У Ильи Эренбурга уникальная судьба. Главный международный публицист всей Второй мировой войны как никто другой остро нуждается сейчас в адвокатах, доказывающих, в чем же состоит величие этого человека.
Странные вещи стали происходить с Эренбургом не вчера. Из эпохи он «выпал» лет 40 назад. Человек, посвятивший годы, чтобы не забыли его товарищей, сам неожиданно стал на их место. Ярость, с которой он воевал с фашизмом, перестала быть востребована, а просветительская миссия сейчас, после того как рухнул железный занавес, уже не очень и понятна. Его роль точнее всего описывается формулой: судьба интереснее произведений. Но и с произведениями не все так просто.
Проще всего гениальность Эренбурга показать на примере его первого же романа «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников…». Молодой, начинающий автор сразу пишет роман, определивший в новой русской литературе целое направление «дьявольских похождений»: Хуренито стал прообразом таких великих литературных героев, как Остап Бендер Ильфа и Петрова или Воланд Булгакова. Но, что важнее, книга играючи дает такие страшные пророчества, что поверить сложно до сих пор. Эренбург буквально и четко предсказал массовое истребление евреев, фашизм (не абстрактные его формы, а конкретные проявления), атомные бомбардировки Японии.
«В недалеком будущем состоятся торжественные сеансы уничтожения иудейского племени в Будапеште, Киеве, Яффе, Алжире и во многих иных местах. В программу войдут, кроме излюбленных уважаемой публикой традиционных погромов, также реставрирование в духе эпохи: сожжение иудеев, закапывание их живьем в землю, опрыскивание полей иудейской кровью и новые приемы, как то: ‘эвакуация’, ‘очистка от подозрительных элементов’ и пр., и пр. О месте и времени будет объявлено особо. Вход бесплатный».
Кроме того, Хулио Хуренито придумал аппарат, уничтожающей человечество с помощью лучей радия, и отдал его на хранение американцу мистеру Кулю. Тот в свою очередь пообещал использовать его не против немцев или французов, а именно против японцев! Рассказывают, что после войны японские журналисты допытывались у Эренбурга, как он в 22-м году (!) получил информацию о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.
«Многие предсказания писателя современники не смогли оценить. Эренбург же, потрясенный первой мировой войной, почувствовал зарождение фашизма в Германии и все что за ним последует. Поэтому уже после произошедших событий все снова обратились к этой книге», – говорит известный исследователь творчества Эренбурга, петербургский историк Борис Фрезинский.
При всем этом, Эренбург-писатель сильно уступает другим своим гениальным ипостасям – публицисту и «свидетелю эпохи». Можно ли случайно иметь школьным товарищем Бухарина, в эмиграции познакомиться с молодым Лениным, а в парижском кафе «Ротонда» выпивать с Модильяни и Пикассо? Эренбург прекрасно осознавал и необходимость умалчивать в СССР о некоторых вещах (его описание раскрасневшегося от пива Ленина увидело свет только в 90-е), и также свою роль просветителя. Его главное, известнейшее произведение «Люди. Годы. Жизнь» – это отчаянная рассказать попытка людям за железным занавесом о тех, кто, казалось, в 60-е уходит навсегда. Например, кто мог подумать и осмелиться тогда, кроме Эренбурга, напомнить читателям о таком поэте как Мандельштам?
Публицист Эренбург до сих пор вызывает споры. «Убей немца» – это его лозунг. Можно ли случайно считаться личным врагом Гитлера – вопрос из той же категории, можно ли случайно выпивать с Модильяни. В своих мемуарах писатель описывает, с каким ужасом на него смотрели подсудимые Нюренбергского трибунала, когда узнали, что сам Эренбург приехал послушать их. «Сегодняшние гуманисты забывают, какой страшной была та война. Он сыграл исключительную роль в Победе как публицист номер один всей коалиции, а не только СССР», – уверен Фрезинский.
При этом Эренбург никогда не забывал о том, что он еврей, оставаясь фактически единственным публичным борцом с антисемитизмом в СССР.
Эренбурга нельзя назвать диссидентом. Он всегда был встроен в вертикаль власти, не писал в стол; пусть с вымарками, но пытался публиковать все. Именно поэтому из-под его пера вышло много, скажем так, не обязательных произведений. Но даже в них он всегда старался быть честным. Неслучайно именно Эренбургу мы должны сказать спасибо за единственно точное определение того, что стало происходить с нами после смерти Сталина. И, как всегда бывает в таких случаях, это название давно стало народным, не имеющим автора. В 1954 году вышла книга в синенькой обложке. Какая-то мутная история про любовь на заводе: он любит ее, она нет, в общем, что-то у них не клеится. И вот, наконец, их обоих прорывает ранней весной, под звон ручьев. Для этого материала можно было освежить сюжет. Но честно – он не важен. На той синенькой обложке крупными буквами написано: «Оттепель».
Роман Овчинников