Читальный зал

Нужны ли палестинцы арабскому миру: взгляд из Израиля

Сюжет, который стал достоянием гласности в середине июля с. г., оказался слишком драматичным, чтобы затеряться в традиционно бурном потоке израильских новостей. Популярный израильский информационный портал AlMonitor (а вслед за ним – еще ряд местных СМИ) со ссылкой на источники во внешнеполитических кругах Израиля сообщил, что ряд арабских стран, включая государства Магриба, «демонстративно дистанцируются от палестинского вопроса», а Саудовская Аравия вообще намерена свернуть финансовую помощь Палестинской национальной администрации (ПНА)   [Uri Savir, «Have Arab leaders forgotten about Palestine», El Monitor, 10 July 2016].

 Палестинская тема в общеарабской повестке дня

 Известно, что в расчете на душу населения ПНА получает больше международной помощи, чем кто бы то ни было в мире, и в экономическом смысле является немногим более чем механизмом перераспределения этих финансовых потоков. Основными донорами ПНА являются Израиль, США и Евросоюз, в то время как помощь арабских стран составляет сравнительно небольшую долю в ее бюджете. Тем не мене, для Рамаллы подобное послание стало тревожным признаком потери интереса арабских государств к палестинской теме на фоне новых вызовов умеренным прозападным суннитским режимам со стороны «шиитского джихадизма» Ирана, а также «Исламского государства» и других ультрарадикальных исламистских  движений

Не случайно, что информация об этом появилась в израильских СМИ одновременно с визитом в Иерусалим главы МИД АРЕ Самеха Шукри. Несмотря на сделанные им заявления о неизменной приверженности Египта идее создания палестинского государства, главной целью визита было продвижение инициативы президента Египта А.Ф.ас-Сиси по комплексному арабо-израильскому урегулированию. Что, в свою очередь, позволит сделать Израиль полноценным партнером, в свете упомянутых новых вызовов и общих врагов, системы региональной безопасности. Не случайно, комментаторы не преминули заметить, что весь контекст и суть общения египетского министра с политическим руководством Израиля, свидетельствует о том, что на самом деле Каир (представляющий в этом смысле и мнения арабских стран Персидского залива  и Магриба) «палестинцы интересуют как прошлогодний снег».

Действительно, достаточно долгое время палестинская тема являлась едва ли не единственным фактором, по поводу которого в арабском мире существовал консенсус. Борьба с Израилем за «права палестинского народа» помогала объяснить любые проблемы арабских стран – от дефицита товаров первой необходимости и  низкого уровня образования и качества жизни до нехватки воды и климатических изменений.  И соответственно, обеспечивала мобилизацию общественной поддержки и снятие внутренней напряженности для большинства устойчивых (или тогда казавшихся таковыми) суннитских режимов Ближнего Востока.

Именно поэтому палестинская тема утвердилась, как символически важная для подавляющего большинства арабских и арабо-мусульманских стран в целом. Но на рубеже прошлого и нынешнего веков целый ряд упомянутых арабских режимов стали испытывать растущий дискомфорт, а вскоре осознавать деструктивный характер, который приобретает палестинско-арабская тема. Поскольку на фоне «вытеснения с политического рынка» арабского национализма радикальным исламизмом она постепенно превращалась из орудия стабилизации арабских монархий и авторитарных «президентских» режимов в фактор их подрыва изнутри.

Первым звонком была поддержка, которую лидер Организации освобождения Палестины Ясир Арафат оказал иракскому лидеру Саддаму Хусейну, войска которого оккупировали Кувейт. В тот момент Я. Арафат смог купировать последствия этого демарша согласием на начало палестино-израильского «ословского» мирного процесса и идею урегулирования по модели «два государства для двух народов». Понятно, что арабский мир был готов выделить немалый политический и финансовый кредит под идею создания палестинского государства, куда можно было бы, наконец, убрать основную часть проблематичного населения «лагерей палестинских беженцев» и иммигрантских колоний палестинских арабов.  Причем, не только из Иордании, где, как мы поясним, тот же ООП Я.Арафата едва не осуществил в 1970 году насильственный захват власти, но и (или даже, прежде всего) из монархий Персидского залива.

По мере исчерпания идеи палестинского государства, в том виде, как она была заложена в Осло, все менее релевантной становилась изначальная схема – но отнюдь не сама идея снятия палестинской темы с повестки дня арабских стран, что требовало продолжения поиска точек их соприкосновения с Израилем. Надо полагать, лидеры умеренных суннитских режимов давно сообразили, что не «неуступчивость» Израиля является основным источником проблемы. А тот факт, что палестино-арабских лидеров интересует не столько перспектива создания своего государства, сколько бесконечная борьба за это самое государство в пакете с возможностью сохранять свое место в первых строчках международных информационных рейтингов и продолжать получать и перераспределять финансовые вливания. Тем не менее, Саудовская Аравия и ее партнеры по ЛАГ по-прежнему полагали, что оплатить (во всем смыслах этого слова) этот проект был должен именно Израиль.

Смена  подходов

Именно такой посыл лежал в основе, так называемой Саудовской мирной инициативы, чьи основные параметры  предполагали, в обмен на нормализацию отношений с арабскими странами, уход Израиля к т. н. «границам 1967 года». (Никогда не существовавшим в природе, но, по разным причинам, закрепившимся в качестве понятия в международном информационном, политическом и дипломатическом дискурсе). А также его согласие на раздел Иерусалима, ликвидацию еврейского присутствия в Иудее и Самарии (в арабской и международной терминологии – Западный берег р. Иордан), и прием внутри «зеленой черты» миллионов  лиц, которые называют себя палестинскими беженцами или их потомками и/или выплату им финансовой компенсации.

Понятно, что Израиль, который никогда не признавал своей ответственности за возникновение палестинской проблемы, регулярно и категорически отказывался принимать подобные требования Саудовской мирной инициативы 2002 года и тем более ее Бейрутского варианта 2003 года, дополненного по настоянию палестинских арабов еще более жесткими требованиями к Израилю. На практике Израиль показывал потенциальным арабским партнерам свой интерес к самой идее диалога со странами ЛАГ, но одновременно давал понять, что эпоха «игры в одни ворота» закончилась, и больше односторонних израильских уступок не будет.

Эта тема могла бы еще много лет регулярно появляться «на столе» и с не меньшей частотой сдаваться в архив, если бы драматические события, которые имели место в ближневосточном регионе, не изменили правила игры. «Арабская весна», появление ультра-радикального арабского суннитского исламизма, и «перезагрузка» отношений Запада с Ираном, превратившая это государство в державу, находящуюся на грани получения ядерного оружия, способного уже  одну эту угрозу сделать «зонтиком поддержки» джихадистских шиитских движений, превратили гипотетическую угрозу выживания умеренных суннитских режимов в угрозу вполне актуальную.

Израиль, в этой новой ситуации, становится ультимативным фактором выстраивания оптимальной конфигурации региональной безопасности, что, так или иначе, подвигает, по крайней мере, часть стран-членов ЛАГ к более гибкому подходу к рассмотрению израильских условий. Которые, в общем, никогда не являлись секретом: прозападные суннитские режимы должны оплатить «свою часть пакета нормализации», включая согласие на израильское видение решения «палестинской проблемы».

Суть этого видения по итогам упомянутых переговоров с министром иностранных дел Египта сформулировал премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, по мнению которого прежняя формула «достижение палестино-израильского мира как условие урегулирование отношений с Израиля с арабскими странами» должна быть заменена на противоположную схему. Согласно которой, нормализация отношений с ведущими арабскими государствами в том виде, как это произошло с Египтом и Иорданией (официальное прекращение состояния конфликта и установление полноценных дипломатических отношений), может означать в перспективе решение и  палестинской проблемы.

Иными словами, традиционный набор арабских лозунгов и требований к Израилю, в вопросах политического самоопределения палестинских арабов, границ, статуса Иерусалима, «беженцев» и т.д., формально сохраняется. Однако они перестают быть ультимативным фактором нормализации отношений еврейского государства с арабским миром, теоретически, вынуждающим, если он хочет такой нормализации, заплатить любую цену, назначенную Рамаллой.

В условиях, когда тема палестинского государства переходит, как говорят американцы, из категории must be («непременно нужно»)  в категорию good to have («неплохо иметь, но можно и обойтись»), вышеозначенные сюжеты перестают быть нижней планкой палестинских требований. То есть тех самых условий,  без предварительного согласия Израиля на которые председатель ПНА Махмуд Аббас (Абу Мазен) вообще отказывался вернуться к столу переговоров. Вместо этого они становятся верхней планкой требований ЛАГ к Израилю, достаточно вторичных в контексте намного более общих региональных интересов сторон – и уже в силу этого предметом неизбежного компромисса.

«Глубокое разочарование» Абу-Мазена новой позицией «арабских братьев», резко меняющей правила региональной игры, вполне понятно. Не случайно, что в Рамалле все чаще слышны голоса тех, кто призывает к возвращению палестинской темы в центр общеарабской повестки дня путем инициирования нового витка вооруженного противостояния с Израилем. Сам М.Аббас при этом, вероятнее всего, понимает, что лично для него такой исход может стать окончательным крахом, причем, не исключено, в самом буквально смысле этого слова, и потому пока  воздерживается от обязывающих слов и заявлений. Но даже если и этот фактор нельзя полностью сбрасывать со счетов, понятно, что у Израиля сегодня появились возможности для маневра, на которые еще недавно было весьма сложно рассчитывать.

Владимир (Зеэв) Ханин