Когда замечаешь, что исторические процессы неожиданно изменились и постсоветский поезд, который плелся по нашим просторам со скучной скоростью ночного товарняка, внезапно разогнался до современного экспресса, многие недоверчиво качают головами: так не бывает! Но вспомните, сколько времени еще недавно понадобилось Александру Лукашенко, чтобы пройти дистанцию от председателя всебелорусского колхоза до главы государства, в котором бесследно исчезают люди и невозможен даже намек на сменяемость власти. А Виктору Януковичу для того, чтобы из туповатого авторитарного расхитителя превратиться в чудовище, понадобилось всего несколько месяцев Майдана. И сейчас схожую дистанцию с той же скоростью проходит хозяин Януковича - Владимир Путин.
Вспомните, кем был Путин еще около полугода назад, когда только начинался Майдан. Да, Ходорковский – но его, между прочим, уже выпустили. Да, Pussy Riot – но и время заточения девушек подходило к концу. Да, взбесившийся принтер – но даже в Кремле понимали нелепость принимаемых законов. Между тем Путин участвовал в саммитах «восьмерки», готовился принимать лидеров современного мира в своем родном городе, договаривался с Обамой по Сирии. У многих он вызывал удивление, у многих – отвращение, но ни у кого не вызывал содрогания.
Путь, который Путин проделал за последние месяцы – с момента бегства Януковича из Киева, – может войти в учебники политологии. Он превратился в изгоя: теперь каждый его визит за рубеж становится событием, долго обсуждаемым приглашающей стороной с партнерами и коллегами. Он потерял место в «большой восьмерке», тем самым убрав Россию из числа государств, определяющих современные мировые тенденции, и окончательно закрепив ее место среди стран третьего мира. Он больше ничего не обсуждает с Обамой – разве что ему напоминают о возможности новых санкций, если он не будет получше себя вести. Из уважаемого регионального политика – пускай и автократа – Путин стал просто отстающим учеником-переростком, задержавшимся в младших классах и унижающим слабых. А теперь еще и этот самолет.
То, что такая катастрофа практически неизбежна, стало ясно уже после первого уничтожения украинского вертолета бандитами. Путин переместил Россию из современности в средневековье и дал шайкам разбойников, рыскающим по украинским просторам, современное оружие и чувство безнаказанности. Такое же чувство безнаказанности он привил российским военным. И теперь даже не столь важно, по чьему приказу был сбит пассажирский самолет – российского ли генерала или проходимца из «народной республики», который, впрочем, тоже может на самом деле быть обычным российским генералом или полковником. Важно, что феодализм наступил – феодализм с «Буками» и атомной бомбой.
Путин, наверное, даже и не подозревает, сколько крови еще может прилипнуть к его рукам до того дня, когда он оставит президентский пост. Конечно, это не он отдал приказ уничтожить этих несчастных людей, волею случая пролетавших над территорией, которую он возомнил своим владением и, наверное, уже вознамерился подарить какому-нибудь благодарному вассалу. Он не безумец. Он игрок. Так ведь и Милошевич был не безумец. Так ведь и Милошевич был игрок. А Сребреница, тем не менее, была. Разве Милошевич отдал приказ убивать ее жителей? Нет. Он просто дал своим псам почувствовать вкус крови. Его наемники перестали быть людьми, они просто не могли остановиться. Им понравилось убивать.
С каждым днем Путина в мире будут бояться все больше и больше, он станет воплощением зла, им начнут пугать детей – и с каждой новой катастрофой, с новыми смертями Россия будет все больше и больше отбрасываться назад, в средние века, в эпоху, где все решалось огнем и мечом. И с каждой новой Сребреницей, устроенной наемниками или регулярными войсками в Украине или какой-нибудь другой стране, которую Россия решит терзать, пропасть между нею и остальным миром будет все углубляться и углубляться, наполняясь человеческой кровью, - страшный ров между жизнью и смертью.
На самом деле я даже не знаю, что произойдет, если Путин вдруг каким-то чудом захочет остановиться: может ли он хоть что-то изменить в мозгах людей, опьяненных кровью и озаренных ненавистью? Не уверен. Но я с ужасом представляю себе, какая тонкая грань отделяет жестокость, которую мы видим в соседней с Россией стране, от крови и смерти в самой России. Безумие не знает государственных границ – и жажда смерти и унижения легко находит себе жертв среди собственных соотечественников: национал-предателей, кавказцев, инородцев, мусульман, гастарбайтеров – ненужное зачеркнуть. Зачеркнуть кровью.
Мы только на пороге русских Сребрениц.
Виталий Портников