ВЦИОМ рапортует, что рейтинг Путина после присоединения Крыма достиг рекордных значений. Даже в традиционно «протестных» Москве и Питере он разом перевалил за 71%.

У меня нет ни малейших оснований доверять ВЦИОМу — по причинам, которые тут довольно подробно уже объяснялись. Процитирую пару абзацев из сентябрьского (2013) поста о крахе придворной социологии:

все наши гранды социологии, пользующиеся доверием как власти, так и значительной части оппозиционно настроенной публики, с этими прогнозами обделались окончательно и бесповоротно. Все они критически завысили уровень поддержки кандидата от власти, занизили рейтинг оппозиционного претендента, а с явкой очень точно угодили пальцем в небо. Ошибка по каждому из параметров в несколько раз превысила тот уровень «допустимой погрешности», который социолухи сами для себя «научно» установили.

Откровенно говоря, я ничего другого от них и не ожидал, потому что с методиками своими они застряли в прошлом тысячелетии. Когда ты пытаешься по выборке в 1000 человек угадать настроения миллионов, то итоговый результат никаким чудом не может отразить какую бы то ни было реальность, кроме собственно состава этой самой выборки — а она, если ты честно ее составлял, является совершенно случайной, и вовсе не обязана ничего правдиво отражать, кроме настроений той самой отдельно взятой тысячи человек.

Совершенно безотносительно к вышесказанному, я должен отметить, что в истории с Крымом конкретный Путин выглядит значительно лучше, чем все его коллеги-оппоненты, как порознь, так и вместе взятые. Потому что Путин, хоть он и много импровизирует, работает в этом конфликте на решение вполне конкретных и понятных публике задач, которые он перед собой поставил. А власти Украины, Евросоюза, США, Канады, Японии и Австралии, тупо жуют сопли. Их позиция от начала и до конца выглядит непоследовательной, нелогичной и внутренне противоречивой. Самая главная проблема — они вообще не в состоянии сказать, чего они на самом деле добиваются и хотят. Когда нет осмысленной, понятной и озвученной цели, то любые отдельные меры и заявления выглядят глупой и нелепой стрельбой в молоко.

Лучше всего это видно на примере не Крыма (где все только начинается), а Египта с Сирией, где Запад не сумел определиться с внятными целями за пару лет. В Египте десятилетиями поддерживали Мубарака, потом вдруг Запад стал ликовать на тему его свержения, потом перестал ликовать, насупился по поводу действий исламистов, которые изначально стояли за всей движухой, и начал осуждать. Дальше в Египте случился достаточно кровавый военный переворот — и снова политики Запада забились в приступе шизофрении. С одной стороны, им уже понятно, что военная хунта, освободившая законно осужденного Мубарака и посадившая в тюрьму первого демократически избранного президента страны, для всего цивилизованного мира предпочтительней разгула братьев-мусульман и салафитов, за спиной которых явственно маячит «Аль-Каида». С другой страны, жертвы среди мирного населения положено осудить, а хунта, возвращаясь к власти, положила народу не меньше, чем в свое время Мубарак, пытавшийся эту власть сохранить. Так что хунту осудили. А здравый смысл подсказывает одну простую вещь: в арабской мусульманской стране не может существовать никакая власть, ни прозападная, ни антизападная, без готовности использовать огнестрельное оружие, тюрьмы и пытки, для подавления своих противников. Это данность, которую следует вынести за скобки. Как ее всегда выносили за скобки в прежние времена, поддерживая «своих» людоедов против «вражеских». Потому что на дворе была Холодная война, и все без исключения западные лидеры верили в существование у них национальных интересов в каждом конфликте за пределами стран НАТО, будь то Иран, Ирак, Вьетнам и Камбоджа, или Индия и Пакистан.

Холодная война закончилась, и сегодня американскому, европейскому, канадскому или австралийскому избирателю очень трудно поверить, что где-то там в Хомсе, Дарфуре, Александрии или Евпатории у их страны остались национальные интересы, за которые солдатам армий НАТО стоит умирать и убивать. На смену черно-белой парадигме «свой/чужой» пришли какие-то невнятные «общечеловеческие ценности», вроде представления, что стрелять в мирных демонстрантов нехорошо. Америка от этих цивилизационных изменений сильно выиграла: думаю, сегодня там немыслимо повторение бойни в Уэйко, да и ситуация с Джонстауном была бы разрулена иначе. Но применение этого подхода к иным цивилизациям — все равно что судить участников боксерского матча по статье УК «Побои». Представление о ценности человеческой жизни, принятое в странах Запада, к восточным деспотиям неприменимо. И когда оно становится основой для формирования внешней политики вместо понятных координат «свой/чужой», то это уже не внешняя политика, а говно.

В этом можно было наглядно убедиться на примере сирийского кризиса. Моя позиция по поводу этого кризиса была простая: когда две группы людоедов убивают друг друга, вмешательство внешней силы на стороне одной из групп не может принести пользы. Оно может лишь перераспределить общий счет жертв среди гражданского населения — в пользу той компании людоедов, за которую вписалась третья сила. Помнится, меня тогда подвергли анафеме и объявили фашистом гроссмейстер Каспаров, Пионтковский и многие другие фанаты «гуманитарных бомбардировок». Называли фашистом, клеймили и разоблачали. Но большинство населения стран Запада вполне однозначно высказалось против влезания своих стран двумя ногами в сирийский маргарин, по типу интервенций в Ираке и Афганистане. Так что когда Путин предложил спасительную формулу, позволившую Обаме и его коллегам по НАТО забыть о непопулярных в их странах обещаниях эскалации в Сирии, все были ему тайно признательны. Хотя Нобелевскую премию мира в том году дали не Путину, а международной Организации по запрещению химоружия, дали ее ровно за Сирию. То есть за счастливую возможность Обаме, Кэмерону и Ко тихо соскочить со своих же броневиков, введение которых в бой обернулось бы для каждого из них политической смертью.
Нынешний крымский кризис — повторение в точности той же петрушки, только без участия арабских диктаторов и, соответственно, без масштабного кровопролития. У Путина есть четкое понимание, что сейчас он может триумфально присоединить Крым к России, наплевав на любые протесты Украины и Запада. Сам по себе Крым, конечно же, никому даром не нужен, именно поэтому его и в 1954, и в 1991 году так легко дарили Украине, и сама она за последние 23 года не дала никому оснований думать, что ценит этот подарок Москвы. Для российской экономики образца 2014 года полуостров — очередное обременение, новый дотационный регион типа Южной Осетии, где сейчас придется вложить миллиарды в инфраструктуру, и срочно принять на довольствие не только местных пенсионеров (они неприхотливы), но и местных бандюков-казнокрадов (аппетиты которых, конечно же, распалены эйфорией братской аннексии). Россияне, прежде отдыхавшие в Крыму и покупавшие там недвижимость, от нового статуса региона в лучшем случае ничего не выиграют, а в худшем — очень сильно проиграют, по дюжине разных причин, которые сегодня немодно обсуждать. И самая большая угроза — не перебои с водой, электричеством, транспортом, а как раз те самые аппетиты местных бандюков. Над Крымом сейчас нависла тень дурных бюджетных вливаний, а у любого профессионала в области силового отъема собственности такая перспектива вызывает сильнейшие позывы к дербану тех земель, на которые вот-вот прольется золотой дождь. Не случайно в России многие криминальные авторитеты, благополучно прошедшие в свое время через советские и постсоветские лагеря, иностранные тюрьмы и кровавые разборки братвы, погибли в относительно спокойный период между 2009 и 2013 — как раз в войне за дурные олимпийские деньги. Но не будем о грустном, тем более, что пишу я вовсе не про Крым, где не был с августа 1998 года.

Смысл нынешней затеи Путина хорошо понятен лишь в контексте внутриполитической ситуации в России. Система власти поражена тотальной коррупцией, с которой, как мы видели на примере Сердюкова, Росагролизинга и подмосковных прокуроров, не получается бороться даже понарошку, потому что возможность противозаконного обогащения за счет бюджета — единственный реальный фактор консолидации провластных элит. При этом Россия за постсоветский период так и не научилась ни придумывать, ни производить сколько-нибудь конкурентоспособную продукцию для внешних рынков: вся экономика держится на доении исчерпаемых природных запасов Родины. Медицина и социалка недофинансированы, образование и наука — в глубокой жопе, все медведевские разговоры о модернизации и инновациях оказались жалким фарсом. Те 20 лет, в которые Китай и Индия вкладывались в хай-тек и умственное развитие своих огромных человеческих ресурсов, власти России потратили на распил содержимого нефтегазовой трубы. Нормальная жизнь в стране немыслима без уплаты бесконечных и разнообразнейших взяток — за лечение, образование для детей, сделки с собственностью, госуслуги, любые формы предпринимательства... Естественно, ситуация чревата социальным взрывом — даже при таком терпеливом и не готовом бороться за свои права населении, как наше. И сверхзадача Путина при подобных вводных — генерировать яркие инфоповоды, отвлекающие внимание жителей России от своего разбитого корыта. Может быть, он больше ничего не умеет, но с этой задачей нацлидер справляется блестяще. Олимпиада, Паралимпиада, аннексия Крыма — ровно такие инфоповоды, по сравнению с которыми развал науки, несостоятельность Пенсионного фонда и тарифы ЖКХ представляются несерьезной мелочью. А тот, кто всерьез обсуждает в сей судьбоносный час коррупцию, покупательную способность рубля, пандусы для инвалидов или участь сирот, выглядит крохобором и жалким лузером, иностранным агентом и «пятой колонной». Причем логика момента позволяет внести все соответствующие дефиниции в УК, в порядке восстановления незабвенной 58-й статьи против «врагов народа».

У Запада нет решительно никакого сценария развития нынешнего конфликта вокруг Крыма. Есть лишь понимание, что ни одна живая душа на свете (включая украинцев) не хочет войны за возвращение в реалии 15 марта. Достаточно сказать, что даже «Приватбанк» Коломойского, днепропетровского олигарха и нового губернатора, который недавно согласился на роль одного из столпов и гарантов новой власти на Украине, вчера объявил о запуске процедуры перерегистрации, учитывающей новый статус Крыма. То есть поиском юридической формы признания, что никакого суверенитета Украины там больше нет, а есть полностью независимый от нее субъект, где «Приватбанк» хотел бы работать не как иностранная (читай: украинская) структура, а на основании тех законов, которые там будут приняты для местных юрлиц. На мой взгляд, Коломойский тут демонстрирует похвальное и прагматическое здравомыслие. Если бы завтра и Запад, и Киев, последовали этому примеру, объявив, что тема войны за Крым исчерпана в реалистическом ключе, это было бы идеальным выходом из кризиса для всех сторон — и, кстати, страшным ударом по всем планам дальнейшей эскалации, которые есть и могут возникнуть у наших сторонников раздувания мирового пожара для решения внутриполитических российских проблем.

К сожалению, на такое развитие событий надежды практически нет. Не имея ни внятного плана действий, ни представления о полезном результате этих действий, противники аннексии Крыма будут сейчас создавать видимость борьбы за перевод стрелок на 15 марта — а это куда более утопическая химера сегодня, чем откат киевских событий к 21 февраля. Когда ты не готов воевать — очень глупо махать кулаками и грозить возмездием. Эти потешные угрозы, адресованные напоказ широкой публике, — epic fail, потому что буквально завтра же эта самая публика увидит, насколько ты в реальности беспомощен, и насколько прав твой оппонент, когда не обращает на твои слова никакого внимания. Судя по декларации Турчинова «О борьбе за освобождение Украины», временная власть в Киеве об этом вообще не задумывается. А зря. Потому что данный конкретный инцидент для Путина — вообще no-brainer. Ему тут даже делать ничего не надо, достаточно промолчать. Если Украина выйдет из визовых соглашений с Россией, то в первую очередь она закроет границу России для миллионов собственных гастарбайтеров, и оставит без средств к существованию их семьи. После чего все эти люди превратятся из сторонников революции в ее заложников. Тут можно вспомнить пример Грузии, которая тоже пыталась «наказать» Россию введением виз. И довольно быстро сообразила, что тут даже принцип «око за око» не работает. Потому что закрытие российской границы для постсоветской республики — это не симметричный ущерб обеим сторонам конфликта (по формуле «пусть мне вырвут два глаза, лишь бы у соседа выбили один»), а два удара по интересам одной и той же стороны. От того, что грузинских граждан перестали пускать в Россию, послевоенная Грузия ничего не выиграла, но и от того, что россиян перестали пускать в Грузию, она тоже проиграла вчистую. Поэтому Саакашвили в свое время довольно оперативно отменил визы для россиян — а Турчинову даже не хватило ума поинтересоваться этим примером.

Так что в сложившейся ситуации действия Путина выглядят разумно и целенаправленно, а действия и риторика его западных и киевских оппонентов пока напоминает игру в идиотские поддавки. И Путин нисколько не кривит душой, когда говорит, что судьба всей дальнейшей эскалации зависит не от Кремля, а от Запада. Если Запад поддержит курс Кремля на конфронтацию, надувая жупел «внешней угрозы», то следующим номером программы Путин получит легитимацию на «защиту русского населения» в Донецке и Луганске. А вот если Запад и Киев опомнятся, и сами себя спросят «Чего ж мы на самом деле хотим?», то на Крыме весь этот «мировой пожар» тут же и закончится. Будет сразу нарисована красная черта, за которой могли бы последовать реальные, а не потешные меры противодействия — и Путин, доказавший в этой истории свой жесткий прагматизм, за нее не полезет.

Но покуда Запад и Киев веселят публику жалобными воплями «Не допустим аннексии Крыма», Путин будет и дальше пожинать плоды эскалации, созданной чужими руками. Включая и рост его рейтинга на фоне тотальной коррупции всех институтов власти в России.