активном пособничестве кого-то из СС). Первый побег – Эдека (Эдварда) Галинского и «лауферки» (посыльной) Мали Циметбаум из Бельгии – хорошо известен. Он начался 24 июня 1944 г. и довольно удачно: эсэсовец, согласно приказу, эскортирует узницу. Но 6 июля, то есть спустя две с лишним недели, Малю арестовали на словацкой границе, после чего Эдек сдался сам. В Аушвице их пытали, но своих сообщников они не выдали. Эдека, выкрикнувшего перед смертью: «Да здравствует Польша!», публично повесили в мужском лагере, а аналогичная казнь Мали в женском лагере была сорвана: в момент зачитывания приговора она перерезала себе вены и еще полоснула бритвой по лицу ротфюрера Риттера, бросившегося отнимать у нее бритву. Казнь прекратили, а Малю перевязали и отвели в ближайший крематорий, где, видимо, застрелили.

Менее известным и героичным, зато более успешным оказался побег Ежи Билецкого и Цили Стависской, начавшийся 21 июля 1944 г. Пойдя не на юг, а на север, в сторону Генерал-губернаторства, они добрались до городка Михова, где с помощью польского населения смогли «залечь на дно» и дождаться освобождения.

7 апреля 1944 г. убежали словацкие евреи Рудольф Врба (настоящее имя Вальтер Розенберг) и Альфред Ветцлер: оба работали в Биркенау регистраторами (после их побега все регистраторы-евреи лишились своих мест). Переждав три дня в «малине», они пошли вверх вдоль Солы, пересекли границу со Словакией и, благодаря помощи случайно встреченных людей, 25 апреля благополучно добрались до Жилины. Некоторое время их прятали в надежном месте в предгорьях Татр, в Липтовски Святы Микулаш (см. также «ЕП», 2019, № 9).

Следующую пару составили Чеслав (Цешек) Мордовиц и Арношт Росин, причем Росин – бывший и старейший член «зондеркомандо» и, наверное, единственный, кому удалось от этой «чести» откупиться. Они бежали 27 мая 1944 г. – и примерно по той же схеме, что Ветцлер и Врба. 6 июня их даже арестовали в словацкой деревушке Недеца, но приняли за контрабандистов (у них были с собой доллары) и отпустили, вернее, позволили местной еврейской общине выкупить их из тюрьмы и спрятать все в том же Липтовски Святы Микулаше.

Время от времени члены «зондеркомандо» пытались бежать и со своих рабочих мест, но всегда неудачно. Особенно громким был провал побега пятерки во главе с французским евреем-капо Даниэлем Остбаумом, подкупившим охрану. Их поймали и, вместе с подкупленным охранником, которого Остбаум потом выдал, казнили. Этот побег, возможно, был использован как дополнительный повод для очередной ликвидации «зондеркомандо»в феврале 1944 г. – той самой селекции, о которой пишет Градовский в «Расставании».

Неповиновение и восстания: групповой и личный героизм

Кроме побегов, были в лагере и другие задокументированные разновидности еврейского сопротивления или коллективного неповиновения. Так, ночью 5 октября 1942 г. около 90 евреек-француженок были убиты во время «кровавой бани», устроенной эсэсовками и немками-капо (из уголовниц) в бараке женской штрафной роты в лагерном отделении Аушвица в Будах (близ Биркенау). Шестеро из их особенно рьяных убийц были даже казнены 24 октября после проведенного политотделом расследования.

Встречался и еврейский самосуд – правда, только по отношению к «своему», к еврею-коллаборационисту. Так, если верить Б. Бауму, то жертвами самосуда жертв стали в новогоднюю ночь 1945 г. и некоторые узники основного лагеря Аушвиц-1, в частности бельгийский еврей, выдавший гестапо десятки соотечественников, или капо Шульц (легендой, по-видимому, является новелла о том, как «незарегистрированные» евреи из Лодзи якобы сами забили до смерти ненавистного им председателя юденрата Хайма Румковского, тоже «незарегистрированного», – прямо перед их общей газацией).

А вот история, которая облетела весь концлагерь: с небольшими вариациями ее рассказывали десятки человек. 23 октября 1943 г. в Аушвиц прибыл транспорт с так называемыми «евреями на обмен» из Берген-Бельзена, в основном богатыми евреями из Варшавы. Их заставили раздеться, и тогда одна женщина – Франциска Манн – красавица-артистка, улыбнувшись, хлестнула только что снятым бюстгальтером по лицу стоявшего рядом высокопоставленного эсэсовца (Квакернака), выхватила у него револьвер и двумя выстрелами смертельно ранила рапортфюрера СС Шиллингера, стоявшего рядом с Квакернаком, а также самого Квакернака или унтершарфюрера СС Эмериха. После этого и другие женщины набросились на эсэсовцев в попытке выхватить у них оружие, но всех их перестреляли на месте. Своего рода Массада посреди Холокоста!

Не были покорными овцами и некоторые из тех стариков и женщин с детьми, что не прошли селекцию на рампе и были доставлены на скорую смерть в зону крематориев. В разгар массовой “венгерской” операции, когда эшелоны прибывали впритык друг за другом, случалось и так, что селекция проводилась в такой спешке, что на казнь отправляли едва ли не всех без разбору. Тем выше была готовность евреев к неповиновению и спонтанному сопротивлению, к попыткам вырваться из раздевалок перед газовнями или к отказу спускаться в них. Отчаявшиеся люди разбегались по территории лагеря в поисках возможности скрыться, чем создавали непредусмотренные осложнения немцам в их продуманной технологической цепочке уничтожения евреев. В результате начиная с 3 июня 1944 г. пришлось не выключать ток в проволоке ограждения и в дневное время.

Спонтанное сопротивление демонстрировали иногда и сами члены «зондеркомандо». Ярчайший пример – сольное восстание Альберто Эрреры, греческого еврея из Афин, участвовавшего в подготовке и общего восстания «зондеркомандо». Есть две версии его подвига. Согласно Э. Айзеншмидту, два греческих и три польских еврея транспортировали однажды пепел к Висле под конвоем всего лишь двух эсэсовцев. Греки, в том числе Эррера, напали на своих охранников, утопив одного из них, а сами переплыли на другой берег, где вскоре и были пойманы (все трое польских евреев при этом стояли и безучастно смотрели). По версии Ш. Венеции, было всего двое эсэсовцев и двое греков (второй – Хуго Венеция). Каждый из греков должен был нейтрализовать одного охранника, но если Эррера это сделал, то Хуго Венеция не смог. В результате второй эсэсовец ранил переплывавшего Вислу Эрреру в плечо, и погоня обнаружила его уже умершим от потери крови. Хуго Венецию забрали в Бункер, а расчлененное тело Эрреры было выставлено на принудительное обозрение на столе во дворе крематория II: каждый член «зондеркомандо» должен был пройти мимо стола и заглянуть в глаза голове жертвы.

Греческие историки датировали это событие интервалом между 21 и 29 сентября. Однако новейшие находки однозначно датируют это событие 9 августа 1944 г. Тем самым селекция «зондеркомандо», состоявшаяся 23 сентября 1944 г., могла быть в том числе и реакцией на побег Альберто Эрреры.

9tv.co.il