Читальный зал

Когда раскалываются сердца

Я прожил в Севастополе почти тридцать пять лет. Я любил этот город и буду любить его по гроб жизни.

Моя неизлечимая болезнь,
Мой белый город,
Утренняя песнь.
Ты к памяти приставлен часовым,
Чтоб никогда ту боль не замело...
Я в этом городе любил
И был любим.
В нем сердце захоронено мое.

Каждое утро я просыпался под легкокрылый бой курантов на башне Матросского клуба, исполнявших мелодию знаменитой песни грузинского армянина Вано Мурадели «Легендарный Севастополь». Стихи этого гимна города-героя, написал уроженец Украины, русский поэт-песенник Петр Градов.

Севастополь, Севастополь –
Гордость русских моряков…

Чеканный рефрен каждый севастопольский младенец напевал с пеленок. И повторял вслед за взрослыми: «Севастополь – город русской славы».
Я не был исключением и, не задумываясь, пользовался этим клише. А разве мы задумываемся, когда, например, клянемся: «Истинная правда!» – как будто правда бывает «неистинной»?!
В голову не приходил вопрос: почему только русской славы? А какой же еще!
Парадокс истории Севастополя в том, что его воинская слава, воспылавшая в середине XIX века, во дни воистину героической 1-й обороны города, багровым цветом осветила ужасающий позор замшелой России, начисто проигравшей ту Крымскую войну.
За каждым кровавым ратоборством навеки закрепляются свои всенародные символы. Для обороны 1854-55 годов это два немеркнущих имени, олицетворявшие два полюса и двуединство характера севастопольской страды: руководитель обороны, дворянин адмирал Нахимов и простой матрос-лазутчик Петр Кошка.
С них и начинается двухвековая героическая оратория «города русской славы».
Но позвольте, господа, ведь оба эти символа «русской славы»…украинцы!
Дворянский род Нахимовых ведет свое происхождение от Мануила Тимофеевича Нахименко, сотника Ахтырского слободского украинско-казачьего полка, чьи предки веками жили в Полтаве. Будущий адмирал приходился сотнику правнуком. Эту родословную обнаружил в свое время знаменитый российский историк, геральдист и гениалог начала XX столетия Вадим Модзалевский. Между прочим, на бастионах Севастополя солдаты, души не чаявшие в храбром адмирале, распевали частушки про «хват-Нахименко».
Петр Маркович Кошка (на самом деле – Кiшка) родился в селе Ометинцы, что под нынешней Винницей, в семье украинского крепостного крестьянина. Украина гордится своим отчаянным смельчаком, разведчиком 19-го флотского экипажа, легендой города «русской славы». Не случайно в честь матроса Кошки названы улицы в Киеве, Виннице, Днепропетровске, Донецке, Макеевке, Горловке и других украинских городах.
Нет никаких данных о процентной доле тогдашних русских, украинских или белорусских защитников Севастополя. И объяснение тут простое. Для царского трона все они являлись «российскими воинами», хотя и были в составе Крымской армии Черниговский полк и полк Казанский, Украинский егерский и Донской казацкий, Одесский уланский полк и Киевский гусарский, а, к слову, воевал на бастионах и Еврейский полк, отмеченный Российским престолом как проявивший «мужество и высокую воинскую доблесть».
Работая над исторической повестью «Мальчишка с бастиона» (мы написали еt вдвоем с Михаилом Лезинским), я многие часы провел в Севастопольской Морской библиотеке, изучая знаменитые «Морские сборники» времен 1-й Крымской обороны. По сей день ощущение такое, что по большей части фамилии в скрупулезных воинских списках живых и павших – там явно украинские, о чем свидетельствуют и пометки места рождения: Полтава, Переяслав, Каменец-Подольский, Черновцы…
Вот несколько имен, как говорится, «на вскидку».
Храбрый защитник Малахова кургана, генерал Алексей Хрущов (написавший после войны интереснейшие «Записки по истории Севастопольской обороны»).
Участник Синопского сражения, командир батареи на Историческом бульваре Матвей Манто.
Героические солдаты и матросы-украинцы (некоторые из них запечатлены на знаменитой панораме Франца Рубо): кроме Петра Кошки – Гнат Шевченко, Иван Демченко, Фёдор Заика, Григорий Ткаченко, Михайло Данильченко.
Мы писали с Мишей книгу о юном бомбардире Николке Пищенко, жителе Севастополя, удостоенном за храбрость Георгиевского креста. Обнаружились в старых книгах и документах еще много украинских мальчишек, отчаянно сражавшихся вместе со взрослыми на бастионах и редутах города: Максим Рыбальченко, Дмитрий Фарасюк, Василий Доценко и другие.
А сколько обрусевших немцев воевало за город «русской славы»! Вот только самые знаменитые из них.
Прославленный создатель всей фортификационной системы обороны Севастополя, генерал Эдуард Тотлебен.
Начальник военно-инженерных работ на Корабельной стороне генерал Василий Геннерих.
Потомок старинного немецкого аристократического рода, капитан Антон Коцебу.
Полевые генералы Даннерберг и Бельгард.
Да и сам адмирал Корнилов по матери-то – немец: Фан-дер-Флит!
Храбрый военачальник, герой Инкерманского и Чернореченского сражений генерал Павел Липранди тоже был не русских кровей, а испанских. А род контр-адмирала Жерве (его именем называлась одна из батарей на Корабельной стороне) происходил из Франции.
Словом, если хорошенько опохмелиться от дурмана российского «патриотизма», щекочущего плебейское самолюбие, то надо честно признать, что Севастополь на самом деле – город русско-украинско-немецкой и еще бог знает какой славы.
Но это я вдался в историю полутора вековой давности. Может, анналы 2-й обороны потешат русское эго куда большей чистотой мифа?
Что ж, совершим экскурс в относительно недавние времена Великой Отечественной войны.
Вы знаете, кто вообще совершил первый залп в этой войне и кто сбил первый немецкий самолет над территорией Советского Союзе? Для тех, кто не знает, сообщаю: Иван Григорьевич Козовник, командир зенитной батареи №73, стоявшей на Херсонесе. Я в свое время опубликовал в газете «Слава Севастополя» большой материал об этой истории, который стал откровением даже для многих коренных жителей города. Козовник, между прочим, украинец.
А когда гитлеровцы, взломав советскую оборону на Перекопе, прорвались в Крым и армада Манштейна рванула на Севастополь, немецкие танки у поселка Николаевка остановила 54-я батарея береговой обороны Черноморского флота, во главе с командиром, украинцем Иваном Заикой и комиссаром, евреем Семеном Муляром.
Иван Иванович Заика родом из Кременчуга. Мне посчастливилось не просто общаться с ним в качестве журналиста, но и дружить с этим удивительным человеком, с которого по существу началась новая легенда города «русской славы».
Мы с Лезинским написали еще одну историческую повесть – «Живи, Вилор!» – о юном герое, на этот раз герое Великой Отечественной – пятнадцатилетнем партизане Вилоре Чекмаке. Я вспоминаю об этом еще и потому, что в книжке нашей рядом со смельчаком греко-украинского происхождения Вилором в тылу врага действует его друг, бесстрашный татарский мальчик Муса Джигит – не выдуманный, а реальный персонаж.
А теперь, также буквально «на вскидку», легендарные имена 2-й обороны и освобождения Севастополя – представители украинского народа.
Начну с героев крымского неба. Их среди авиаторов особенно много.
Степан Супрун, выдающийся советский лётчик-испытатель, потом военный лётчик-истребитель. Близкий друг Валерия Чкалова. Первый дважды Герой Советского Союза. Погиб вначале боев за Севастополь.
Дважды Герой Советского Союза, летчик штурмовой авиации Анатолий Недбайло.
Дважды Герой Советского Союза, командир звена истребителей Александр Руденко.
Герои Советского Союза, летчики Иван Борисенко, Иван Гринько, Василий Луценко, Иван Марченко, Сергей Дуплий.
Стали легендами сухопутных и морских сражений:
Рядовой Иван Яцуненко, водруживший знамя Победы над Сапун-горой.
Краснофлотец Василий Цибулько, из незабвенной пятерки фильченковцев, задержавших колонну манштейновских танков на подступах к Севастополю под селом Дуванкой.
Командир дота №11 Сергей Раенко и его бойцы-украинцы: Василий Мудрик, Михаило Потапенко, Иван Еремко, Григорий Доля, Владимир Радченко. За три дня ожесточенных боев пулеметным огнем и гранатами они укокошили сотни гитлеровцев.
Краснофлотец Александр Чикаренко, взорвавший себя в оружейном арсенале, и похоронивший под обломками штольни две сотни фашистов.
Мария Байда, легендарная севастопольская разведчица.
И не менее легендарный снайпер 25-й Чапаевской дивизии Людмила Павличенко.
Старшина Павел Дубинда из Херсона. Герой Советского Союза и кавалер трех орденов Славы (таких – полных кавалеров ордена Славы и одновременно Героев Советского Союза было в стране всего четверо!)
Командир Чапаевской Дивизии Трофим Коломиец.
Подполковник артиллерии, Герой Советского Союза Иван Бондарь.
Командир минометной роты Владимир Симонок.
Защитник Константиновского равелина, батальонный комиссар Иван Кулинич.
Начальник инженерных войск Приморской армии Корней Грабарчук.
Герой Советского союза, пулеметчик Николай Кривенко.
Герой Советского Союза, командир батальона морской пехоты, киевлянин Михаил Бондаренко.
Герой Советского Союза морской пехотинец Петр Дейкало.
Командир катера, потомок запорожских казаков Павел Сивенко.
Немеркнущей славой покрыли себя артиллеристы береговых батарей под командованием украинцев Лещенко, Матушенко, Драпушко, Никитенко, Матюхина и других. Этот список приводит в своей книге «Героический Севастополь» командующий береговой обороной Черноморского флота генерал-лейтенант Петр Алексеевич Моргунов, который оказал мне неоценимую помощь в работе над пьесой «Оборона», поставленной в Севастопольском театре.
Имя легендарного командира морских пехотинцев Павла Филипповича Горпищенко носит воинское кладбище и большой проспект на въезде в город со стороны Симферополя.
Многим из тех, кто кичится тем, что живет в городе «русской славы» и в голову не приходит задуматься, что живут-то они на улицах, носящих имена героев-украинцев, на крови которых взошла эта «русская слава»: матроса Ивана Голубца, капитана эсминца «Безупречный» Петра Буряка, бригадного комиссара Михаила Степаненко, командира саперной роты Дмитрия Загорулько и многих, многих других.
Поверьте, я не помянул тут и сотой доли храбрецов-украинцев, ковавших славу российской черноморской твердыни.
Но разве только украинцы?
В героической летописи города навсегда остались два имени подводников, Героев Советского Союза – осетина Асана Кесаева и свана Ярослава Иоселиани.
Летчика, дважды героя Советского Союза армянина Нельсона Степаняна.
Командира 30-й береговой батареи Черноморского флота, обрусевшего немца Георгия Александера.
Грузина Дмитрия Намгаладзе, начальника разведки Черноморского флота – того самого, про которого в мемуарах немецкого генерал-полковника Гальдера сказано, что «разведка Намгаладзе переиграла Канариса».
Называю имена только Героев Советского Союза, участников сражений за Крым и Севастополь – не русских и не украинцев.
Татарин, командир бронекатера Асаф Абдрахманов.
Грузин, снайпер Ной Адамия.
Абхаз, старшина катера Ражден Барцис.
Аварец, сержант Саадул Мусаев, повторивший подвиг Матросова.
Грузин, капитан бригады морских пехотинцев Аркадий Гегашидзе.
Калмык, полковник Басан Городовников (племянник знаменитого военачальника Оки Городовникова), защитник Ишуньских позиций под Перекопом.
Грузин, командир звена торпедных катеров Александр Канадзе.
Наконец, еврей, краснофлотец Семен Гольденцвейг, павший смертью храбрых на Малаховом кургане.
Да, да, тот самый Еврей, который по глубокому убеждению махровых антисемитов на Руси и на Украине воевал не на Малаховом кургане, а в Ташкенте.
Но, как это ни прискорбно слышать юдофобу, за город русской славы и за Крым бесстрашно сражались не только русские и украинцы, грузины и белорусы, но и в немалом количестве евреи.
Одно из самых ярких имен¬, навеки вписанных в историю Севастополя, – имя командира прославленной 8-й бригады морской пехоты, генерала Владимира Львовича (Лейбовича) Вильшанского.
Звездная личность – руководитель штурма Сапун-горы, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза Яков Григорьевич Крейзер.
Еще два участника штурма Сапун-горы, удостоенные Золотой Звезды: командир штурмового инженерно-саперного батальона Иосиф Лазаревич Серпин и командир артиллерийской батареи Моисей Давыдович Шахнович.
Звание Героя Советского Союза получили также защитник Севастополя, артиллерист Лазарь Моисеевич Каплан и командир пулеметной роты десанта под Керчью Миля Лазаревич Фельзенштейн.
Я подчеркиваю, что это – воины-евреи, отмеченные высшей наградой страны вопреки всем препонам, связанным с их «пятой графой», – несмываемым позором советской России.
И особо хочу отметить летчиков-евреев, Героев Советского Союза, отличившиеся в боях за Крым и Севастополь.
Полина Гельман, штурман легендарного женского полка Марины Расковой.
Борис Ривкин, командир эскадрильи истребителей.
Вольф Корсунский, командир эскадрильи штурмовой авиации.
Генрих Гофман, заместитель командира штурмовой эскадрильи, впоследствии известный писатель.
Шика Кордонский, штурман минно-торпедного полка.
Борис Левин, участник боев за освобождение Крыма, командир штурмового звена.
(Об этих Героях еврейской национальности, сражавшихся в небе Тавриды подробно рассказывает в своей книге «На огненной земле», мой старый друг, прекрасный севастопольский журналист, капитан 2 ранга Борис Гельман.)
Навсегда вошли в историю 2-й обороны Севастополя имена евреев: начальника артиллерии береговой обороны, подполковника Бориса Файна; флагманского артиллериста флота, капитана 1 ранга Аркадия Рулля; главного хирурга флота, профессора Владимира Кофмана; командира артдивизиона, полковника Юлия Неймарка, военного инженера Семена Кангуна, капитана 3 ранга Петра Рабиновича и многих, многих других.
Большой знаток Крыма академик Карл Бэр писал в 1845 году, что таврические степи «всегда будут принадлежать к беднейшим и неудобовозделываемым по климату и недостатку в воде». Академик оказался неправ.
После 1-й Крымской войны, во многом благодаря талантливым земледельцам – татарам, полуостров стал оживать садами и виноградниками. Татары умели кропотливо собирать и экономно использовать даже крохотные осадки, рыли колодцы, настойчиво облагораживали солончаковые земли, и за столетие превратили Крым в благоухающий уголок земли.
Все оборвалось после освобождения Крыма от фашистов. Сталин огульно обвинил татарское население полуострова в повальном сотрудничестве с гитлеровскими оккупантами и сослал целый народ в среднеазиатские степи.
Прошел год, другой, и Таврида вновь превратилась в безжизненную пустыню. Благоденствовала только узкая полоска Южного Берега с её пышными дворцами-санаториями.
Спустя пару лет тот же Сталин спохватился, понял, что Крым надо спасать. Полуострову требуется пресная вода – иначе он окончательно иссохнет. И уже в конце 1950 года сюда прибыла первая экспедиция по изысканию трассы канала, по которому на засушливые таврические земли должна пойти живительная влага. Откуда? Естественно, из украинского Днепра.
Сколько я жил в Крыму, столько слышал, даже от интеллигентных людей, укоренившуюся в умах мещанскую мантру: «Хрущев по пьяни отдал Крым Украине». Да нет, все как раз с точностью до наоборот: передал по трезвому и серьезному размышлению!
Да, это правда, что у русского Никиты Хрущева, довоенного главы ЦК ВКП(б) Украины, а потом и председателя Совета Министров УССР, руки по локоть в украинской крови. Но правда и то, что именно Хрущев спас российский Крым от полного запустения, передав его Киеву.
После смерти Сталина и последовавшей за ней чередой дворцово-партийной резни, едва заняв пост 1-го секретаря ЦК КПСС, Хрущев отправился в Крым. И… ужаснулся голоду и разрухе, царившим на полуострове. Сельского хозяйства в Крыму практически уже не существовало.
После увиденного Никита летит в Киев, собирает в Мариинском Дворце все партийное и хозяйственное руководство республики, и требует – именно требует! – спасти Крым: ускорить прокладку на полуостров спасительного Днепровского канала, наладить поставку населению продуктов питания, перебросить на полуостров стройматериалы и прочая, прочая. Словом, предлагает украинским властям взять гибнущую область под свое покровительство.
Вряд ли тогдашнему первому секретарю республики Алексею Кириченко пришлось по душе это жесткое требование: у него собственных забот хватало.
Но упрямый Никита твердо стоит на своем. Он идет дальше: сразу же, по возвращении в Москву, на заседании ЦК КПСС выдвигает идею передать Крымскую область в состав УССР.
Итак, восстановление полуживого полуострова полностью возлагалось на хлебную Украину – «всесоюзную житницу», республику, владеющую четвертью всех запасов чернозема на планете.
5 февраля 1954 года Президиум Верховного Совета РСФСР постановил передать Крымскую область Украине. В этом решении говорится:
«Учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР…»
Что тут неразумного, сделанного с кондачка, «по пьяни»?
17 сентября 1963 года животворные воды украинского Днепра хлынули через Перекоп в Крым.
Не прошло и нескольких лет после вхождения полуострова в состав Украины, как в Крыму резко возросло производство электроэнергии и добыча керченской руды, вдвое выросло производство вина, получила небывалое развитие новая отрасль – рисоводство, в севастопольской Камышовой бухте возникло гигантское рыболовецкое предприятие «Атлантика» с сотнями современных океанских траулеров, появился новейший транспортный и танкерный флот.
Ввод в строй 400-километровой водной артерии позволил оросить 180 тысяч гектаров засушливых земель.
Словом, Крым под «хохлацким гнетом» превратился в мощный индустриально-сельскохозяйственный край.
Увы, став двадцать лет назад Автономной областью, Крым резко снизил все свои экономические и социальные показатели. И, по существу, оказался паразитирующим регионом Украины. Киев ежегодно переводил на подкорм русского Крыма более одного миллиарда долларов.
Но этот крымский коллапс вызревал параллельно с общеукраинским: страна, где было лучшее в СССР сельское хозяйство, работали гиганты тяжелой индустрии, крупные электростанции, край высокой науки, культуры и медицины, сегодня – трудно в это даже поверить! – по своему валовому внутреннему продукту (ВВП) не дотягивает до нищенской Албании.
Разворовали одну из богатейших по своему потенциалу страну Европы и пятую по численности населения? Замордовали бесплодными криками о «незалежности»? Сражались с русским языком вместо того, чтобы бороться с чумой бандеровского национализма и закоренелым юдофобством? И то, и другое, и третье.
Что ж, можно понять простых «майдановцев», которым осточертел бандит и ворюга президент, впрочем, восторженно ими же избранный. А с другой стороны, как не понять русских крымчан, и особенно севастопольцев, для которых нестерпима сама мысль о жизни в бандеро-петлюровском государстве.
Можно понять и тех и других, вот только принять безумие и тех, и других невозможно.
Майдан одни называют островком свободы, другие – национал-бандеровским шабашем. Жесткий диктатор Путин объявил его нелегитимным, впрочем, как и все новое руководство Украины. Гэбэшный президент России насмерть испугался Майдана, потому что этот, пусть даже анархический или умело управляемый кем-то народный бунт, – предупреждение лично ему: сколько веревочке не виться, а конец великодержавным паханам неизбежен.
Праведное дело не свершается неправедным путем. Крымские «свободовцы» не случайно в срочном порядке позакрывали в Крыму все украинские газеты и украинское телерадиовещание. Фашизм и путинизм терпеть не может инакомыслия.
Праведное дело не базируется на лжи. В официальном сообщении по итогам референдума в Крыму написано: «Почти 97% жителей проголосовали за вхождение полуострова в состав России». Сразу целых два удивления! Первое: а почему не 99, 9%, как бывало при Сталине? И второе: а куда вы девали 36 процентов татар и украинцев, которые бойкотировали выборы? Или они уже не жители Крыма?
Путин и его попугай Лавров талдычат, что агрессия России и оккупация полуострова (именно оккупация, а не демагогическая «защита прав русскоязычного населения»!) полностью соответствуют нормам международного права. Вот такие великие знатоки юриспруденции! А президенты и премьеры всех, без исключения, остальных стран мира – неучи, двоечники, в международном праве ни бум-бум.
О, матушка-Россия, твоя мрачная риторика со времен параноика Ивана Грозного не изменилась.
Я – до мозга костей человек русской культуры, мой родной язык, на котором пишу и которым дышу, – русский. Но мне в равной степени отвратителен как украинский, так и российский плешивый национализм.
Моя русская жена-архитектор десятилетиями строила новые белокаменные кварталы города-героя. Я работал актером в российском театре Краснознаменного Черноморского флота, сотрудничал в газете Черноморского флота «Флаг Родины». Много лет трудился на русском радио в Симферополе бок о бок с замечательным русским журналистом, участником войны Семеном Ароновым. Был заведующим литературной частью русского Севастопольского театра имени Луначарского. До 1991 года в Севастополе не было своего телевидения. Я стал тем человеком, который с крохотной группкой энтузиастов создал СТВ и возглавил его. В мою бытность севастопольское телевидение говорило только по-русски, несмотря на давление Киева, который нас финансировал. Наша с композитором Борисом Мироновым «Севастополь – песня моя» стала победителем конкурса, посвященного 200-летию города «русской славы». В местном театре с успехом шла моя историческая драма «Придет корабль российский» – об основании Севастополя, где главными действующими лицами были Екатерина II, Потемкин и Суворов.
Но все это не помешало одичалым «русским патриотам» устраивать под окнами моего кабинета на телевидении визгливые митинги с черносотенными транспарантами «Эскин, убирайся в Израиль!»
Что ж, похоже, юдофобство неискоренимо в душах подобных «великороссов». Заложено в генах. И любой протест – против навязывания украинского языка или отсутствия украинской колбасы на прилавках – заканчивается одним и тем же: «Бей жидов, спасай Россию!».
Крымом веками владели аланы, готы, греки и генуэзцы, три столетия – татары и турки, потом его захватила Россия, а последние 60 лет полуостров был украинским. Подавляющее большинство нынешних русских крымчан родились на Украине, а не в России. И, тем не менее, заходясь в счастливом экстазе, они ликуют сегодня: «Мы возвращаемся на свою родину!» Родина – это там, где ты родился и жил. Им и в голову не приходит задуматься, в каком дикообразном путинском театре абсурда они выступают статистами.
А кто-нибудь из этих ура-патриотов подумал о том, что крымские татары (их пока около тринадцати процентов, но очень скоро станет и двадцать, и тридцать) тоже потребуют самостоятельности и наверняка – выхода из состава ненавистной им России. Крымско-татарский народ и в тридесятом поколении не простит Москве ужасы их депортации с родной земли. И что, это «законное требование» на самоопределение русские «патриоты» объявят незаконным? Сепаратизм имеет одно неизбежное свойство – растекаться раковой опухолью.
Ну, а пока крымские «россияне» истерически рефлексировали по поводу пресловутых бандеровцев, Крым захватили реальные власовцы в масках и без опознавательных знаков. С чего бы это им прятать свои рожи, коль они свершают праведное дело?
«Патриотизм – последнее прибежище негодяя» – изрек более двухсот лет назад англичанин Самуэль Джонсон. Слишком много расплодилось по обе стороны баррикад, подобных бритоголовых «патриотов», которые не дают забыть этот язвительный афоризм.
Шовинистический угар, как с той, так и с другой стороны пройдет. Но пепел сожженных сердец, увы, останется. Потеря одной области для Украины – конечно, болезненный удар, обида, горечь, злость, но – не трагедия. А вот для России потеря Украины, его братского народа – трагедия, которую россияне в полной мере ощутят и оценят лишь в послепутинскую эпоху. Как немцы после войны, очнувшись от опьянения кровавыми чарами фюрера.
Борис Эскин, лауреат премии русскоязычного Союза писателей Израиля