Агентство Reuters сообщило, что президент России Владимир Путин не поедет на мероприятия по случаю 70-летия освобождения Аушвица, потому что его не пригласила польская сторона. Российские власти к подобному «объявлению» оказались явно не готовы: позиция пресс-секретаря президента выглядит как минимум невнятной. Песков заверил, что Путин не поедет, не получив официального приглашения, но тут же оговорился, что оно вроде бы и не требуется. Да и наконец, якобы все дело в напряженном графике, который, конечно же, никак нельзя было выстроить так, чтобы посетить мероприятие, о проведении которого было известно много лет назад.
70-летие освобождения Аушвица было исключительно значимо для Путина именно в нынешней ситуации. И никакие другие встречи или мероприятия не могут выглядеть достаточным основанием, чтобы отменять поездку. И наверняка изначально российский лидер очень рассчитывал на этот визит. В июне прошлого года, когда Путин посетил Нормандию во время празднования годовщины высадки союзных войск, удалось добиться многого. При посредничестве президента Франции Франсуа Олланда был выстроен «нормандский формат» для диалога по Украине (пусть даже он и не стал в должной мере работоспособным). Тогда же Путин провел короткую неофициальную встречу с только что избранным президентом Украины Петром Порошенко. А уж лучше исторический фон и придумать невозможно: западные лидеры, как бы они ни относились к нынешнему российскому руководству, неизбежно говорили про выдающуюся роль СССР в освобождении Европы от фашистской Германии. Тогда Путин приехал как нашкодивший мальчишка, который, как при желании можно было представить, просто оступился, и вот-вот поймет, как далеко зашла его игра. У западных лидеров, возможно, в определенной степени еще сохранялись тогда надежды убедить Путина если уж не вернуть Крым, то прекратить опасные игры на востоке Украины. Да и сам российский лидер подавал миролюбивые сигналы. Адекватно оценить всю глубину кризиса, в который втягивались Украина и Россия, тогда было сложно, ведь прошло слишком мало времени.
Теперь все выглядит иначе. Игра в сепаратизм как способ шантажировать Запад, чтобы не допустить интеграции Украины в НАТО, обернулась кровью самих европейцев, за гибель которых от неустановленной ракеты никто отвечать не спешит. Россия полностью утратила доверие как страна, с которой можно вести диалог: выход российских войск с территории Украины никогда не признавался Кремлем предметом переговоров. Путин окончательно исчез и как внешнеполитический прагматик, с которым уместно торговаться. Противостояние с Западом стало идеологическим, вековым, непреодолимым. Наконец, страна сильно ослабла. Россия июня 2014 года – гораздо более весомый игрок, нежели Россия января 2015-го. Девальвированный рубль, непредсказуемые социальные риски, взволнованные элиты, падающая экономика, сжимающий свои объятья Китай. Геройствовать в таком положении уже непросто.
Поэтому поездка в Польшу была бы не просто исключительным историческим мероприятием. Она была бы едва ли последним шансом Путина взглянуть в глаза западным лидерам, лелея оставшиеся надежды на, как минимум, продолжение диалога. А ведь даже «нормандский формат», возобновившийся в декабре, заглох в январе после очередного разочарования Германии в договороспособности Путина. После публично высказанных Олландом сомнений в необходимости и дальше давить на Россию, визит Путина в Польшу мог стать психологической отметкой, после которой мы наблюдали бы либо интенсификацию диалога, либо его затухание. Это был шанс.
Теперь уже неважно, мог ли Путин реально им воспользоваться. И ведь, как следует из неофициальной информации Reuters, сам формат вербальных нот был едва ли не специально подстроен, чтобы избежать присутствия Путина. В какую немыслимую позу Европа поставила Кремль! Сохранить лицо в такой ситуации практически невозможно. Как объяснить отсутствие на памятных мероприятиях ключевой державы, благодаря которой прекращена одна из самых зловещих войн человечества? Не послали приглашение? Не катит. Других ведь тоже не приглашали, а они приехали. «Напряженный график» – единственное, что придумали. Интересно, чем будет занят Путин 27 января (еще не поздно подставить что-то ну чрезвычайно важное).
Наверняка в Кремле обсуждали и вариант с приездом. У МИДа было два пути. Первый – попытаться сделать то, что проделали и другие государства, то есть запросить разъяснения, рассчитывая получить подтверждение планирующегося визита. Второй – принять ситуацию как сигнал нежелательности присутствия Путина и отнестись к ней как к непоправимому. Источник Reuters утверждал, что МИД просто счел «неадекватной» форму обращения к России и за разъяснениями обращаться не стал. Если это верно, то Россия приняла на свой счет такую форму «приглашения» (что в общем было адекватно), но не стала бороться за свое право присутствовать на одном из самых значимых международных событий.
Отдельный вопрос – пошла ли Польша на столь дерзкий шаг, не посоветовавшись с другими лидерами, приглашенными на мероприятие? Является ли неприглашение Путина консенсусным актом? Но даже если принять за основу, что именно Варшава в исключительном порядке выбрала такую формулу неприсутствия Путина, уже очевидно, что никто с ней спорить не стал, что наводит на самые пессимистичные мысли: Европа, освобожденная Советским Союзом, сочла ущерб, наносимый политикой Путина на Украине, достаточным для девальвации почета страны на крупнейшем исторически значимом мероприятии.
Внутри России Кремлю тоже будет непросто объяснить, почему Путин не поехал. Политически выгодно свалить все на Польшу, что собственно и делают сейчас прокремлевские блогеры и эксперты в социальных сетях. «Не пригласили» – неформальный ответ российскому обществу. Но официально – сам не поехал, занят. Этим же оправдывался и побег с саммита G20.
Исключительная значимость поездки Путина в Польшу как очередной шанс России напомнить о себе в качестве освободительницы и российского лидера – поддержать диалог по Украине наслаивается на другой процесс – нарастающего психологического дискомфорта Путина в сообществе европейских лидеров. Путин становится чужим для тех, с кем еще недавно он мог вести жесткий торг и отчитывать за двойные стандарты. Да и немаловажна аргументация Польши: это уже вовсе не акт воспитания российского лидера, утратившего доверие, а самозащита европейских лидеров от человека, который одним своим присутствием снижает их рейтинг. Внешнеполитическая мотивация давления на Россию дополнена внутриполитической. И даже если это в большей степени актуально именно для ряда восточноевропейских стран, которые в последние годы приняло называть «проблемными», позиция Польши молчаливо поддержана и остальным миром. Для россиян же неприятно не столько то, что Путин не поехал, сколько то, с какой легкостью он не поехал. Не только Путин становится чужим для Запада, но и Запад для Путина.
Татьяна Становая