Читальный зал

Роальд Хоффман снова смотрит из окошка тайного убежища его семьи в селе Унив. Фото из его частного архива

Американский Нобелевский лауреат: спасение во время Холокоста в Украине

Роальд Хоффман– уникальный ученый, поэт и драматург. Он единственный в мире Нобелевский лауреат, который родился в Украине и спасся там в огне Холокоста в годы Второй мировой войны и переехал в США.
Роальд Хоффман родился в июле 1937 года в городе Золочев, ныне Львовская область Украины. В 1943–1944 годах украинский учитель Мыкола Дюк из соседнего села Унив, знаменитого своим греко-католическим монастырем, прятал часть семьи 6-летнего Роальда на чердаке школьного здания. Отец Роальда – Гилель Сафран, один из руководителей еврейской подпольной группы в лагере принудительного труда, был застрелен гитлеровцами.
Только в 1949 году Роальд Хоффман с матерью переселились в США, и уже в 25 лет он защитил докторскую диссертацию по химии в Гарвардском университете, а в 44 года получил Нобелевскую премию по этой науке за 1981 год – «за разработку теории протекания химических реакций». Сейчас Роальд Хоффман – профессор Корнелльского университета в США, штат Нью-Йорк.
Нобелевский лауреат профессор Хоффман крайне редко дает интервью, но он сделал исключение для ForumDaily. Недавно он посетил Западную Украину, где познакомил детей и внуков с семьей своих украинских спасителей. Накануне 75-летия трагедии Бабьего Яра мы говорим с выдающимся ученым о пережитом, об уроках истории и о современных проблемах.
– Роальд, что Вы чувствуете, приезжая в Золочев? Представляются ли картины из прошлого? Этот регион для Вас – место самых страшных ужасов или место счастливого спасения?
– И то, и другое, и гораздо большее. Золочев, тогда Złoczów, был домом моей семьи. Это место, где родились и я, и мои родители, и бабушки с дедушками, где они процветали, несмотря на серьезные политические перевороты и перемещения (границ). Город с польской, в основном, культурой, но всё же с многочисленным украинским населением.
Золочев – мой родной город, где я сделал свои первые шаги. Дом, в котором я родился в 1937 году с помощью акушерки, стоит до сих пор. Балкон, на котором я играл, там же. Это тот же дом, где мой дедушка Вольф был убит в июле 1941 года. С этого же места родители и сестра моего отца были отправлены в лагерь смерти Белжец. И где-то в Золочеве захоронен мой отец, убитый нацистами в июне 1943 года. Но я не знаю где..
А за городом, в селе Унив, тогда Uniow, пятеро из нас были спасены хорошей украинской семьёй Мыколы и Марии Дюк. Они выбрали Добро, с огромным риском для своей собственной семьи.
Ремарка от автора: сельский учитель Мыкола Дюк был до войны знаком с отцом Роальда – инженером-мостостроителем. Мыкола с Марией укрыли Роальда с мамой и дядьями на чердаке школьного здания, и кормили их полтора года. Нобелевский лауреат попросил своих детей и внуков всегда поддерживать контакт с потомками семьи Дюков и всегда помнить о том, как их предки спасли еврейскую семью.
Роальд рассказал, что смотрел в маленькое окошко на играющих внизу украинских детей и завидовал им, ведь он не мог выйти из убежища. Через десятилетия оказалось, что среди тех детей было и несколько евреев, которых спрятали в том же Униве монахи по приказу митрополита Шептицкого. Одним из таких спасенных в Унивском монастыре был еврейский мальчик Адам Ротфельд – будущий глава МИДа Польши.
– Историки говорят, что погром евреев Золочева в июле 1941-го был инициирован местными украинскими националистами. В то же время, Вы и Ваши родственники были в дальнейшем спасены украинским учителем и его женой. Каково Ваше личное отношение к украинцам после всего, что Вы пережили?
– Я не знал о степени преследования украинцев, страдавших под советской оккупацией 1939-1941 годов. Я не знал об убийстве сотен украинцев от рук НКВД в тюрьме Золочевского Замка, за несколько дней до оккупации города нацистами. Я узнал об этом от украинского поэта и историка Марко Царынныка из Канады. Со слов некоторых выживших в моей семье я узнал об ужасной роли украинской полиции и отдельных личностей в убийствах евреев в первую неделю июля 1941 года, в конвоировании евреев, включая моего дедушку Вольфа и моего дядю Авраама, к месту убийства эсэсовцами в Замке.
Степень украинской коллаборации с нацистами во время войны была, по-моему, высокой. И «героические» структуры западно-украинских националистов, например ОУН и УПА, вели себя ужасающе, убивая многих евреев. И всё же в то время некоторые хорошие люди принимали решение спасать евреев. И Мыкола Дюк был таким человеком.
Мое личное отношение состоит в том, что это – место, где я родился. Как человек, я (внутри себя) веду не всегда легкие «переговоры» для соединения того, что я считаю преобладающим и недостаточно признаваемым украинским сотрудничеством с нацистами, и личным совершенством некоторых украинцев – с их почти невероятной храбростью.
Золочев, 1 июля 1941 года: украинское народное собрание в первый день прихода гитлеровцев в город. Через сутки начнется страшный еврейский погром – по инициативе «Украинского Национального Комитета» г.Золочев, которая была поддержана немцами.
– Есть ли у Вас ощущение, что некоторые местные жители не хотят помнить трагедию еврейских соседей? Например, в музее Золочевского замка нет никакой экспозиции о Холокосте, никто не хочет говорить о погроме 3-5 июля 1941-го, в котором были убиты 3000 местных евреев.
– Первичная структура замка-музея – Национальная галерея во Львове, сделала некоторые шаги, чтобы напомнить о еврейском наследии. Недавняя выставка старинных еврейских свадебных контрактов «ктубот» и сопровождающие её лекции были замечательным примером этого.
Золочевский замок – это художественный музей с частичным отклонением к современной эпохе. Но есть определенная потребность, по-моему, чтобы помнить яркую еврейскую жизнь прошлых веков. И не только в Золочеве, но и в каждом городе Украины, где была такая жизнь. Если есть музей, который показывает украинскую жизнь в прошлом, там нужно также показывать польскую и еврейскую жизнь.
Украинская греко-католическая церковь играла положительную роль в личных действиях во время войны, и теперь Украинский Католический Университет во Львове обращается к еврейской истории и культуре в своих образовательных программах.
– Говоря об украинской церкви в годы войны, какой Вы видите роль её лидера?
– Действия митрополита Андрея Шептицкого заслуживают присвоения ему звания «Праведника народов мира» от имени «Яд Вашема» (израильского Института Катастрофы и героизма – Ш.Б.). Шептицкий был одним из очень немногих лидеров церкви, который высказывался против нацистских убийств. Его религиозные учреждения спасли сотни еврейских детей, защитив их от нацистов.
– Что нужно сделать украинцам и евреям, чтобы построить взаимопонимание и «проработать» болезненные вопросы Холокоста? Возможен ли и нужен ли такой диалог между двумя народами?
– Такой диалог важен и возможен. Украина может использовать опыт Германии в образовательных программах о Холокосте. Должна быть признана взвешенная картина украинских действий во Второй Мировой войне, включая распространенное сотрудничество с нацистами, участие таких украинских структур, как ОУН и УПА, в убийстве поляков и евреев. Мы должны помнить это, а не скрывать. Из памяти произрастает возможность прощения.
Я написал пьесу о матери и о себе, об украинско-еврейских отношениях в период нашего выживания и о борьбе одной семьи за память и понимание того, что произошло. А некоторые моменты написаны для того, возможно, чтобы простить.
Информация израильского института «Яд Вашем»: «Уже будучи в США, Клара Сафран-Хоффман возобновила контакты с семьей Дюк, и несколько лет их поддерживала, посылая письма и посылки. А однажды и Хоффманы получили посылку из Украины: в ней была рубашка, вышитая Марией Дюк в традиционном украинском стиле, нитками, ранее посланными ей Кларой».
– Как Вам с мамой удалось выехать из СССР в США после войны?
– В конце 1944 года, когда стало ясно, что часть Польши будет взята Советами, мы двинулись в Перемышль на несколько месяцев. Затем, вслед за Красной Армией, в 1945-м мы приехали в Краков. Там мы оставались в течение года, моя мать вышла замуж вторично, а я пошел в польскую католическую школу. В начале 1946-го мы полулегально переехали в Чехословакию, которая тогда еще была свободной страной. Там мы стали не имеющими гражданства беженцами.
– Начав учиться в школе с задержкой из-за войны, как Вам удалось опередить других в исследованиях и стать таким молодым доктором наук и лауреатом Нобелевской премии?
– Это была задержка всего на год! Но языковые изменения – английский язык был моим шестым языком – замедляли меня. Мы приехали в Нью-Йорк, когда мне было 11,5 лет. Я закончил среднюю школу в США, будучи на год старше моих товарищей. Но зато я получил степень бакалавра за 3 года и нагнал их! Я был действительно умен тогда; у меня остались университетские конспекты, где я решал задачи, к которым просто не мог бы приблизиться сегодня.
– Была ли связь между перенесенными в детстве тяготами и Вашим стремлением достигнуть самых больших результатов в науке?
– Я так не думаю. Иммигранты очень благодарны за предоставленные им возможности, которые запрещались в другом месте – те возможности, которые отражают свободу и подвижность этой страны. Вот почему иммигранты преуспевают. И это происходит сегодня у азиатских иммигрантов, как это было у еврейских иммигрантов моего времени. Мы выжили – моя мать, 3 дяди, тетя и бабушка. Мы не стали лучшими людьми, только потому, что мы выжили. Но мы воспользовались каждым преимуществом образовательной системы этой великой страны...

Шимон Бриман

 

forumdaily.com