Читальный зал

Рисунок Керен Ройз

Ушли в архив 

В начале двухтысячных московский юрист Сергей решил восполнить пробел в своей родословной. Он знал, что его предки жили на Украине, и обратился к известному в еврейских кругах генеалогу с просьбой помочь. Тот согласился. Заказчик и исполнитель оговорили сроки и стоимость – Сергей заплатил $ 400. Спустя какое-то время ему сообщили, что нужные материалы не сохранились, и предоставили только небольшую неинформативную выписку за подписью сотрудника архива. Однако Сергей усомнился в том, что дело тупиковое, и решил самостоятельно все перепроверить. Он поехал на Украину, наладил контакт с местными специалистами и благодаря этим связям выяснил, что историю его семьи можно проследить в архиве вплоть до 1816 года. Выписка, которую ему показали в Москве, не имела отношения ни к тем фондам, ни к тем делам, которые на самом деле были ему необходимы. Генеалог свою ошибку признал и сослался на плохую работу украинских партнеров. «Деньги, кстати, возвращать отказался», – заметил Сергей.

Поле специалистов, которые предлагают найти в архивах еврейские документы или составить родословную, с тех пор существенно разрослось, и капканов на нем прибавилось. С раввинатом, когда подтверждение еврейства нужно для хупы, или с посольством, если обращается потенциальный репатриант, шутить никто не будет. Но для личного пользования вполне могут прислать несуществующий архивный документ о предках. Именно так поступил один бывший белорусский архивист. Его «невнимательность» стала очевидной, когда заказчики случайно, по базе данных ДНК, нашли более подкованных в архивных делах родственников. Еще один популярный маневр у псевдогенеалогов – исчезать из поля зрения заказчика, получив стопроцентную предоплату.

«Архивные услуги – это сфера, которая никак не регламентируется законодательством, – объясняет Залман Шкляр, основатель архивно-поисковой службы «Архивист». – Будь то услуги частных лиц или компаний, зачастую все договоренности между архивистом и заказчиком исчерпываются рукопожатием и переводом денег на счет. А насколько архивист качественно выполнит свою задачу – большой вопрос».

Даже сами генеалоги иногда попадают в подобные ситуации, связавшись с недобросовестными коллегами.

«Мы договорились обменяться документами по бартеру: человек должен был найти нужный мне документ в своем архиве, а я для него – в своем, – рассказывает известный генеалог Надя Липес. – Я все нашла и отправила, а он «пропал без вести». Причем тот товарищ все еще работает, и ему кто-то даже что-то эпизодически заказывает. То есть он такой «плавающий» аферист. Деньги берет со всех, но заказы не все выполняет».

Обращаться в архивы иногда приходится даже тем, кто считает, что у него-то с доказательством еврейства все точно в порядке, есть весь пакет документов, и подтвердить право на репатриацию будет легко. Только на приеме у консула многим приходится обратить внимание на то, что свидетельства о рождении родителей или метрики бабушки были выданы повторно, а посольству нужны исключительно оригиналы. Где их взять – зачастую совершенно непонятно. Тогда на помощь приходят профессиональные архивисты. Они знают множество окольных путей, которые могут привести к истине.

Надя Липес – еврейский архивист. У нее открытый профиль на фейсбуке, где она делится мыслями о работе и повседневных мелочах.

«Мои двери всегда открыты для вас. Выходите» – такая надпись одно время висела у нее вместо юзерпика. У Нади сложилась репутация человека, который знает свое дело и неукоснительно соблюдает все договоренности, но уверяют, что под горячую руку ей лучше не попадаться.
Вопреки реноме женщины-грозы, под натиском которой не устоит ни одна архивная дверь, Надя оказывается приятным и спокойным собеседником.

«Я сама про себя все время рассказываю какие-то гадости, а потом удивляюсь, почему люди меня боятся», – иронично замечает она.

На самом деле насмешки над нелепыми запросами клиентов, которые она публикует в фейсбуке, не более чем способ отсеять лишние обращения.

«Люди – очень странные существа. Евреи делают все, чтобы никто не догадался, что они евреи, а неевреи упорно выдают себя за евреев», – убеждена Липес.

Подавляющая масса обращений к еврейским генеалогам – это именно попытка причислить себя к евреям. Основания для этого часто бывают зыбкими, как мираж, – вроде кудрявых волос прапрабабушки или информации о том, что деда звали Моисей. Надя в таких случаях совершенно бескомпромиссна. Похоже, она уже устала объяснять, что «еврейские» имена в дореволюционной России могли означать лишь то, что детей называли по святцам.

«Я сразу могу понять, что никаких еврейских корней у человека, который ко мне обращается, нет, – говорит она. – Такие люди обычно пишут: «Мне сказали, что вы можете помочь с поиском еврейских корней. Вы можете?», и я сразу отвечаю «нет». Постановка вопроса уже говорит о том, что никаких документов нет, как и шансов на то, чтобы они были. На правильно заданный вопрос люди быстро получают правильный ответ».

Настоящие евреи обращаются к Наде, как правило, с двумя целями. Первая – найти и восстановить документы, которых им не хватает для теудат-зеут. Вторая – заказать родословную. Правда, составляя свое семейное древо, многие попутно рассчитывают подтвердить и право на репатриацию. Хотя для архивистов это две разные задачи и разный тип поиска. В израильском посольстве требуют конкретные свидетельства в их оригинальной версии, а для составления родословной генеалог вполне может оперировать косвенными свидетельствами, чтобы таким образом выйти на более старшее поколение. Как и большинство специалистов архивного поиска, Липес начинала с истории своей семьи.

«Я дошла до четырех своих предков, которые родились с 1720 по 1740 год. При этом у меня нет ни единого свидетельства о рождении вообще, кроме свидетельства о рождении моего деда», – рассказывает Надя. И знала она при этом только то, что Липесы жили в Уманском уезде.

«У меня нет прямого перехода между прадедом и его отцом. В переписи, которая существует, мой прадед не указан в качестве сына», – говорит архивистка. Но молодой и старый Липесы, имя одного из которых совпадало с отчеством другого, жили в 12 километрах друг от друга и оба торговали мукой – так Надя сделала вывод, что они отец и сын. Позднее предположение подтвердила генетика, когда на Надю через сервис 23andMe вышли потомки родного брата ее прадеда. «Комбинация архивных документов и анализа ДНК на 100 % подтвердила мою мужскую ветку без единого свидетельства о рождении. Израильское посольство все это, конечно, не устроило бы».

Документы становятся общедоступными и можно сделать их копию тогда, когда они из ЗАГСов перемещаются в государственные архивы. В ЗАГСе можно получить либо свидетельство, либо справку, но копию актов записей там не выдают практически никогда. Период хранения документов в ЗАГСе различный. Условно все постсоветские ЗАГСы можно поделить на две группы: в одной срок, когда документ попадает под закон о персональных данных, составляет 100 лет, в другой на четверть века меньше. Россия, Беларусь, страны Балтии и Молдова относятся к первой группе, как и большинство стран Европы. Во вторую входят Украина, Грузия, Азербайджан, страны Средней Азии, там остался советский норматив – 75 лет.

Надю Липес часто представляют как специалиста в архивном поиске по Украине. Она поправляет: по Украине у нее есть собственная база, что среди генеалогов большая редкость, а работает Липес везде, но только с еврейскими документами. Говорят, нет документов, до которых Надя не сможет добраться. Для этого она использует обширные личные связи и деньги. Некоторые коллеги упрекают ее в том, что она спонсирует коррупцию. Липес спокойно парирует: «Все делают то же самое, просто не все об этом говорят вслух!»

Собственную картотеку она начала собирать в 2013 году. «Я поняла, что люди все время заказывают одно и то же, поэтому решила потратить время и деньги, чтобы никогда по какому-то конкретному поводу в архив не возвращаться», – объясняет Липес, которая наизусть знает, по каким украинским местностям сохранились документы, а где их даже не стоит пытаться искать. Хуже всего придется евреям, предки которых были из Полтавской области: в местный архив во время Великой Отечественной войны попала бомба, он полностью сгорел, и сохранились только отрывочные данные по самой Полтаве. «В остальных областях по каким-то населенным пунктам есть, а по каким-то нет. Или могут быть переписи населения, но нет ни документов из данных ЗАГСов, ни метрик. Либо вообще ничего нет, но есть нотариальные списки или еще какая-то штука, которая в принципе показывает, что люди жили в этом населенном пункте», – рассказывает Липес. «Иногда человек обращается ко мне, и я сразу говорю, что этих документов нет, можете их не искать. На такие запросы я два-три раза в день отвечаю. Или, например, с ходу спрашивают, сколько стоит родословная. Я объясняю, что она может не стоить ничего, потому что по вашей местности ничего нет. Мне несложно сказать человеку бесплатно эту важную информацию».

Составлять базу по Украине Наде помогают пять сотрудников – сейчас в реестре уже более двух с половиной миллионов имен. Чуть меньше половины из них можно увидеть на ее сайте lipesdatabase.com. Там собраны данные переписей по украинским губерниям и раввинские книги. Обнаружив своего предка, можно выкупить копию документа. Данные Надя выложила онлайн два года назад. После того, как ее вспомогательную картотеку, которую она использовала для дальнейших детальных поисков, взломали и выкрали. Как выяснилось, чтобы составить алфавитный список евреев Одессы. Преступление было совершено аккуратно, Липес узнала о нем только тогда, когда один из участников «концессии» невзначай проболтался. «И вы не поверите, с виду же интеллигентнейшие и приятнейшие люди!» – смеется Липес.

База Нади продолжает пополняться. «Еврейские родословные не самые простые, – считает Липес. – С русскими крестьянами все обстоит гораздо понятнее, потому что они не покидали своих деревень, а среди евреев достаточно много было тех, кто переезжал постоянно».

Липес говорит, что в среднем люди не знают о своих предках почти ничего, а то, что, как им кажется, они знают, часто оказывается неправдой, особенно если речь заходит о месте жительства. Разрешения на работу или обоснование для въезда в город, личные дела, справки о сдаче экзамена и даже протоколы допросов – восстанавливать еврейскую биографию приходится, как пазл, в котором любой, на первый взгляд даже самый малозначительный факт, может сыграть решающую роль и указать на то, в каком именно архиве искать документы. Генеалоги шутят: чем спокойнее жил ваш предок, тем сложнее его разыскать. То, что когда-то считалось компроматом, теперь может подтвердить чье-то право на репатриацию.

«Каждая еврейская родословная – это как детектив. Она не повторяется. Потому что люди иногда такое мутят из своей биографии, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И вот это как раз мне и интересно. Еврейские родословные, в отличие от православных или каких-то других, не скроены по одинаковому лекалу. И то, что ты сделал одну родословную, совсем не значит, что так же можешь сделать и вторую», – говорит Липес, которая в детстве собиралась стать милиционером и любила читать детективные романы.

До того, как заняться генеалогией, Надя Липес работала в туризме. Однажды на курсы гидов, где она обучалась, приехал читать лекцию об архивном деле Владимир Палей.

Фактически именно он стал первым заказчиком Нади – попросил выяснить в украинских архивах интересующий его вопрос. К тому моменту Палей уже был хорошо известным генеалогом. Он начал работать, как только архивы стали общедоступными.
«В советские годы это в принципе невозможно было сделать, – вспоминает Владимир. – Нужно было иметь письмо из соответствующей организации. В этой организации ты должен был числиться либо сотрудником какого-то научного института, либо как минимум иметь срочный трудовой. В письме обязательно указывалась тема исследования, и работать с архивами ты мог только по ней».

В 1992 году Владимир Палей стал одним из тех, кто основал в Москве Еврейское генеалогическое общество бывшего Советского Союза. Вопрос о репатриации тогда еще ни перед кем не стоял. Предками интересовались люди старшего поколения – молодой Палей был чуть ли не единственным исключением. Его выбрали президентом.

«В Еврейском генеалогическом обществе было условно три группы, – вспоминает Владимир. – Люди, которые интересовались историей своей семьи, и им не с кем было это обсудить. Вторая группа – научные академические сотрудники, которых интересовала не только семейная история, но и источниковедение в принципе: где, что, как и по какой системе искать в архивах. Третья группа была самая немногочисленная – вот такая молодежь, как я тогда, мы были практики, хотели идти в архивы и выяснять на месте, как со всем этим работать. Мы были готовы взять заказ у первых и потом рассказать вторым, как и по какому принципу работать. То есть получилось, что я оказался на стыке этих трех направлений: и тех, кто интересуется своим семейством, и тех, кто интересуется источниковедением, и тех, кто готов быть практиком».

Тридцать лет назад никто не знал, где какие документы хранятся, что утрачено, а что сохранилось. Теперь для профессиональных архивистов загадок не осталось. «Уже накоплен огромный опыт. Мы знаем, где что находится, как зайти туда, куда вроде бы нельзя зайти, и почему, например, дела репрессированных в Хабаровском крае находятся в Омске, а не в Хабаровске», – говорит Владимир. На коммерческие рельсы еврейская генеалогия встала не сразу – в начале нулевых, а запросы, связанные с восстановлением документов для репатриации, появились лишь 78 лет назад. Сейчас Палей занимается не только еврейскими, но и генеалогическими исследованиями в целом.

Некоторые из тех, кто обращаются к архивистам, считают, что их случай очень сложен, хотя профессионалу достаточно одной консультации, чтобы подсказать, где и что искать. Палей говорит, бывает и ровно наоборот: «еврейский корень так глубоко закопан, что его надо доставать не лопатой, а экскаватором». Характерная ситуация, когда прабабушка по женской линии русифицировала имя, несколько раз вышла замуж, сменила фамилию, переехала в другую республику, и никаких прямых ее документов при этом не сохранилось.

В таких случаях исследователи идут окружным путем: выясняют, кто были ее мужья, чем они занимались, поднимают их личные дела на службе и другие анкеты, в которых они оставляли сведения о жене. «Получается большая серьезная объемная работа. Она стоит больших денег, и не каждый готов такую сумму заплатить», – говорит Палей. Его называют не только самым опытным, но и самым дорогим специалистом. Сам он отвечает уклончиво: стоимость услуг индивидуальна, потому что индивидуальны и запросы.

«Когда надо достать несколько простых справок, которые лежат на поверхности и находятся в определенных ЗАГСах, то это бесплатная консультация и 350 рублей госпошлины. Когда же нужно искать личные дела, выуживать из человека исходную информацию, а потом по всем государствам мира разыскивать, в каких архивах это лежит, и доставать то, что не совсем можно достать, то это совершенно другая история и совершенно другие бюджеты», – объясняет Палей.

Подтверждение еврейства в сложных случаях может обойтись в сотни тысяч рублей. Но самыми дорогими являются услуги по составлению и написанию родословной. Максимально глубокая проработка вопроса может обойтись в миллионы рублей.

«Когда человек уже всего добился в материальном мире и хочет увековечить себя в памяти потомков, для этого ему нужно вспомнить предков, собрать максимум информации по всем возможным линиям в своей родословной, чтобы поместить себя в центре, а дальше его дети, внуки, последующие поколения. Таких людей, в принципе, не очень много, но каждый такой заказ – очень объемный и по затратам времени, и по бюджету», – говорит Палей.

У еврейских родословных есть специфика – большая часть евреев оказалась в Российской империи после раздела Речи Посполитой, где никакого персонального учета населения не велось. Жители «русской Польши» попали под самую раннюю ревизию податного населения 1786 года, в которой учитывались только мужчины – главы семейств, евреи были еще без фамилий, а сама перепись очень плохо сохранилась. Только в ревизской сказке 1811 года фигурирует полный состав семьи с фамилиями, где есть и пожилые люди, которые могли появляться и в более ранних переписях. Таким образом, в теории документально подтвердить свою родословную можно вплоть до начала XVIII века. Исключение составляют те семьи, предки которых были знаменитыми раввинами: тогда линию родства можно выстроить как минимум до XIV века.

К архивистам обращаются и те евреи, которым не нужна ни информация о пращурах, ни подтверждение еврейства. Они просто ищут кузенов. Число таких заказчиков в последнее время растет. Как правило, это люди старшего возраста, которые начали испытывать недостаток общения и вспоминают, что у их бабушек и дедушек были братья и сестры, а значит где-то есть и их внуки. «Часто бывает, что это люди примерно одного возраста, иногда даже более-менее одной профессии, ведь у них же есть общий предок и, скорее всего, они одного социального круга. Но они могут жить в разных странах, поэтому нуждаются в помощи, чтобы найти друг друга», – объясняет Палей.

В его портфолио было много трансграничных исследований, когда семьи разъехались по разным континентам, и теперь человек из одной части света ищет свои корни в другой. Даже если необходимо найти предков португальцев или австралийцев, путь которых однажды прошел через Российскую империю, запрос с большой долей вероятности попадет именно к Палею (paley.info). В 1990-е Еврейское генеалогическое общество бывшего Советского Союза вступило в Международную ассоциацию еврейских генеалогических обществ, став ее 51-м членом. По старой памяти все еврейские запросы с «русским следом» иностранные коллеги перенаправляют к Палею. Одно из первых таких дел оказалось невероятно увлекательным. Американский банкир узнал из бумаг покойной матери, что был воспитан не отцом, а отчимом, и о своих истинных предках ему ничего не известно. Выяснилось, что его родной дедушка окончил жизнь знаменитым врачом в США, хотя прежде был педиатром в Петербурге, но началась его история в Киевской губернии, продолжилась в Тифлисе и Подольске, потом перенеслась в Швейцарию, затем в Петербург, после в Воронеж, затем опять в Петербург, а дальше события развивались уже в Стамбуле, Белграде, Париже и Нью-Йорке. «Все это нужно было поднять, и в обратном порядке пройти за ним по всей цепочке, найти его родителей, дедушек и бабушек, друзей, семью жены. Это было очень увлекательно и совершенно непредсказуемо», – говорит Владимир Палей.

Еврейские родословные с невероятной географией составляли многие профессиональные генеалоги. Есть такой кейс и у Залмана Шкляра. 

Ему, чтобы обнаружить еврейские корни заказчицы, пришлось обращаться в немецкие, казахстанские, украинские и российские архивы. Пожилая женщина выросла сиротой и считала себя еврейкой из-за детских воспоминаний, в которых молился дедушка-иудей. Как выяснил Шкляр, ее отец-немец по фамилии Шенк был выслан из СССР, а мать Рахель репрессирована. На то, чтобы подтвердить право внуков Рахели на репатриацию, у Залмана ушло около трех лет. Его архивно-поисковая служба «Архивист» имеет обстоятельный сайт с запоминающимся адресом gosarchive.org и занимается архивным поиском широкого диапазона более 25 лет. Поиск выходит далеко за рамки еврейских биографий и людских судеб. Служба Шкляра берется восстановить даже утраченные архивы предприятий – технические и правовые документы.

«Архивист – человек дотошный и педантичный. Он копает так, чтобы найти все. Для нормального архивиста нет препятствий, чтобы полностью обнаружить информацию, если она существует», – говорит Залман. Он скептически относится к деятельности контор, которые предлагают за небольшую плату собрать документы для эмиграции в Израиль. Такие люди могут помочь человеку только в том случае, если помощь ему не нужна, он справился бы и сам. «Эти люди находят какие-то общие документы, современные справки и консультируют по заполнению анкеты для посольства, – говорит Шкляр. – Но когда человек приходит, и консул просит принести дополнительные документы, «архивисты по объявлению» исчезают. То есть получается, что деньги заплачены, а в результате отказ и нужно восстанавливать документы из архивов, к которым люди не знают, как подступиться».

Практикующий юрист Залман Шкляр – один из немногих, кто регламентирует отношения с заказчиками в письменной форме, детально прописывая все – от сроков выполнения до меры ответственности сторон. То, чем занимается компания «Архивист», обозначено на сайте, как тарифные планы: «Все включено. Дела наследственные» – 400 000 рублей, «Подтверждение родства для захоронений» – 50 000, «Дела судебные. Все включено» – 700 000 и так далее. Сроки и цены открыто обозначены везде, кроме случаев, когда речь идет о родословной и предсказать, как далеко зайдут поиски и как долго они продлятся, невозможно.

«Когда клиент ко мне приходит, мы с ним сидим несколько часов, все прорабатываем, обговариваем и составляем договор. В нем у меня прописывается план действий, сколько стоит наша услуга, сколько времени это занимает, какие есть риски, гарантии и обязанности сторон», – поясняет Залман. В штате его компании работают архивист по вопросам генеалогии, специалист по вопросам получения гражданства и вида на жительство, юрист по наследственным делам и доказательству родства. Шкляр говорит, что для доступа к документации использует только правовые инструменты, и это позволяет делать даже фотографии актовых записей в российских ЗАГСах.

«У меня не чисто архивные услуги, а смешанная форма – юриспруденция на стыке архивного поиска документов. Я могу инициировать гражданские дела в суде, чтобы в рамках системы обеспечения доказательств по делу истребовать те или иные документы. Смешанная форма – мое отличие от других архивистов, для этого надо специализироваться в области судебного права и провести не одну сотню дел в судах, но это всегда приводит к положительному результату. Не было случая за всю историю, а занимаюсь я этим около 25 лет, чтобы я не подтвердил национальность человека. Притом не только еврея».

Шкляр работает с этническими немцами, поляками, греками, венграми, литовцами и помогает эмигрировать не только в Израиль, но и в ЕС.

Правовые методы часто оказываются бессильными, когда речь идет о бывших советских республиках. Если в Белоруссии и странах Балтии можно уповать на букву закона, то в Средней Азии все сложно. Чтобы приехать в Туркменистан, нужно получить визу. Но даже если это удастся, то с иностранными гражданами никто из сотрудников архива общаться не станет. В Узбекистан можно приехать свободно, но работать с архивами иностранец имеет право, только если у него есть разрешение от местного МИДа, – вариант, почти обреченный на провал, поскольку для этого нужно задействовать российское посольство. Непрофессионалу найти документы предков, которые жили, например, в Ташкенте, практически невозможно. Архивистам на помощь приходят местные партнеры, с которыми у многих давно налажены деловые связи.

Даже в ситуации с российскими архивами во время самостоятельного поиска возникают сложности в коммуникации, которые многие истолковывают как отсутствие документов. Архив отвечает на конкретный запрос отказом, тогда как нужные данные могут быть на поверхности. Просто дата рождения предка по факту окажется другой, или будет различие в месте жительства, или он фигурирует в документах под своим настоящим именем, хотя семье известно только его русифицированное. Кроме того, профессиональные архивисты знают, что серьезным подспорьем в поисках являются военные архивы, о существовании которых внуки и правнуки чаще всего не подозревают. На каждого, кто во время Великой Отечественной войны был в офицерском составе, заведено личное дело, которое сейчас хранится в архиве Министерства обороны. Анкета и автобиография из личного дела вполне могут послужить заменой сохранившимся метрическим или актовым записям о рождении, браке и смерти, по которым можно подтвердить родство. Подобных деталей, о которых знают только профессиональные архивисты, множество. Путь в профессию у еврейских генеалогов, как правило, одинаковый – интерес к собственным корням, успешный архивный поиск своих предков, потом помощь друзьям и вслед за этим уже первые коммерческие заказы. Но от этого момента и до того, как стать опытным специалистом, обычно проходит не менее десяти лет. Многие намеренно не стремятся работать с большим числом клиентов, выбирая совсем узкую специализацию, как, например, помощь в сборе документов для хупы. Настоящих еврейских генеалогов-архивистов на постсоветском пространстве едва ли наберется больше десятка – это штучная профессия, и работа настолько же уникальна, как уникальна судьба каждой еврейской семьи.

Наталья Мурадова

jewishmagazine.ru