На днях в Петербурге произошло событие, которое в контексте нынешней весьма, прямо скажем, нескучной общественной и политической жизни можно было счесть не очень значительным. И уж вовсе не чересчур удивительным.
В Петербурге собрался причудливый интернационал – интернационал националистов. И так тоже бывает.
Это, разумеется, возмутило граждан, все еще не пораженных тотальным безразличием к происходящему. Еще бы – в городе, где доживают свой трудный век блокадники и блокадницы, вальяжно, без объявления войны и без применения оружия расположились, в общем-то, фашисты, какими бы нежными эвфемизмами они ни припудривали свои родовые приметы.
Ну, это вы хватанули, возражают им другие, более лояльные граждане. Какие же они фашисты. Они просто консерваторы и евроскептики. Они просто сторонники и носители традиционных ценностей, таких, например, как соблюдение расовой чистоты, польза телесных наказаний, неприязнь к «чужому», склонность к стилистическому и поведенческому единообразию, мистический ужас перед современностью и прочие «кровь и почва». Они не фашисты, нет.
Фашисты и фашизоиды наших дней очень не любят слова «фашизм» применительно к себе самим. Они оскорбляются, причем вполне искренне, когда их взгляды и их риторику называют фашистскими, а их самих фашистами.
В этом нет никакого противоречия. Дело в том, что в представлении многих людей, родившихся и выросших после Второй мировой войны, «фашизм» - это не столько определенная идеология и образ социально-культурного поведения, сколько нечто такое, что в результате той страшной войны потерпело сокрушительное поражение.
Слово «фашизм» им не нравится не потому, что фашизм преступен и бесчеловечен, а потому, что фашизм «продул», а они пока еще нет. Потому что фашизм проиграл, а его не очень, как оказалось, успешные менеджеры оказались лузерами и либо застрелились, либо отравились, либо уселись на нюрнбергскую скамейку. Кому ж такое понравится.
Кому ж охота отождествлять себя с проигравшими и побежденными? Носитель фашизоидного типа сознания склонен присоединяться к силе, склонен льнуть к победителю.
Нынешний российский режим, сам бессознательно ощущая свое необычайное структурное и стилистическое сходство с режимом Третьего рейха, пытается радикально нейтрализовать это сходство посредством квазиисторических и лингвистических манипуляций.
Историю надо, конечно, подправить, что, учитывая массовое историческое невежество и блаженное коллективное беспамятство очень, увы, многих, не так уж и трудно.
«Не вопиющее ли кощунство сравнивать... Деды воевали!» Ага, деды (а у моего поколения – так и отцы) воевали, это правда. И гибли. И попадали в окружение и в плен. И голодали. И умирали от дистрофии и кровавого поноса. И совершали подвиги. И трусили. Такой и бывает война. И это была война. Война с фашизмом, между прочим.
Деды, да! Да только вы-то тут при чем? А, победители хреновы?
И с языком надо что-то делать. Они и делают. И нельзя сказать что так уж безуспешно. Вот что-что, а обессмысливать слова и вылущивать из них какие-либо значения они мастера – золотые руки.
Вот что, например, делать с этим неприятным словом «фашизм»? Как что? Обозвать этим словом тех, кто тебе по разным причинам не нравится.
Застраховаться от возможных упреков в фашизме легче легкого – надо просто назвать фашистами других. Так с давних времен делают уличные воришки. Когда на такого мчится разгоряченная толпа, пытающаяся поймать вора – то есть его, – он указывает пальцем в самом произвольном направлении и громко орет: «Туда, туда он побежал! Держите его!» И бежит вместе со всеми.
Нынешние фашисты в отличие от фашистов прошлого, самих себя с гордостью называвших фашистами, никогда себя фашистами не назовут. Фашистами они назовут других. Например тех, кто в своих делах, высказываниях, поступках руководствуется базовыми принципами и нормами современного цивилизованного мира, принципами и нормами, выстраданными и сформированными именно в результате кровавого и мучительного противостояния бесчеловечному и мракобесному фашизму, как бы он ни именовался в разные времена и в разных местах.
А они, конечно же, антифашисты, яростные борцы с фашистскими правами человека, с фашистской терпимостью к чужому мнению и чужим взглядам, с фашистским разнообразием и фашистской сложностью, с фашистской духовной культурой, основанной на неустанном поиске новых художественных идей, с фашистскими идеалами свободы и личного достоинства. Какое такое еще личное достоинство, когда оно самым предательским образом противоречит антифашистскому национальному достоинству!
Это слово в наши дни - по крайней мере в массовом сознании – не значит уже вообще ничего. Вот, например, из интернета я выловил подслушанный кем-то короткий, но очень симптоматичный диалог двух полицейских:
– А это у тебя кто? Фашисты? Или антифашисты?
– Фашисты, антифашисты – какая разница.
Вот именно.
Лев Рубинштейн