90 лет назад умер Владимир Ульянов, более известный граду и миру под псевдонимом Ленин. В назидание благодарным потомкам, уцелевшим на полях гражданской войны и в подвалах ЧК, тело Ульянова было подвергнуто мумификации и помещено вначале во временный, а затем и в постоянный гранитный зиккурат в самом центре столицы – на обозрение широкой публики.

Прошло девяносто лет, развалился СССР, а страсти по его основоположнику Ульянову все не стихают. История довольно-таки часто шутит скверные шутки с выдающимися личностями. Сегодняшний шум-гам вокруг Ульянова сводится, в основном, к тому, что делать с мумией: выносить ли ее из мавзолея, хоронить ли по христианскому обычаю или везти в Америку и показывать тамошним зевакам за деньги. Спор идет нешуточный, вплоть до угроз. Главным защитником неприкосновенности Тела числится коммунистический вожак Зюганов в пионерском галстуке, окруженный старыми мымрами с зубами из нержавейки, держащими в хилых руках портреты не только улыбчивого Ильича в кепке, но почему-то еще и вурдалака Джугашвили.

Какое, казалось бы, мне – израильтянину, по прихоти судьбы рожденному в Москве, неподалеку от Красной площади – до того, вынесут ли Ульянова из мавзолея или не вынесут, повезут его в Америку или не повезут! Было бы легкомыслием предположить, что с кремлевской мумией меня связывает тот факт, что в генеалогии этого вождя контрреволюции прослеживаются прямые еврейские корни, к тому же по материнской линии. Я не верю в то, что все евреи – братья. Встречаются и не братья. «Демон революции» Лев Бронштейн мне не брат. И Владимир Ульянов – «рыжий бес» октябрьского переворота – не брат и даже не двоюродный дядя. Эти люди, и иже с ними, олицетворяли темные силы, если кому нравится в них верить. С физической смертью таких зловещих персонажей их тлетворное влияние на мир не исчезает без следа.

Можно представить себе, не напрягая фантазии, что вид из стеклянного сундука, в котором залегает покойный Ульянов, ограничивается подкрасненными багровым освещением мрачными стенами склепа. Представить можно, но это будет ошибочное представление. «Учение» и практические методы «рыжего беса» вдохновили, да и продолжают вдохновлять разнокалиберных политических авантюристов и ничем неприкрытых злодеев; слабо утешает тот факт, что среди очарованных демагогией и легкой победой Ульянова затесались и прекраснодушные идеалисты.

Надо признать, как это ни печально, что политический ленинизм очаровал немало еврейских, включая и сионистских, деятелей первой половины прошлого века. Спертый дух, веющий от московского зиккурата, оказывает определенное влияние и на отдельных старейшин нашего политического ареопага. Это постыдное, как венерическая болезнь, явление умело драпируется в складки новой демагогии и рассуждения о скором приходе всеобщей справедливости и взаимопонимания разноплеменных народов. Такие красивые пророчества нравятся: в нашем мире пасется множество одураченных простофиль, и еще больше людей страстно желают быть одураченными. Отрава действенной большевистской пропаганды, доходчивой и простой, как смазные сапоги, по сей день находит практическое применение в многоцветной среде разноголосых израильских политиков. Наследие Ульянова дает о себе знать и прорастает не только в наших краях, но и во многих других, как отсталых, так и просвещенных; но и это не утешает.  

А в Москве, похоже, самым актуальным вопросом ленинизма остается перезахоронение. Быть иль не быть выносу вождя? Социологические опросы молодых людей на улицах принесли сомнительные плоды: одни считают, что Ульянов-Ленин знаменитый хоккеист, другие – что не менее знаменитый шоумен. И вот это, как ни странно, утешает: молодое поколение не пятится раком, обратив лицо назад. Для молодежи мавзолей такая же принадлежность Красной площади, как храм Василия Блаженного и Лобное место, а мумия, выставленная в погребальном зале зиккурата, – не бесмертный дух пролетарской революции, а археологический экспонат. Для тех, кто не знает или забыл, напомню: мумификацию Тела проводил, наподобие египетского жреца, профессор Борис-Бер Збарский, а его сына-художника Феликса, пожелавшего в начале 70-х годов репатриироваться из Москвы в Израиль, власти не выпускали, опасаясь, что на исторической родине он откроет сионистам какие-то темные жреческие секреты, слышанные от отца. Не зря, наверно, беспокоились власти: секреты были, хотя Феликс их и не знал. На всякий случай в 52-м году знаменитого профессора, благодаря усилиям которого мы можем сегодня полюбоваться на мумию, арестовали в связи с «делом еврейских врачей – убийц в белых халатах» и выпустили только после смерти Сталина. Такие вот были времена, и кто о них забудет, тому глаз вон.

Одним словом, дискуссия о выносе Тела имеет надуманный, искусственный характер. Большинством посетителей Красной площади, как иностранцев, так и природных граждан РФ, мавзолей вместе с его содержимым воспринимается как своего рода аттракцион, наподобие кунсткамеры. Как бывший советский подданный и израильский еврей я голосую против выноса. Пусть себе спит Ульянов, кому он мешает! Уж если кого выносить и перемещать, так это Джугашвили со товарищи и весь VIP-колумбарий из кремлевской стены. А то ведь получается, что художник Павленский, изрядный оригинал, приколотил свою мошонку гвоздем не к царскому плацу, а к кладбищенской площади, хотя никто на этом факте не остановил своего внимания. 

А вот взимать входную плату за посещение мавзолея очень даже можно – с иностранцев побольше, с россиян поменьше; как заведено. Поставить у входа копилку в виде Зюганова со щелью на спине, приковать ее цепью, чтоб не украли, и пусть посетители кидают туда денежку на насущные нужды обнищавшей КПРФ. По мощам и елей.