«Вначале было слово»… Эта библейская аксиома, как будто, нигде и никем – ни нами, ни нашими религиозными оппонентами - не подвергается сомнению; она либо принимается, либо отвергается. Философское осмысление такого важного утверждения уходит глубоко в толщу веков: в тесном кругу Платона, древнего грека, рассуждали по этому поводу, да и древние китайцы задумывались на ту же тему. И основополагающая эта тема, несомненно, стоила того.

«Вначале было слово» – кому, как ни писателям, это допотопное открытие может быть дороже и милей! Слово – рабочий материал писателя, оно связывает его с горними высями, и такая связь льстит сочинителю и примиряет его со многими жизненными несовершенствами. Все, или почти всё, можно выразить словом: мысли, чувства, ощущения.

О таинственной мощи слов сказал, пожалуй, лучше других Владимир Маяковский: «Я знаю силу слов, я знаю слов набат. Они не те, которым рукоплещут ложи. От слов таких срываются гроба шагать четвёркою своих дубовых ножек». Маг слова, Маяковский знал, о чем говорил.

Иногда, не часто, к человеческому сообществу в целом и к каждому из нас в отдельности подступает, подплывает время размышлений над тем, зачем мы существуем. Возможно ли, что Творец поселил нас здесь лишь для того, чтоб мы ели и пили, размножались, работали в десятую часть лошадиной силы и уходили, исчезали со сцены, как будто рубанок в руке Главного плотника состругивает нас – поколение за поколением… Такой наплыв времени, побуждающий к размышлениям, называют иногда «час истины». Может, это и так. Почти всякий человек на протяжении жизни испытывает нечто подобное.

Не каждому дано пользоваться словами так, как они того заслуживают. Зато «играть словами» умеет – или думает, что умеет – почти всякий прямоходящий, разумеющий устную речь. И дело тут совсем не в том, каким языком он владеет – великим и могучим русским, не менее великим и могучим китайским или нашим ивритом. Суть в том, что игра словами зачастую приводит стороны в ярость, загоняет в тупик и провоцирует насилие. Фон Клаузевиц уверял – и к этому германскому авторитету прислушиваются по сей день - что война есть продолжение политики иными средствами. Политики стреляют словами, военные стреляют пулями. Вот и все.

Похоже на то, что на всю нашу человеческую популяцию надвигается «час истины». Неплохо было бы всем нам в этот дикий час призадуматься над тем, в чём Высший замысел нашего бедового и суетливого проживания под солнцем. Час, действительно, диковат: аннексия среди бела дня полуострова Крым, угроза юго-восточной части Украины, равноправный диалог между Москвой и Киевом представляется всё менее возможным. Слова превращаются в камни, этими камнями играют, ими жонглируют в опасной близости от человеческой плоти. Внимание мира и якобы управляющих им организаций приковано к северному Черноморью и российско-украинской границе. На этом горячем фоне сирийская мясорубка и израильско-палестинские переговоры почти не просматриваются.

Это открывает перед сирийцами, да и перед нами дополнительные возможности. Но оставим сирийцев в стороне – вряд ли они пойдут дальше мелких провокаций на границе с Голанскими высотами. А мы, за считанные дни до истечения условленного срока переговоров с палестинцами, используем свой козырь, как говорится, по полной программе. Речь идёт не о границах и не о строительстве в поселениях – тут от нас требуют не слов, а действий. На тему «Восточный Иерусалим» и «право палестинских беженцев на возвращение» грешно тратить слова: эти вопросы вообще не должны подлежать обсуждению. Остается одна проблема, игриво составленная из четырех слов: «Признание Израиля еврейским государством». Как будто если бы арабы приняли эту формулировку и даже написали её себе на лбу, дело сдвинулось бы с мертвой точки. 

Что-то я не встречал здравомыслящих израильтян, которые считали бы Израиль не еврейским государством. Действительно, какое же у нас государство? Арабское, что ли? Русское? Эритрейское? Мы сами считаем свою страну Еврейским государством, Еврейским национальным домом, и меня совершенно не волнует, что говорят об этом арабы, русские или те же эритрейцы. Тут уместно вспомнить Бен-Гуриона с его знаменитой фразой: «Неважно, что говорят гои, важно – что делают евреи». Со времен Бен-Гуриона прошло шесть десятилетий, кое-какие из его высказываний требуют корректуры – но приведенное выше, применительно к нашей самоидентификации в отчизне, не нуждается в правке.

И вот – нашла коса на камень. Очень удачно нашла, надо сказать: нам от арабского упрямства ни холодно, ни жарко. Заставить наших оппонентов разлепить уста и признать нас Еврейским государством нам никак не удаётся. А на иную формулировку, например, «Еврейское государство с вкраплением арабского меньшинства» мы не согласны, и на том твёрдо стоим. Жаль, конечно, что проигнорировать присутствие в Израиле миллиона пятисот тысяч арабов никак невозможно, и именно этот неприятный, но непреложный факт заставляет гоев усомниться в том, что мы являемся целиком и полностью Еврейским государством. Вот тут Бен-Гурион нам бы помог: пусть себе гои сомневаются на здоровье!

Существует, правда, гарантированный ход рассеять сомнения гоев: последовать рекомендациям Авигдора Либермана и сосредоточить свои усилия на осуществлении плана «обмен территориями и населением». В результате этой многократно изложенной гуманитарной операции Израиль стал бы, строго говоря, Еврейским государством без изрядных чужеродных вкраплений, и все нынешние противники нашей формулировки вынуждены были бы это признать. 

Но вот незадача: после признания нас Еврейским государством мы вынуждены будем сдвинуться с места и приступить к обсуждению проблемы постоянных границ и будущего наших поселений в рамках плана «два государства для двух народов». И вот тут-то и наступит наш национальный «час истины».

Давид Маркиш, «Еврейское слово»