Арик – это уменьшительно-ласкательное имя. Крошечному Израилю чужды бронза и гранит, обращение на «вы», отчества и звания. В истории государства самых известных и любимых Ариков было двое – политик Ариэль Шарон и певец Арье Айнштейн. Первый вот уже семь лет лежит в коме, сердце второго прекратило биться этой ночью. Кем был Айнштейн для Израиля? Мозг послушно диктует затасканные клише: «легенда», «символ», «олицетворение». Но это сущая правда – 74-летний седой человек являлся легендой, символом и олицетворением всего того, что принято называть «Исраэль а-яфа», «Прекрасный Израиль».
Взять хотя бы ранние вехи биографии: ни намека на рефлексию, музыкальную школу и другие мелкобуржуазные привычки, с которыми боролось молодое сионистское поколение. Айнштейн был чемпионом Израиля по прыжкам в высоту и толканию ядра, профессионально играл в баскетбол и надеялся пройти срочную службу в качестве спортивного инструктора. Медкомиссия обнаружила у рядового Айнштейна близорукость, и тот был направлен – к абсолютному собственному неудовольствию – в армейский ансамбль.
Возвращаясь к столь редким в Израиле бронзе и граниту, следует отметить, что репертуар армейских ансамблей был максимально далек от прощаний славянок и «поклонимся великим тем годам, тем славным командирам и бойцам». Командирами Арика Айнштейна стали Хаим Тополь, будущая театральная звезда и лучший в мире Тевье-молочник, и Ури Зоар, такой же «прекрасный израильтянин», шутник и плейбой. Именно Тополь и Зоар превратили Арье в Арика, сделав из комсомольца (в детстве Айнштейн был членом левоориентированного молодежного движения «А-шомер а-цаир»), спортсмена и просто красавца-шансонье.
Формального актерского и музыкального образования у демобилизованной звезды не было, что не помешало одаренному Айнштейну с успехом играть на сценах различных театров. Молодой актер удостоился похвальной рецензии, написанной самим д-ром Хаимом Гамзу. О, Гамзу! Уроженец Чернигова считался самым беспощадным израильским критиком. Отталкиваясь от его фамилии, сатирик Эфраим Кишон придумал глагол «лигмоз» – компактный аналог выражения «разнести в пух и прах». Отношение к не скупящемуся на проклятия Гамзу со стороны критикуемых объектов было соответствующим. В далеком 1947-м актеры театра «Ли-ла-ло» попросту избили автора очередной нелицеприятной рецензии. Впрочем, заточенное перо Гамзу на каком-то этапе проткнуло и Айнштейна. Когда тот присоединился к труппе «Бацаль ярок» («Зеленый лук»), экс-черниговец написал: «Дилетантская программа, инфантильная актерская игра, хриплый голос, неестественные движения. Какой же это зеленый лук? Это высохшая луковица!»
В молодом Израиле граждане напропалую меняли фамилии, от которых веяло духом диаспоры, на исконно-посконно-ивритские. Черток-Шарет, Розенштейн-Эвен-Шошан, Тилимзейгер-Бен-Амоц. На какое-то время Арик Айнштейн превратился в Ари Горена, но вскоре вернулся к своему прежнему имени. Закадычным другом актера и певца стал Ури Зоар. Вместе они сформировали группу «Луль», которая породила на свет немалое количество хитов, юмористических скетчей, фильмов и телепередач. Культовой стала сценка, в которой Зоар и Айнштейн изображают идеалистически настроенных новых репатриантов иלול старожилов, которые терпеть не могут чужаков. Арабы косятся на Мишу и Гришу, выходцы из России испепеляют взглядами уроженцев Марокко, те, в свою очередь, готовы приготовить сациви из грузинских евреев. Айнштейн в могиле, Зоар далек от мира шоу-бизнеса – а ведь заманчиво было бы снять современное продолжение скетча, с бывшими советскими гражданами и выходцами из Эфиопии.
Между прочим, первое появление Айнштейна в кино пало жертвой цензуры. В середине 60-х молодой актер снялся в истории любви тель-авивского яппи и арабки-христианки. Цензоры ничего не имели против дружбы народов, но главная героиня, периодически расхаживающая в бикини, вызвала праведный гнев. Фильм был положен на полку.
Об Ури Зоаре стоит упомянуть отдельно. В середине 70-х комик, душка и разбиватель женских сердец суровеет. С радиослушателями, страдающими бессонницей, Зоар беседует на религиозные темы, плохонькие черно-белые экраны показывают кипу на голове у недавнего плейбоя, наконец, в 1977-м шоумен окончательно порывает с секулярным миром и поступает в ешиву.
Израиль испытывает культурный шок, для Айнштейна шок становится персональным: представьте себе Гарфанкела, который узнает о том, что Саймон уходит в монастырь. Исполнитель едва ли не впервые становится автором. На свет появилась песня «Он стал религиозным», в которой Арик буквально оплакивал Ури. Казалось, что бывшие друзья разбрелись по разным Вселенным – но тут иудаизмом заинтересовалась жена Айнштейна Алона. Богемная женщина, модная фотограф, типичная groupie, свадьбу которой сыграли в театре «Габима», становится религиозной еврейкой. По ее следам отправляются две дочери Айнштейнов, которые – о Б-жественное чувство юмора – в будущем выйдут замуж за сыновей все того же Ури Зоара. По состоянию на 2010 год у Айнштейна было 18 внуков.
Сам же Арик остался неверующим. Вероятно, сказались годы, проведенные в «А-шомер а-цаир», молодежном движении, которое в конце 40-х выпустило собственную пасхальную Агаду с портретом Сталина и текстами об освобождении пролетариата от цепей рабства. В нескольких интервью, которые певец давал крайне неохотно, Арик сокрушался: кроме всего прочего, он записал альбом детских песен, но внуки предпочитают хасидскую музыку.
Несмотря на общесатирический настрой Айнштейна, львиную долю его творчества составляют лирические баллады в жанре «ширей Эрец-Исраэль» (песни об Эрец-Исраэль). Шмулик Краус, отставной матрос, гигант израильской музыки во всех смыслах, сочинял грустные и берущие за душу мелодии, абсолютно не вязавшиеся с его обликом. Ироничный Айнштейн пел о красотах родной земли без промилле скепсиса и цинизма. Гений, парадоксов друг.
Вне всякого сомнения, «ширей Эрец-Исраэль» проистекали из русской и даже советской культуры. Генерал Рафаэль Эйтан, брутальный потомок субботников, на вопрос интервьюера о любимой музыке среагировал без промедления: «Песни об Эрец-Исраэль!» – «Какие именно?» – полюбопытствовал журналист. «Синенький скромный платочек», – ответствовал Эйтан. Да, одной из многочисленных визитных карточек Арика Айнштейна является и сделанный Авраамом Шленским перевод-пересказ романтически-патриотического хита. Это не единственная дань русской культуре, отданная шансонье. Несколькими годами позже он исполнил «Дугит носаат», историю об утлой лодочке, которую поэт Натан Йонатан создал на мелодию песни «Город на Каме».
Косвенный привет Советскому Союзу Айнштейн передал в 1969 году, исполнив песню «Прага». Ее слова написал Шалом Ханох, начинающий поэт и композитор, который был потрясен вводом советских войск в Чехословакию: «В город, плененный сном, проникла чужая и тяжелая тень. Красное царство луны окунулось в копоть». На песенном фестивале «Прага» заняла всего лишь седьмое место. Победителей не помнят даже заядлые знатоки израильской музыки, а «Прагу» в радиоэфире можно услышать и по сей день.
Последние годы некогда экстравертный Арик Айнштейн провел в четырех стенах тель-авивской квартиры. Частичная слепота, проблемы с сердцем, конфликт с бывшим продюсером. Шломо Арци, который младше Айнштейна на десятилетие, продолжает выступать и собирать многотысячные залы. Его совместные гастроли с Шаломом Ханохом стали главным событием 2005 года, и можно только представить, какой шквальный успех ожидал бы его дуэт с Айнштейном.
Новый Израиль разительно отличался от той по-юношески наивной страны, с простотой в одежде и высотой в отношениях, гордостью за происходящее и верой в правоту общего дела. Сердце Айнштейна не выдержало, но его песни остались. В гостях у ивритоязычной бабушки моя дочь первым делом просит «ариканштин». Пой вечно.
Шауль Резник