Профессор Али аль-Навхи – экономист Лейстерского университета в Англии и мой хороший друг. Он вырос в Каире, воспитывался в среде участников движения «Братья-мусульмане», его отец был строго соблюдающим традиции мусульманином и специалистом по Корану с международным именем.
В начале 1970-х, когда его должны были призвать в армию и направить в район Суэцкого канала, где египетские силы вели войну на истощение против Израиля, братья мусульмане помогли ему переехать в Великобританию и стать студентом на математическом факультете. Год спустя к нему присоединились отец и мать. И лишь тогда ему открылась семейная тайна: его мать еврейка, пережившая Холокост.
Недавно я получил от него письмо, в котором он рассказал мне следующую историю. В книжном магазине в университетском кампусе к нему обратилась женщина, которая почему-то решила, что он израильтянин, и начала выговаривать ему по поводу военных преступлений, которые совершаются якобы от его имени. По словам Али, с ним это происходит не впервые.
Иногда он выжидает некоторое время, спокойно смотрит в глаза очередного «правозащитника», а затем сообщает тому, что он египтянин. Порой после такого сообщения собеседник радостно заключает профессора в жаркие объятия, а его риторика становится еще более агрессивной – дело не ограничивается Израилем, достается всем евреям в мире. И тогда Али с олимпийским спокойствием добавляет: «Но моя мать еврейка».
В чем же коренится причина ненависти к Израилю среди «просвещенных» британцев, которая принимает крайние формы в период очередного обострения конфликта в нашем регионе? Если верить израильским правым, англичане всегда были антисемитами. Если верить израильским левым, мы, израильтяне, действительно большие злодеи.
Я хочу предложить другое объяснение, которое базируется на эксперименте, проведенном профессорами Даниэлем Канеманом и Амосом Тверски, а также на исследовании, которое в свое время провел я вместе со своим коллегой, профессором Игалем Мильхтайхом.
В ходе эксперимента участникам было предложено описание 31-летней женщины, которая была «свободна, обладала открытым характером, была умна, изучала философию в университете и, будучи студенткой, активно выступала против дискриминации, в защиту социальной справедливости и даже участвовала в манифестациях против распространения ядерного оружия». На основе этой информации участников попросили выбрать одну из двух возможностей, которая является наиболее реальной: 1) женщина работает служащей в банке; 2) женщина работает в банке и принимает участие в феминистском движении.
Большинство участников эксперимента выбрали вторую возможность. Почему? Ведь если второй вариант верен, то, естественным образом, верен и первый. То есть, первый вариант однозначно является более предпочтительным. Суть ошибки связана со склонностью человека мыслить определенными категориями. Описание, полученное участниками эксперимента, не отвечало стереотипному изображению банковской служащей, но подходило активистке феминистского движения. Поэтому они сосредоточили свое внимание на втором варианте, отбросив первый.
Поскольку первоначальная оценка характера человека производится на основании принадлежности его к определенной категории, мы пытаемся сформировать для себя некие внешние признаки, «маркеры», демонстрирующие нашу принадлежность к той категории, к которой мы хотим принадлежать. Таким образом мы стремимся привлечь к себе внимание со стороны похожих на нас людей. Часто мы делаем это, выбирая определенный стиль одежды. Резонно предположить, что, увидев человека в строгом костюме, мы сочтем, что он, скорее, адвокат, чем человек творческой профессии. Художника мы представляем себе одетым небрежно и вызывающе. Мужчине с маленькой серьгой в ухе мы склонны приписывать иные свойства личности, чем мужчине с массивными золотыми украшениями. Стиль одежды играет определенную роль в формировании нашего социального круга.
Какое все это отношение имеет к «ненависти к Израилю», спросите вы. Политические и идеологические позиции также являются частью внешних маркеров, которые мы берем на вооружение, чтобы нас отнесли к той или иной категории людей. Если нас попросят предположить, кто из двух мужчин (с серьгой или большой золотой цепью) – веган, то, скорее всего, мы дадим одинаковый ответ. Даже если нам сообщат, что один – болельщик иерусалимского «Бейтара», а второй является поклонником классической музыки, или что один голосует за МЕРЕЦ, а второй за Ликуд. Разумеется, есть немало мужчин с серьгой в ухе, голосующих за Ликуд, и веганов, которые носят позолоченные браслеты и цепочки. Однако статистика, которую мы накопили за годы своей жизни, приведет нас к предсказуемому ответу.
Европейцы также формируют свою социальную среду посредством подобного рода внешних маркеров. Антиизраильская позиция свидетельствует не столько о мировоззрении, сколько о принадлежности ее носителя к определенной группе.
Около года назад, во время посещения Оксфорда, я проходил мимо пикета, где собирали подписи под антиизраильской петицией. Молодой человек, обративший внимание на то, что я проявил интерес к мероприятию, поспешил ко мне навстречу с подписным листом: «Господин, подпишите воззвание в поддержку ликвидации сионистского образования в Палестине». Вместо прямого ответа я решил вступить с ним в разговор. Энергичный юноша изучал физику в Оксфорде, он вырос в небольшом городке в графстве Йоркшир. Он не знал абсолютно ничего ни об Израиле, ни о палестинцах. Он пришел на пикет с приятелем, потому что они полагали, что речь идет об активизме, характерном для молодых интеллектуалов Оксфорда.
Почему именно Израиль? Потому что антиизраильская позиция является частью более широкого идеологического формата, направленного против истеблишмента. Поэтому Израиль, а не Сирия. Поэтому Израиль, а не Россия. Почему пикет против действий ЦАХАЛа в Газе, а не действий американской армии в Ираке и Афганистане? Или в Ливии? Наверняка и такие были в Европе. Но зачем возиться с использованием «дорогостоящих» маркеров, если можно использовать «дешевые». Они выполняют ту же работу.
Бойкотировать США – это значит использовать очень сложные и трудоемкие маркеры. Израиль (его продукцию, его лекторов) можно бойкотировать с легкостью, не боясь причинить особый ущерб.
Агрессивная критика Израиля в Европе не связана с антисемитизмом. Но ее также невозможно назвать естественной политической реакцией людей с моральными принципами. Она, в первую очередь, представляет собой трибуну, которую используют для того, чтобы заявить о себе. Проблема оккупированных территорий занимает в этой игре второстепенное место.
Эяль Винтер, «Гаарец»