Альберт Геринг, брат рейхсмаршала Германа Геринга, был убежденным антифашистом. Всю войну, рискуя жизнью, он спасал от нацистов евреев и славян, участников Сопротивления и диссидентов, вызволял их из лагерей смерти, переправлял за границу, снабжал деньгами. Однако об этом человеке и его подвиге почти ничего неизвестно. Уильям Хастингс Берк решил исправить эту несправедливость. Несколько лет он колесил по Европе, встречаясь с потомками тех, кому когда-то помог Альберт, разыскивая архивные документы, сопоставляя факты. «Сноб» публикует отрывок из его книги «Геринг, брат Геринга», которая выходит в издательстве CORPUS
20 июля 1944 года одноглазый граф фон Штауффенберг вместе со своим чемоданчиком посетил военную конференцию, проходившую в Wolfsschanze («Волчьем логове») неподалеку от Растенбурга в Восточной Пруссии. На встрече присутствовали все высшие армейские чины, а также сам главнокомандующий Адольф Гитлер. В середине встречи, в 12:30, граф извинился и вышел якобы в уборную, оставив у ног Гитлера чемоданчик, начиненный взрывчаткой. Через десять минут конференц-зал был охвачен пламенем. Погибли генерал-майор, полковник, генерал и стенографистка, а вот главнокомандующий уцелел. Как будто у чемоданчика вдруг выросли ноги! В ту самую ночь графа расстреляли по приказу генерала Фромма, который, зная о заговоре заранее, пытался спасти свою шкуру. Тщетно: его расстреляли восемь месяцев спустя. В связи с покушением на Гитлера арестовали пять тысяч предполагаемых соучастников заговора, двести из которых были приговорены к долгой и мучительной смерти через повешение на рояльной струне.
Когда новости о покушении на Гитлера дошли до доктора Йозефа Харвата, пражского друга Альберта Геринга и участника чешского Сопротивления, он был поражен и не мог поверить в случившееся – не только из-за масштабов события, но и потому, что несколькими месяцами ранее Альберт предсказывал, что такое может произойти.
«В начале 1944 года» Альберт рассказал Харвату «нечто интригующее о Гитлере», а именно что на него готовилось покушение. «Хотя я не предполагал, что покушение на Гитлера когда-либо осуществится, я послал сообщение в Лондон», – писал Харват в мемуарах. Интересно и другое его замечание: «А еще, как только я узнал о [баллистической ракете] V-1 и о попытке запуска, я тоже послал сообщение в Лондон».
Таков был привилегированный статус Альберта, такова была его способность оказываться рядом с нужными людьми в нужные моменты, и иногда он получал доступ к информации, которой не обладало даже СС. Его фамилия и должность в «Шкоде» обеспечили его золотым паспортом: в оккупированной нацистами Европе почти не существовало места, куда он не мог бы поехать. Он был вхож в круг самых высокопоставленных военных.
Чтобы получить наиболее конфиденциальную информацию, ему было достаточно съездить к Герману или позвонить ему в Берлин. Главное же, что Альберт не боялся делиться такой информацией с друзьями, прекрасно зная об их участии в Сопротивлении. Однако делал он это тактично и осторожно, ведь тем самым он совершал акт государственной измены, а снять с него такое обвинение не получилось бы даже у Германа. Если бы он попался, его тоже ожидала бы рояльная струна.
Карел Шталлер как раз был одним из тех, кто извлекал из дружбы с Альбертом больше, чем просто хорошо проведенное время. Награжденный прозвищем Спец за свои выдающиеся инженерные заслуги, в 1939 году он занял пост гендиректора дочернего предприятия «Шкоды» – Cěskoslovenská Zbrojovka Brno. Этот человек отвечал за создание пулемета «Брен», и он же был главным разработчиком многих операций чешского Сопротивления. Радомир Лужа, деятель Сопротивления, часто работавший со Шталлером, рассказывал о его характере:
«Он был таким же неумеренным в своей работе на Сопротивление, как и во всем остальном, что делал. Он был готов на все, чтобы навредить нацистам, хотя и работал прямо под их носом как один из их главных технических экспертов». Шталлер на тот момент являлся главным финансистом движения, либо выделяя деньги из собственного кармана, либо утаивая и переводя «средства завода стрелкового оружия, бывшего частью концерна Германа Геринга».
Он также отладил хитрую систему передачи секретной информации чехословацкому правительству в изгнании, находящемуся в Лондоне и возглавляемому президентом Бенешем. Благодаря разрешению на поездки в Словакию Шталлер посещал Братиславу, где жил его сын, и связывался со словацким экспортером, которому
«разрешалось совершать поездки в Швейцарию пять раз в год». Словацкий экспортер сахара, Рудольф Фраштацкий, тайно перевозил информацию, чаще всего в форме микрофильмов, бывшему чехословацкому диппредставителю в Швейцарии Яромиру Копецкому. Из Швейцарии Копецкий пересылал информацию в Лондон.
Дружба Шталлера и Альберта началась в 1939 году с одного грубоватого анекдота, который Альберт, только что ставший коллегой Шталлера по «Шкоде», рассказал ему спустя десять минут после знакомства. Вот он. Ассистентка зубного врача идет, держа в руках женскую шляпную коробку, ее спрашивают, какого фасона шляпа внутри, а она отвечает: «Это прусский зубной протез!» Сравнение строения челюстей властителей Третьего рейха и лошадей сразу же недвусмысленно дало понять удивленному Шталлеру, как Альберт Геринг относится к режиму, возглавляемому его же родным братом. Увидев, на чьей стороне младший Геринг, Шталлер осознал, насколько тот может быть полезен для нужд Сопротивления.
Как потом свидетельствовал Шталлер в письме от 6 декабря 1946 года, адресованном 14-му Чрезвычайному народному суду в Праге, «он [Альберт] был хорошим барометром ситуации – ему были известны некоторые слухи, дошедшие от брата. Я делал это, чтобы потом передавать информацию, полученную от него, за границу. Однажды мне это удалось – с предупреждением о готовящемся нападении на Францию, которое я успел вовремя передать в британскую разведку в Лондоне через доктора Новоттны в британском посольстве в Бухаресте. Информация была очень подробной и вызвала интерес. Геринг рассказал мне о подготовке вторжения во Францию за три недели до начала операции, и через четыре дня точные данные уже были в Бухаресте».
Альберту также удалось предотвратить увольнение Шталлера с Cěskoslovenská Zbrojovka, после того как неординарное поведение того показалось подозрительным нацистскому руководству «Шкоды». Шталлер занимает в «списке тридцати четырех» тридцать второе место.
В других случаях Альберт выступал пособником Сопротивления благодаря тому, что смотрел сквозь пальцы на тайные операции, проводившиеся прямо под его носом, и тем самым давал молчаливое согласие на дальнейшую деятельность. Вилем Хромадко, чешский начальник на «Шкоде», в полной мере воспользовался этой простой, хотя и рискованной схемой. Поскольку у Хромадко были тесные связи с Россией, его серьезная административная позиция в оккупированной Чехословакии естественным образом сделала его одним из поставщиков информации для Советов. В качестве директора одного из важнейших заводов по производству боеприпасов в оккупированной Чехословакии его главная роль состояла в передаче в СССР планов и информации о последних оружейных разработках «Шкоды». Занимался он этим во время своих многочисленных поездок в Белград, где происходили его контакты с советскими агентами.
После 1938 года, когда Германия оккупировала Чехословакию, а «Шкоду» поглотил Reichswerke Hermann Göring AG, югославские вояжи Хромадко удостоились пристального внимания новых нацистских боссов компании. Подозрения вынудили их приставить к нему нацистского опекуна, герра Шмидта, который должен был следить за деятельностью Хромадко во время поездок.
Это очевидным образом ограничивало возможности его участия в «факультативных занятиях». Помог случай: Шмидт сломал ногу, нацистскому руководству пришлось искать замену. Решили выбрать того, кем точно будут руководить высшие интересы рейха и кто будет прилежно отчитываться о любом подозрительном поведении. Их выбор пал на Альберта Геринга, брата партийного любимца со времен мюнхенского пивного путча. Очевидно, что у них не было доступа к толстому гестаповскому досье Альберта с историей его прошлых антирежимных прегрешений.
Таким образом, начиная с мая 1940 года Хромадко и Альберт ездили на Балканы вместе. Альберт выполнял свои обязанности – хотя бы формально, встречая Хромадко на вокзале, но дальше его ответственность заканчивалась, и каждый шел заниматься своими делами. Альберт удалялся в богемное кафе, где попивал кофе и, наверное, что-то делал по работе, в то время как Хромадко передавал важнейшую информацию своим советским контактам и помогал соотечественникам, бежавшим в Белград. Годы спустя Хромадко свидетельствовал перед 14-м Чрезвычайным народным судом в Праге: «Геринг дал мне полную свободу передвижения за границей, то есть на Балканах, что позволило мне материально поддерживать наших эмигрантов и помочь некоторым получить югославские паспорта». Он добавил и кое-что посерьезней: «Геринг, очевидно, знал о моих контактах и моей деятельности, а также о связях Шталлера. Он не препятствовал мне и даже говорил, чтобы я вел себя осторожнее. Также Геринг не стал возражать против моей поездки в Москву». Поездка в Москву, о которой говорит Хромадко, была вызвана определенной конфиденциальной информацией, которую как раз сообщил ему Альберт.
Вместе со сведениями о местонахождении немецкого завода по производству моторов для подлодок Альберт выдал Хромадко планы Германии о разрыве пакта Молотова – Риббентропа 1939 года за четыре месяца до начала операции «Барбаросса» (немецкого вторжения в Россию), то есть до 22 июня 1941 года. «Я передал этот отчет в Лондон и Москву, – рассказывал Хромадко, – и эта информация была крайне важна как для русских, так и для Запада, поскольку потом заводы начали бомбить и русские тоже были вовремя предупреждены [о нападении]».
Перевод с английского Максима Колопотина