Читальный зал

Фото Виталия Орлова

Феномен Евгения Кисина

Недавно открывшийся «Русский центр культуры Нью-Йорка» одну из своих первых акций посвятил гениальному музыканту Евгению Кисину, который был назван «феноменом культуры XXIвека». Называя Евгения Кисина гениальным музыкантом, нужно уточнить, что он, прежде всего, конечно, гениальный пианист, но не только: в зрелые годы он проявляет себя еще и как одаренный композитор, литератор, полиглот, философ от искусства и общественный деятель с твердой гражданской позицией. Кроме того, говоря о нем как о представителе русской кульуры, следует заметить, что правильнее было бы считать его космополитом – человеком мира в хорошем смысле этих слов. Можно вспомнить и о том, что на вопрос: «кто я: россиянин, израильтянин, еврей, русский, гражданин мира?» сам Кисин обычно отвечает: «Каждое из этих определений правильно. Только не «русский», а «русский еврей».

Во всем мире публика хорошо знает Кисина-пианиста, но значительно меньше как поэта и прозаика, знатока мировой литературы, написанной на языке идиш.

Автор этого репортажа однажды спросил у Евгния, как он относится к бытующему мнению о том, что идиш умирает. Он ответил: «Я считаю, что пока жив хотя бы один человек, знающий идиш, этот язык не умрет. Например, я».

Евгений Кисин в течение года дает, в отличие от многих других инструменталистов, не более 40–45 концертов в год, и в 2018-м его вряд ли можно будет услышать еще раз.

Вот почему встреча с Евгением Кисиным в мае текущего года в нью-йоркском FlorenceGouldHall, посвященная преимущественно литературному таланту великого пианиста, привлекла особенно много его почитателей.

Вечер начался со вступительного слова о Кисине Давида Гая – писателя, журналиста, публициста, ныне являющегося редактором выходящего в Нью-Йорке на русском языке международного литературно-художественного журнала «Времена». Журнал осуществил первую публикацию на русском языке в переводе с идиша художественной прозы музыканта – новеллы «Волшебный круг».

Увлекшись изучением языка идиш и затем познакомившись с богатейшим культурным наследием, носителем которого является этот язык, Е.Кисин написал несколько переводов любимых стихотворений русских поэтов и текстов песен с русского языка на идиш, затем стал писать на идише и собственные стихи, а потом и прозу.

Женя с детства любил декламировать стихи. Много позже, изучив в течение нескольких лет идиш, он перевел несколько любимых песен: «Темную ночь», «Балладу о борьбе», «Песенку про белых медведей», «Песню про зайцев», «Московские окна», «Лесного оленя», «Крылатые качели» и другие. А затем начал писать и собственные тексты на идише. В начале 2000-х годов Женя получил предложение провести поэтический вечер для небольшой аудитории на музыкальном фестивале в Вербье. Он читал стихи на русском и идише, вечер имел большой успех.

Идея записи компакт-диска идишской поэзии в чтении Евгения Кисина принадлежала еврейскому писателю, бывшему многолетнему главному редактору нью-йоркской газеты на идише «Форвертс» Борису Сандлеру, с которым Евгений дружит уже много лет. Диск называется «Ойфн клавишн фун идише поэзие» («На клавишах еврейской поэзии»). На этом диске записан уже взрослый Евгений Кисин, читающий на момэ-лошн стихи выдающихся еврейских поэтов ХХ века – советских: Переца Маркиша, Шмуэля Галкина, Давида Гофштейна, Мойше Кульбака; и израильских: Хаима-Нахмана Бялика, Аврома Суцкевера, Ривки Басман бен-Хаим и других.

Евгений занимался идишем с большим знатоком языка Борисом Сандлером. Он до сих пор отзывается о Сандлере как о своем гуру в познании родного языка и называет своим литературным наставником.

В 2015 году в Институте еврейской истории YIVOна вечере, посвященном 100-летию со дня смерти Ицхака-Лейбуша Переца, в подготовке которого принял участие Борис Сандлер, Евгений Кисин выступил с большой поэтической программой своих стихов на идише и переводов.

А в середине декабря того же года в Карнеги-холле состоялся и вовсе необычный концерт с программой, которая, наверное, впервые прозвучала в стенах лучшего концертного зала мира.

В этом концерте Кисин играл редко или мало исполняемые фортепианные произведения еврейских композиторов и читал на идише в паузах между исполнением музыкальных произведенийстихи Ицхака-Лейбуша Переца.

И вот теперь, на встрече Евгения Кисина со своими почитателями и читателями, его литературный наставник Борис Сандлер был в роли ведущего. Обратившись к Евгению, Борис Сандлер сказал: Евреи считают, что прежде чем говорить о чем-то серьезном, нужно перекусить. Но перед сегодняшним «перекусом»,т.е. перед тем как сесть за стол, хочу сказать вот что. Недавно в столице России в издательстве «Арт Волхонка» вышла Ваша небольшая, прекрасно изданная книга «Воспоминания и размышления». В предисловииВы отметили, что книга написана для того, чтобы ответить практически на одни и те же вопросы, которые вам задавали во множестве разных интервью в течение всей жизни. А какой вопрос Вы бы хотели, чтобы Вам задали сегодня?

Евгений Кисин: Книга, о которой Вы говорите, посвящена не моей музыкальной судьбе, а о том, что мне, как и Вам, очень дорого: она – о языке идиш и еврейской идишистской литературе.

Б.С.: А что Вас к этой мысли привело: мальчишку с русской, тем более московской улицы, на которой идиша не было и быть не могло?

Е.К.: Идиш я слышал с детства, от бабушки с дедушкой. Годы моей юности пришлись на очень бурное для нашей страны время, когда начали набирать силу национальные движения народов бывшего СССР: грузин, армян, украинцев и других. Я стал задавать себе вопрос: почему они все знают язык своего народа, а я – нет? И тогда решил: выучу идиш, потом иврит и т.д. Но вскоре понял, что невозможно выучить просто язык и на этом остановиться. Невозможно выучить язык, не читая того, что на нем написано, и в частности, художественной литературы. А потом, естественно, захотелось углубиться в нее, узнавать еще и еще. На следующем этапе захотелось и самому создать что-то. Так появилось мое первое стихотворение на идише: о дедушке с бабушкой, о детстве, проведенном на даче в садоводческом товариществе «Лесная поляна»; дедушка был даже председателем правления его; о том что атмосфера моего детства была пронизана как бы смесью представлений о жизни Шукшина и Шолом-Алейхема. Стихотворение называется «Бобэ-лошн», по аналогии с «момэ-лошн», мамин язык, как еще называют идиш. А для меня – бабушкин язык…

Б.С.: Итак, это было начало…

Е.К.: Я и позднее в стихах на идише часто обращался к своему детству, раздумывая о том, что нам предстоит. Но есть такая еврейская поговорка: «Человек думает, а Бог смеется». Моя книга «Воспоминания и размышления» начинается словами: «Все природные таланты у меня от многочисленных поколений моих предков, от моего народа, поэтому, когда мой народ обижают, я считаю обязанным его защищать».

Недавно я посмотрел фильм Леонида Парфенова о русском еврействе. В своем интервью этот серьезный публицист заявил: «Евреи, писавшие по-русски, оставили нам подчас более серьезную литературу, чем та, что написана на идише». Можно только сожалеть, что лишь малая часть идишистской литературы переведена на русский язык. В этой связи я хочу упомянуть статью Корнея Чуковского, который еще в 1908 году писал писал: «Это положительно преступление со стороны евреев, что они утаивают от русского читателя свою литературу… Мы их не знаем (еврейских писателей. – Авт.). Но судя по обрывкам, которые долетают до нас, мы думаем, что писатели эти прекрасны».

Б.С.: Я должен сказать, что когда впервые услышал стихи Жени на идише, то сразу же подумал: человека такого масштаба необходимо использовать для поощрения интереса к идишу. Ведь Кисин, в отличие от меня, очень известный, к нему прислушаются. Я не помню, чтобы когда-нибудь кто-то еще в таком всемирно известном концертном зале, как Карнеги-холл, целое отделение читал еврейскую поэзию. А недавно я закончил публиковать в своем журнале Женину повесть «А идишер шейгец». (идиома: «нагловатый, грубоватый, еврейский парень».– Авт.). Когда Ваш папа, чья фамилия Отман, привел вашу сестру Аллу поступать в Центральную музыкальную школу, ему сказали, что с такой еврейской фамилией ее в школу не возьмут при всех ее способностях. Пришлось ей взять фамилию мамы. Как вы думаете, смог бы мальчик Женя Отман, при всех его выдающихся музыкальных способностях, стать тем Евгением Кисиным-Отманом, которого сегодня знает весь мир?

Е.К.: Я учился в Музыкальной школе имени Гнесиных, где директором был еврей Зиновий Исаакович Финкельштейн. В этой школе «еврейской» проблемы не было. Среди педагогов школы и ее выпускников было очень много евреев. Когда Горбачев пришел к власти, мне не было и 14 лет. Поэтому, если в начале моей карьеры не все шло так гладко, то при Горбачеве проблем с национальностью у меня не было.

Давид Гай: Ваш родной язык – русский, Вы в совершенстве овладели идишем, знаете европейские языки. На каком языке Вам комфортнее всего писать художественную прозу и стихи?

Е.К.: На идише, хотя у меня и есть рассказы, написанные на русском, но там этого требовало само развитие сюжета.

Б.С.: Евгений, я не могу не задать Вам вопрос, который неизбежно задают все читатели и слушатели: женаты ли вы?

Е.К.: Для меня это вопрос очень интимный, и я обычно отказываюсь обсуждать его публично. Скажу коротко: Я женился на подруге детства Карине Арзумановой. Свадьба состоялась 10 марта 2017 года в Праге, где живет Карина. В детстве она училась музыке у моей мамы, но потом ее отец отсоветовал ей быть пианисткой, и она стала филологом, ее специальность – «германистика». Карина много лет работала на радио «Свобода», вначале просто диктором, а потом стала делать собственные программы на культурные и общественные темы. Приведу примеры. Она ездила по городам и записывала звуки: «Звуки Рима», «Звуки Зальцбурга». Одна из ее программ называлась «Внутриутробная педагогика», другая – о том, как женщины теряли невинность, и что это для них значило.

Б.С. приводит цитату из книги Е.К., касающуюся его мамы: «Поистине всю свою жизнь мама посвятила заботе обо мне. До сих пор мама нервничает во время моих концертов, иногда даже больше, чем я сам. Но когда видит, что я очень волнуюсь, обнимает меня, прижимает к себе крепко и говорит: «Отдай мне, отдай все свое волнение мне». Женина мама сегодня здесь с нами, и я прошу вас, Эмма, поднимитесь, чтобы вас увидели все здесь присутствующие».

Присутствующие устроили Эмме Кисиной долгую овацию стоя.

В короткой музыкальной программе вечера Евгений Кисин исполнил фортепианные миниатюры Рахманинова, Чайковского и четыре – собственного сочинения. Так их сыграть может только единственный человек в мире…

После вечера Евгений Кисин подписывал свою книгу и охотно общался с публикой.

На протяжении 20 лет гениальный пианист выходит на сцену с талисманом в кармане. Он рассказал: «Сразу же после одного из моих концертов в Карнеги-холле ко мне подошла старшая дочь Артура Рубинштейна Ева и вручила платок с инициалами «А. Р.», сказав: «Вы единственный пианист, чье исполнение напоминает мне отца».

Кисин – это человеческий феномен. Музыкальный гений, острый ум, четкая гражданская позиция, исключительные человеческие качества – и все в одном человеке.

Виталий Орлов
 

elegantnewyork.com