Вот и еще один из многочисленных чугунно-бронзово-гранитных Ильичей не по своей воле покинул насиженное место. На этот раз в Харькове.
Когда я узнаю, что в каком-то городе бывшей советской империи снесен очередной монумент, в том числе и памятник «основателю первого в мире социалистического государства», я – скажу откровенно – всегда испытываю не вполне однозначные чувства.
Идолопоклонничество сменяется идолоборчеством – и наоборот. Ритуальное поругание символов, знаков, эмблем, портретов, монументов, имен - явление не новое. Так в сердцах рвут на мелкие кусочки фотокарточки предавших тебя возлюбленных. Так вымарывают из энциклопедических словарей имена и портреты «врагов народа». Так публично сжигают флаги вражеских государств. Так выдумывают издевательские прозвища для тех, кого считают врагами. Так сносят памятники на площадях. Часто для того, чтобы памятник одному тирану сменить на памятник другому.
И это, прямо скажем, не всегда выглядит красиво и благородно. Иногда – очень часто – выглядит это безобразно и зловеще. Иногда таким образом бесследно исчезают шедевры мирового искусства.
И да, я знаю, что ритуальное глумление над изображением возбуждает в человеке или в толпе людей самые низменные чувства, что оно сходно с глумлением над живым или мертвым человеком. Хотя в данном конкретном случае вопиющим глумлением над мертвым телом я безусловно назвал бы упорный отказ от его погребения.
Знаю. Но есть, как говорится в одном не очень приличном анекдоте, нюансы. Одни, например, полагают, будто снос такого рода памятников есть акт вандализма. А другие – и я в их числе – уверены в том, что актами вандализма были и остаются как раз сами эти памятники.
Хорошо или дурно демонтировать памятники – это интересный предмет для академической или общественной дискуссии. Я лишь скажу, что сносить памятники, изготовленные из мертвых материалов, в любом случае предпочтительнее, чем вымещать сильные общественные эмоции на живых людях, самосуд над неживым символом безусловно предпочтительнее, чем самосуд над живым человеком. Переименование улицы или площади всегда лучше, чем погром и охота на ведьм.
И не надо мне говорить, что символические действия часто становятся лишь прелюдией к действиям вовсе не символическим. Это я знаю и сам. Но тут-то обычно и проверяется уровень зрелости общества.
Не могу сказать, что мне так уж неприятно отсутствие на площадях типовых бронзовых Ильичей. Нет, честно говоря, мне их ничуть не жалко. Я был бы, мягко говоря, совсем не против, если бы они поисчезали и из наших городов. А если какому-нибудь специалисту или просто томному эстету угодно считать, что какие-то из них имеют художественную ценность, так на то и существуют музеи.
И уж тем более глупо говорить, что снос этих памятников с польских, чешских, эстонских, литовских, грузинских, молдавских, украинских площадей – это антироссийский жест. Если кто-то полагает, что и памятники Ленину, и сам Ленин, чей непогребенный труп лежит в самом центре столицы современного государства, претендующего на заметную роль в мировых делах, являются универсальными символами современной России, то об этом остается только сожалеть. Для кого-то, видимо, и являются. Но это скорее их личные проблемы.
Символами России – и не только современной – являются совсем другие персонажи нашей истории - например, Пушкин. О том, чтобы где-нибудь сносили памятники ему, мне, по крайней мере, ничего не известно. А вот мимо памятника Лермонтову в Тбилиси я проезжал этим летом. А по киевской улице Льва Толстого я проходил этой весной. И если бы с тех пор что-нибудь изменилось, я, думаю, узнал бы.
Нет, это не антироссийский жест. Это жест мучительного и трудного расставания с «совком». И я был бы бесконечно огорчен, если бы этот эффектный и зрелищный, но слишком уж легкий жест был с облегчением воспринят как окончательный. Такое мы уже проходили. Негативный опыт – это тоже опыт. И на нем безусловно полезно учиться. И если эта наука до поры до времени не дается нашему обществу, пусть получится хотя бы у других. Пусть получится.
Лев Рубинштейн