Читальный зал

Еврейское кладбище в печально известном чешском Терезине. Фото с сайта cs.wikipedie.org.

«Молчащее большинство»: белое пятно Холокоста в национальной памяти Центральной Европы

Когда поляки или чехи начинают идеализировать собственную историю и хотят подчеркнуть «продвинутость» своих государственных образований в прошлом, они непременно обращаются к теме меньшинств. Идеальный образ чужого, которого толерантные западные славяне приняли как своего, – конечно же, евреи. Мирное сосуществование славян с евреями в Речи Посполитой или привилегии, предоставленные Иосифом II, – это широко обсуждаемая сторона еврейско-славянских отношений. Но о чем в Центральной Европе говорят менее охотно?

Еврейский рай

Знаменитая чешская национальная толерантность (а точнее говоря, очень тщательно скрываемая ксенофобия) сформировалась не сразу. Евреев не раз изгоняли из Праги, устраивали погромы, обвиняли в шпионаже и пособничестве врагам (и туркам, и пруссакам)… Но в XVIII веке началась так называемая еврейская эмансипация. Именно тогда началась немецкая ассимиляция евреев: стали появляться школы с немецким языком преподавания, и даже при экзамене на раввина надо было сдавать немецкий язык.

В XIX веке у евреев появились равные с остальными права. Чехословакия в начале 20 века была единственным государством, где для указания еврейской национальности при переписи населения не требовались никакие доказательства (вера, знание языка и т.д.), кроме самого желания считать себя евреем.

 Чехоевреи

 И, наконец, только на территории чешских земель в 19 веке появилась оригинальная гибридная форма еврейской идентичности – чехоевреи (по-чешски Čechožidé). В отличие от немецких или австрийских ассимилянтов, чехоевреи не отказывались от своего происхождения. Они стремились соединитьеврейский и чешский дух, создать единую чешско-еврейскую культуру и даже перевести богослужения на чешский язык.

Они отталкивались от всего немецкого, превозносили чехов и их образ жизни как перспективу для еврейского народа… Как только ни старались чехоевреи оправдать чехов. Дескать, и антисемитизм-то у чехов не расовый, а всего лишь экономический. И сами евреи виноваты, что иногда их обзывают «жидами» – скромнее надо быть, больше любить чешскую культуру и тщательнее проявлять лояльность…

Несмотря на все усилия чехоевреев (и реально растущее число еврейского населения, одинаково хорошо владеющего чешским и немецким языками), для чехов они мало того что были чужими – они по-прежнему в первую очередь были связаны с народным врагом и угнетателем – немцем. Чешские евреи воспринимали язык просто как средство коммуникации. В отличие от местного населения, которое относилось к языку как к маркировке национальности.

 Осторожно – соседи

Антисемитизм может мутировать. Его можно загнать на время в глубины коллективного бессознательного, удовлетворив национальные амбиции. Но, как вирус чумы, он никогда не исчезнети будет только ждать своего часа. Как, собственно, и случилось с приходом к власти фашистов в Центральной Европе.

Хотя процент еврейского населения, которое говорило по-чешски (а не по-немецки), вырос во времена Первой республики и превысил процент немецкоязычных евреев, у среднего чеха они продолжали отождествляться с ненавистными немцами и считались немецкими прихвостнями. Чешский антисемитизм особенно разбушевался после Мюнхенской конференции 1938 года. И к началу войны чехи чувствовали себя достаточно обделенными, чтобы окончательно отождествить евреев – привычный, но слегка забытый образ врага – с немцами.

Разумеется, не все чехи нагрели руки на имуществе, отобранном у евреев. Не все начали заселяться в опустевшие еврейские квартиры. Кто-то и помогал, ведь не напрасно среди праведников мира Института Яд ва-Шем аж 115 чешских имен… Но большинство просто молчало и жило своей жизнью. Прямо как в стихотворении Чеслава Милоша о восстании в варшавском гетто «Campo di Fiori».

В Польше были неогороженные и неохраняемые гетто – как в Отвоцке. Евреи не убегали оттуда – им некуда и не к кому было бежать. 6500 «праведных» поляков в Яд Вашем все-таки было недостаточно для 3 миллионов уничтоженных евреев.

Конечно, понятно возмущение поляков сказанными в прошлом году директором ФБР Джеймсом Коми словами о том, что на поляках лежит груз ответственности за преступления против еврейского народа. А какая буря поднялась после публикации книги Яна Гросса «Соседи» о том, как поляки из городка Едвабне уничтожили своих еврейских соседей …

Во время семинара, посвященному стилистике перевода с идиш, пани профессор Эва Геллер из Варшавского университета сказала: «Сейчас все возмущаются пассивностью поляков во время войны. Почему было так мало людей, которые помогали еврейскому ближнему? А вот если сейчас вы увидите, как пьяные скинхэды бьют бомжа на остановке – многие ли из вас посмеют вмешаться?». Резонно. И все же… Поведение чехов и поляков после войны ставит точки над «и».

 «Как-то много вас осталось…»

 Именно такой была реакция на возвращение евреев у большинства чешского населения после того, как закончилась Вторая мировая война. Конечно, чехи не устраивали таких масштабных послевоенных погромов, как поляки в Кельцах в 1946 году (кстати, после келецкого погрома тысячи польских евреев перебрались в Чехословакию). Но общее настроение было очень схожим.

Немногочисленные, чудом выжившие жертвы Холокоста оказались без поддержки и помощи. Их имуществом распоряжался кто-то другой, в их квартирах жили чужие люди… В общем, их появление было некстати и с бытовой, и с психологической точки зрения. Нежелание признать свою вину и «Мы сами жертвы, мы не можем быть плохими» – это универсальный принцип, который управляет и поляками, отрицающими погром в Едвабном, и русскими, отрицающими Катынь…

Новый коммунистический режим оказался антисемитским, что в целом соответствовало общественным настроениям. Евреи напрасно рассчитывали на восстановленную справедливость и возвращения отобранного имущества. То, что у них забрали, тут же перешло государству…

В любом случае, видеть евреев снова в возрожденной Чехословакии никто из славянских соотечественников особо не хотел. Широко известна печальная история изгнания этнических судетских немцев в Германию в июне 1945 года. И гораздо менее известно, что вместе с немцами Эдвард Бенеш распорядился выслать и оставшихся в живых немецкоязычных евреев…Было их не так уж мало – 7500 человек.

Современные чешские историки видят в этом присущую Чехии абсурдную кровавую иронию – только что чудом спасшихся людей сразу же посылают в объятия бывших палачей. В общем, ничего удивительного, что чешские евреи (а вместе с ними и польские, которые убедились, что братья-славяне не всем братья) ехали дальше – в Израиль, Америку…

 Чешский антиантисемитизм?

 А что сейчас? Мнения, как всегда, разделились. Одни источники (как ни странно, чешские) подчеркивают «практическое отсутствие» антисемитизма или отрицания Холокоста в Чехии. Другие – например, местная еврейская община – пристально наблюдают за настроениями славян и отмечают то вялый подъем, то столь же вялый спад антисемитизма в разных проявлениях.

За отрицание Холокоста в Чехии законом предусмотрена уголовная ответственность. в сентябре 2008 года редакторы интернет-ресурса неонацистов «Последнее поколение» Эрик Седлачек и Либор Будик были осуждены к 3 и 2 годам тюремного заключения соответственно за публичное отрицание Холокоста и распространение неонацистской пропаганды. Но насколько действие закона сочетается с представлениями в головах людей?

Хана Дойчманн, чешская журналистка, рассказывала о своих путешествиях по «еврейским местам» в чешских деревнях в 90-х годах: «Большинство местных и не подозревало о том, кем были их соседи. Впрочем, у нас было ощущение, что они этого и не хотели знать». Когда-то такое «белое пятно» было психологической защитой от невинной пролитой крови (пусть даже и не ими самими) и в каком-то смысле – удовлетворенным национальным радикализмом.

В любом случае для абсолютного большинства чехов Холокост – это перевернутая страница, и они не видят (или делают вид, что не видят) смысла в возвращении к прошлому. А если настаивать на том, что возвращение к прошлому и признание собственной вины необходимы, то реакция может быть непредсказуемой.

Все помнят, насколько велико было общечешское возмущение Гавелом, который извинился перед высланными после войны этническими немцами… Страшно подумать, что будет, если попытаться возложить часть вины за Холокост на чехов. Никто и не пытается.

А что касается отношения среднего славянского центральноевропейца – поляка или чеха – к евреям (реальным или вымышленным), то его прекрасно характеризует горькая ирония Яна Гросса над знаменитыми стихами Антония Слонимского:  «Ten jest z ojczyzny mojej»… ale go nie lubię” («Он из моего отечества»… но мне он не нравится»). Такова типичная позиция «немого свидетеля», которой подсознательно продолжает придерживаться центральноевропейский славянин.

Куглерова Мария         

eastbook.eu