Читальный зал

Зал восточных древностей Лувра служил во время войны складом незаконно экспроприированных произведений искусства. 1943–1944 гг. Mémorial de la Shoah / Coll. Bundesarchiv

В парижском Мемориале Холокоста открылась выставка об арт-рынке Второй мировой войны

В парижском Мемориале жертв Холокоста проходит выставка под названием «Рынок искусства во Франции во время оккупации». Начиная с лета 1941 года французские власти конфискуют предприятия, недвижимое имущество и денежные сбережения французских евреев. Из семейных собраний и галерей, принадлежащих еврейским коллекционерам, изымаются и произведения искусства.

Куратор выставки Эмманюэль Поляк отвечает на вопросы Гелии Певзнер.

С 1940 года для французских евреев оказываются закрыты все сферы жизни страны – политической, социальной и экономической. За этим последуют аресты, депортация и физическое уничтожение. Одновременно с этим между 1940 и 1944 гг. в стране расцветает рынок произведений искусства. Мир галерей и частных коллекций охватывает настоящая эйфория, парижский художественный рынок пополняется все новыми незаконно изъятыми произведениями.

«Это противостояние двух миров было ужасающе циничным», – говорит куратор выставки Эмманюэль Поляк. Долгая и тщательная работа над документами и другими источниками позволила ей выявить и составить портреты участников событий – торговцев искусством, коллекционеров, галеристов, хранителей музеев. И понять роль каждого – тех, кто пытался защитить собрания, их хозяев и художников, и тех, кто во время оккупации воспользовался ситуацией для собственной выгоды.

Эмманюэль Поляк: Я занимаюсь темой рынка произведений современного искусства во время оккупации уже с 2012 года. Все началось с того, что я заинтересовалась судьбой женщины, которую звали Роз Валлан. Она была добровольным сотрудником Национальной галереи Же-де-Пом и видела, что там происходило. Всем известно, что эта галерея (в саду Тюильри – RFI) служила в то время складом для произведений искусства, незаконно изъятых из частных коллекций.

Роз Валлан оставила следующую запись: «Меня очень удивляет, что я не вижу произведений современного искусства. Они не могли быть отправлены в Германию, где считаются вырождающимся искусством». Во Франции его называли «жидо-большевистским». 

Роз Валлан словно оставила мне задание: я должна была узнать, какова судьба этих произведений. То есть я стала заниматься не просто рынком искусства во время оккупации Франции, но именно рынком произведений современного искусства. И мне сразу стало понятно, что эта судьба – совершенно особая. Произведения изымались, в том числе в еврейских семьях, их хранили в Же-де-Пом в отдельном зале, и затем обменивали на более классические работы. Все это был параллельный рынок.

Затем я стала смотреть, что происходило на официальном рынке, то есть в аукционном доме Друо (Hôtel Drouot). И меня поразило, насколько бурная активность наблюдалась там во время оккупации. Это был невероятно подвижный, активный и совершенно новый рынок. Причин тому несколько. Во-первых, там крутилось очень много денег. Франк в ту пору очень слаб, а германская марка, наоборот, – очень сильна. Во-вторых, на рынке оказалось много товара. Произведения конфискуются у еврейских коллекционеров и просто в еврейских семьях. И, наконец, третье – совершенно поменялась клиентура. Появились те, кто разбогател на этом рынке, те, кто сумел воспользоваться военным временем и сколотить себе состояние, и плюс к этому – нацистская верхушка. При этом еврейские коллекционеры, наоборот, из этого рынка оказывались выключены. То есть сложились все условия для настоящего экономического бума в этой области.

Но передо мной стоял очень важный вопрос – как наблюдать за этим рынком, когда знаешь, что происходило в это время в Париже: аресты и депортации французских евреев. Соотношение этого процветающего рынка и общей ситуации было настолько ужасно и цинично, что иногда казалось, что это два параллельных мира, совершенно друг с другом не контактировавших.

Вы говорите о частных коллекциях, а что происходило с государственными собраниями? Они тоже массово подвергались грабежам?

Государственные коллекции были прекрасно защищены. С 1939 года их сначала свезли в замок Шамбор, а затем распределили по разным замкам на юге Луары. Это первое. А второе – очень малое количество произведений из государственных коллекций ушло в Германию. У меня есть один такой пример, это деревянная скульптура XVI века Грегора Эрхарта «Прекрасная немка», потрясающей красоты. Герман Геринг просто влюбился в эту работу и очень настаивал на том, чтобы ее отправили в Германию. Так что, в конце концов, ее и отправили туда, а потом ее вернули американские военные, следовавшие указаниям Роз Валлан.

Так что государственные коллекции не слишком подверглись грабежу. Тогда как из частных коллекций, – в основном еврейских, но не только, это касалось и масонов, и аристократов Третьего рейха, – произведения массово и совершенно незаконно изымались и передавались в так называемые «арийские руки».

На какой юридической основе происходила конфискация произведений искусства? Какими законами оправдывались эти действия?

На выставке есть зал, где можно прочесть основные тексты закона, на которых основывались все эти действия. Мне казалось очень важным их показать. Это, в частности, указ оккупационного правительства от 15 июля 1940 года, в котором говорится, что без разрешения комендатуры запрещено перевозить с места на место произведения искусства, цена которых превышает 100 000 франков. Для получения разрешения нужно было указать имя хозяина, название работы и место, где она будет находиться. Таким образом, создавалась точная карта крупнейших коллекций. А значит, все это наследие фиксировалось, что очень помогало дальнейшей экспроприации. У оккупантов появлялась возможность либо просто его забрать, либо участвовать в насильственной передаче в «арийские руки».

Но в основе всего этого лежали не только указы немецкого командования, но и законы правительства Виши. Самый важный из них – закон от 3 октября 1940, где определялся статус евреев Франции и давалось определение, кого можно считать евреем. На основе этого определения у людей отнимали гражданство, а затем и имущество, в том числе и произведения искусства. Это был неприкрытый грабеж, еврейские семьи обирали и грабили.

Вы занимаетесь не только теоретическим изучением рынка искусства в период оккупации Франции, но и практическим ее применением – поиском картин. Как происходит эта работа?

Эта работа может делаться только вместе с семьями жертв, нужна их добрая воля. Некоторые семьи даже не хотят смотреть в эту сторону, слишком много боли. Мы ищем картины, но за картинами стоит другое – память, люди и те страшные испытания, которым их подвергли. Очень много по-настоящему страшного.

***

Как пишет французский журнал Conaisance des Arts, в истории арт-рынка времен Второй мировой войны, действующих лиц которого не особенно беспокоили и после освобождения Франции, существует немало темных зон. Это касается деятельности и аукционистов, и торговцев искусством, и администраторов незаконно экспроприированного имущества. Выставка в Мемориале Холокоста позволят пролить свет на судьбы не только незаконно экспроприированных вещей, но и целых семей, пострадавших во время оккупации Франции.

Выставка продлится до 3 ноября 2019 года.

Гелия Певзнер

ru.rfi.fr