Читальный зал

«Вопросы важнее ответов…»

Возникли ли полноценные общины на постсоветском пространстве, должно ли еврейское СМИ быть коллективным агитатором и пропагандистом и почему вопросы иногда важнее ответов. Об этом и многом другом – в интервью с редактором газеты Ваада Украины «Хадашот» Михаилом Гольдом, материалы которого хорошо знакомы читателям «Еврейской панорамы».

– Михаил, вы родились в Киеве в семье, всегда ощущавшей свою национальную идентичность. Это мешало в детском коллективе?

– Скорее, наоборот, ведь со мной и так «все было ясно»: я еврей и этого не скрывал, не прячась за славянской фамилией или «правильной» записью о национальности. Поэтому и осознание своего еврейства в раннем детстве было естественным, а не стало результатом столкновения с антисемитизмом.

– Который всегда напоминает нам о том, о чем многие евреи предпочли бы забыть – своем происхождении…

– Именно так. Впрочем, это не моя заслуга – мы не выбираем, у кого родиться, и мне, можно считать, повезло. Советская власть основательно прошлась катком по еврейству как феномену, но все «сорняки» ей не удалось прополоть. Дедушка по папиной линии в юности был сионистом и даже удостоился в 1920-е гг. высылки в Казахстан за идеологические «грехи юности», а у дедушки со стороны мамы вообще было традиционное еврейское детство в румынских тогда Черновцах: хедер, членство в «Гордонии» (сионистское молодежное движение. – Ред.), сбор пожертвований для «Керен кайемет» – это накладывает отпечаток на всю жизнь, так же как свой отпечаток накладывают ценности пионерии и комсомола. Не будь этой тонкой, но никогда не рвавшейся ниточки, вряд ли мои родители, воспитанные в совсем другую эпоху, стояли бы в 1971-м под хупой в советском Киеве. Но они стояли, считая это не только важным, но и вполне естественным – частью своей системы ценностей, от которой нельзя отказываться.

– Остались еврейские воспоминания детства?

– Одно из самых ярких – матч на Кубок Европы в 1977 г. между московским ЦСКА и тель-авивским «Маккаби». До сих пор удивляюсь, как его рискнули транслировать по советскому ТВ. Отец и тогда мало интересовался, и сегодня мало интересуется спортом, но тот матч (мне было пять лет) мы смотрели как завороженные. Еще бы – первые живые израильтяне, рослые, стремительные, почти небожители... Новые евреи. И это не было диссидентством – скорее напоминало анекдот: играли наши против наших. С одним нюансом. Советская пропагандистская машина с ее безудержным пафосом невольно сделала все, чтобы симпатии (не только еврейские) оказались на стороне «сионистов». Ведь их победа (а израильтяне победили) символизировала торжество крохотного Давида над надменным советским Голиафом.

– Несколько слов о родителях…

– Отец – известный художник, в творчестве которого еврейская тема занимает одно из центральных мест. «Был мир, и вот мир убит», – пишет Булгаков в «Белой гвардии». С не меньшим основанием это можно сказать об испепеленном мире штетла. Одна из ранних работ отца – «Ночное чтение» (1957.), старик-еврей, застывший над книгой при свете керосиновой лампы. Сегодня еврейский цикл насчитывает сотни полотен, и большинство из них – дань памяти истребленной цивилизации, пепел которой если и не стучит в наши сердца, то не дает им остыть.

Мама – филолог с прекрасным чувством слога, которое, надеюсь, в какой-то степени передалось и мне. Впрочем, отец тоже пишет, и весьма неплохо, так что с наследственностью мне определенно повезло. К слову, и младший брат – специалист по IT, ныне живущий в Израиле, – хороший журналист, уже в 25 лет возглавлявший в Украине одно из специализированных изданий.

– Антисемитизм не определял вашу идентичность, но не мог вас миновать…

– Грех жаловаться. Пожалуй, единственный убежденный антисемит, встреченный мной еще в конце 1980-х, – сын титулованного и обласканного властью украинского художника. Парень этот, вопреки типичной украинской фамилии, был поведен на великодержавных брошюрках общества «Память», имевших на него большое влияние.

Не надо идеализировать – антисемитизм был, есть и будет. Но в Украине ситуация и в 1990-е была не самой тревожной, да и сегодня положение у нас лучше, чем в Западной Европе. Во всяком случае, таких симпатий к Израилю, который выступает позитивной моделью буквально во всех сферах, я не припомню. Многое зависит и от круга общения. В моем случае с начала 1990-х он в значительной мере был еврейским.

– А сегодня, в преддверии президентских выборов, нет опасности использования «еврейской карты» для дискредитации конкурентов?

– Эта карта в той или иной форме разыгрывалась практически на всех выборах, но никогда серьезно не влияла на рейтинги кандидатов. Сегодня это особенно очевидно, если посмотреть на рейтинги Владимира Зеленского или Вадима Рабиновича, который, хоть и уступил роль кандидата в президенты соратнику по партии Юрию Бойко, но входит в топ украинских политиков.

Беседовала Яна Любарская

 

evrejskaja-panorama.de