Беседа Марка Смирнова с главным раввином России А.С. Шаевичем.
—  Адольф Соломонович, в прошлом году вам исполнилось 75 лет, а я помню, как отмечали ваше 70‑летие. Вам тогда подарили торт, на котором вы были изображены сидящим за рулем трактора. Вы что, действительно работали на тракторе?

—  Нет, трактористом быть не довелось. А образ возник вот почему. После окончания школы, а я учился в Биробиджане, столице Еврейской автономной области тогдашнего Советского Союза, где и родился, мы с одноклассниками отправились поднимать сельское хозяйство в Хабаровском крае. Дело было в середине 1950-х. В совхозе, куда мы приехали, девочек назначили доярками, а нас отправили на курсы трактористов. Курсы я окончил, получил свидетельство об их окончании, но из-за зрения мне трактор не доверили, и я работал электриком на электростанции, где стоял тракторный двигатель. Она обеспечивала поселок светом. Длилось это наше геройство на сельской ниве два года. Я говорю без иронии, ведь нас никто не агитировал, никто не заставлял ехать на село. Это был нормальный отклик души, естественная реакция сознания на события в стране. Мне тот опыт очень пригодился, в течение тех двух лет я общался со множеством разных людей. Да и когда сразу после школы начинаешь сам зарабатывать какие-то деньги, в тебе появляется уважение к труду.

—  В одном из интервью вы рассказывали, что в детстве и юности не имели ни малейшего представления об иудаизме. А с еврейской культурой, историей были знакомы?

—  Как раз в том году, когда я должен был пойти учиться, в Биробиджане закрыли последнюю еврейскую школу, причем она, конечно, не была религиозной, обычная советская школа с изучением языка идиш. И нам уже негде было изучать язык, тем более еврейскую историю…

— Но ведь выходила же в Биробиджане еврейская газета «Биробиджанер штерн».

— Газета выходила, но мало кто из моих сверстников-евреев мог ее читать, мы не знали языка. Не знал ничего я и о религии как таковой, в том числе и об иудаизме.

—  Ваша судьба так необычна… Мне кажется, что по ней можно понять, что такое провиденциальность. Ведь сказано, что Всемогущий может из камней сотворить детей Аврааму.

—  Известны случаи, когда люди, не имеющие еврейских корней, проникаясь еврейской религией, достигали больших высот богопознания и становились великими учителями. Если мы действительно верим, что Бог ведет человека, то понятно, что для Него нет разницы – верующий он или нет. Все равно Бог приведет в точку «Омега», которая заложена в жизни человека, и в этом осуществится воля Божья.

—  Кто были ваши первые учителя?

—  Самым первым был ректор Московской ешивы (Еврейское религиозное училище) Лев Гурвич. Диплом раввина он получил в 1917 году, но, естественно, после революции раввином нигде не служил. У него был друг Яков Левин, они оба окончили Днепропетровский университет и работали в авиационной промышленности. Левин, уйдя на пенсию, стал раввином синагоги и пригласил Льва Гурвича возглавить ешиву. Очень многие люди у него учились, и я в том числе. Он великолепно знал иврит и умел учить.
В Москву я, советский инженер, каких много было, приехал из Хабаровского края в 1972 году, чтобы найти здесь работу. Жизнь моя была такая же, как у моих коллег и друзей: мы много работали, а на досуге могли и в карты играть, и выпить хорошо. Но я много читал. Решила мою дальнейшую судьбу именно встреча с Гурвичем. Благодаря его поручительству меня приняли в ешиву, а было мне уже 35 лет. Он всячески поддержал меня в чужой еще тогда для меня Москве. Я усиленно учил иврит, возможности у меня для этого были прекрасные – ведь я в то время, можно сказать, жил в синагоге – работал сторожем. Денег у меня на развлечения не было, времени для учебы было предостаточно.

—  Советские инженеры, авиастроители, выйдя на пенсию, вернулись в синагогу… Интересное явление. Судя по всему, от них исходила особая мудрость. Они сохранили веру в общей атмосфере атеизма, берегли традиции своего народа, не превратились в приспособленцев, которых тогда, как, впрочем, и во все времена, было немало.

—  Думаю, их мудрость заключалась именно в глубоком знании реальной жизни. Они никогда не требовали безусловного исполнения буквы заповедей и предписаний, прекрасно понимая, чтó возможно в данных условиях, а что нет. По субботам все верующие евреи Москвы приезжали в синагогу – кто на метро, кто на трамвае, а кто и на машинах. И никто не ставил им это в вину.

—  Здесь надо пояснить читателям, что еврей, соблюдающий заповедь о почитании субботы (дня покоя), не может в этот день пользоваться транспортом и в синагогу должен идти пешком…

—  Представьте себе – суббота, и раввин произносит свои речи с микрофоном. А в субботу включать радиотехнику, нажимать всякие кнопки категорически запрещено, так как это считается работой. Но ведь в зале, а он на тысячу мест, сидят одни пенсионеры, без микрофона они ничего не слышат. По поводу этих запретов есть анекдот: «Можно ли в субботу прыгать с парашютом? Прыгать можно, парашют открывать нельзя». Так вот, наши умудренные жизнью раввины разрешали «открывать парашют». Конечно, иудаизм – это религия Закона, но они понимали, что важнее буквы Закона его дух. В этом их мудрость. Я знаю много людей, которые не отступают от Закона ни на йоту, однако, когда с ними сталкиваешься в деле, нет никакого желания руку им подать.

—  Сейчас нам твердят, что при советской власти никакой религиозной жизни в стране не было, что даже читать Священное Писание было запрещено. И многие верят этому. Обычно я в таких случаях говорю: читать можно было сколько угодно, но вот найти эти книги было трудно. Да ведь тогда даже при миллионных тиражах и другие книги было трудно купить. Такое было «читающее» время. Но вот на моей памяти: три православных издания Библии в СССР и столько же протестантских. Издавалась и другая религиозная литература, журналы.

—  Да, издавалась, однако для получения ее требовались некоторые усилия.

—  Конечно, но согласитесь, что трудности, которые испытывали тогда люди в поисках Бога, были спасительным бременем, и оно было вполне удобоносимым. Потому что как раз эти трудности отпугивали случайных людей, а те, кто стремился к религиозным знаниям, могли их получить и получали.

—  Да, к примеру, те, кому в свое время отказывали в выезде в Израиль, а это часто были и кандидаты, и доктора наук, люди, совершенно далекие от религии, приходили в синагогу, где имелась самая разная литература по иудаизму, много читали, упорно учили иврит. Когда есть желание, цель, все достижимо…

—  К сожалению, атеизм был частью идеологии советской власти, и это была одна из ее системных ошибок, которые и привели к ее падению. Но вернемся к вашему пути в религиозную жизнь. Как сложилось у вас все после учебы в ешиве?

—  Меня послали доучиваться в Венгрию. В 1980 году я окончил там семинарию, получил диплом раввина и вернулся в Москву. В этот период в Советском Союзе уже ощутимо назревали переломные события. Мне предложили быть раввином в Биробиджане, но главный раввин Москвы Яков Фишман был очень болен и оставил меня в Хоральной синагоге своим помощником. В 1983 году он умер, а меня избрали главным раввином Москвы. В январе 1990 года был учрежден Всесоюзный Совет еврейских религиозных общин, в который вошли более шестидесяти общин ортодоксального направления. На первом съезде Совета я был избран главным раввином. А после распада СССР было создано всероссийское еврейское объединение – Конгресс еврейских религиозных организаций и объединений России. Я являюсь его председателем.

—  Адольф Соломонович, хочу коснуться сложного вопроса – о библиотеке Шнеерсона, одного из так называемых «любавических ребе», лидеров хасидской общины. Расскажите нашим читателям об этой библиотеке. Почему вокруг нее столько споров и конфликтов?

—  Я имею к этой истории непосредственное отношение. Библиотека ребе Шнеерсона состоит из двух частей. Одна из них хранится в Российской государственной библиотеке. Это книги, которые Шнеерсон, уезжая в 1920-х годах из Советской России, оставил здесь. Библиографических редкостей среди этих книг немного. В основном же это обычные книги – такие как простой молитвенник, или, например, Тора с его пометками. Но для хасидов это реликвия, ценность уже только потому, что они принадлежали Шнеерсону.
Другая часть библиотеки находится в военном архиве Министерства обороны России. Это те книги, которые Шнеерсон увез из России с собой, они-то и представляют особую ценность, ведь ребе выбирал то, что ему было дорого. Предполагают, что там есть раритеты, издания ХV–ХVI веков, рукописные книги, обширная переписка.

—  Поясним читателям, почему эта часть библиотеки Шнеерсона находится в нашем военном архиве.

—  Она оказалась в оккупированной немецкими фашистами Польше, поэтому попала в архивы гитлеровского рейха. После капитуляции Германии она естественно стала трофеем советской военной администрации и потому была помещена в военный архив. Теперь американские хасиды требуют, чтобы всю библиотеку Шнеерсона передали им. Суд США поддержал своим постановлением эти требования и объявил, что готов применить против нашей страны санкции, когда каждый день отсрочки его решения будет нам стоить штрафа в 50 тысяч долларов. Грозятся также арестовать какое-то российское имущество в США и так далее. Такими методами они ничего, конечно, не добьются. Между тем российская сторона была готова передать хасидам книги Шнеерсона, которые хранились в Государственной библиотеке. Но они, не обращая на это внимания, подняли невероятный шум на весь мир, устроили скандал. А надо было создать комиссию в составе компетентных ученых, которые бы объективно оценили содержание этой коллекции. Я думаю, что большую ее часть можно было бы без ущерба для нашей гебраистики передать хасидам.

—  В каком качестве вы принимали участие в перипетиях этой проблемы?

—  В то время в России еще не было второго главного раввина, который теперь есть, он возглавляет хасидскую общину. И я выступал от имени всей еврейской общины. Я передал Михаилу Горбачеву, это было еще в его президентство, письмо хасидов с просьбой вернуть им библиотеку Шнеерсона. Горбачев отдал распоряжение разобраться в этом. Но хасиды не стали дожидаться ответа и устроили демонстрацию возле Библиотеки имени Ленина. Это была серьезная ошибка. Я встречался с министрами культуры: Губенко, Соколовым, Швыдким по этому вопросу, но в условиях публичного скандала диалог невозможен. И все-таки, как мне известно, четыре книги из коллекции Шнеерсона Россия передала вице-президенту США Гору, когда он был в Москве, – для библиотеки Конгресса Соединенных Штатов. Правда, во временное пользование – на два года. Но прошли уже все сроки, а книги так и не возвращены.

—  Здесь, по-моему, уже не столько религия, сколько политика. А вас привлекала когда-либо политическая деятельность?

—  Нет, никогда. Меня часто спрашивают, хотел бы я стать депутатом, участвовать в работе Думы, например. Нет, нет и нет. Да я по телевидению смотрю только спортивные передачи. Если я посвятил свою жизнь религии, духовной области, то политика здесь не нужна.

—  Но ведь сегодня религиозная жизнь и у нас в стране, и в других государствах все более политизируется. Религиозные деятели, организации участвуют буквально во всем, что происходит, обязательно высказывают свою точку зрения в конфликтных ситуациях… Как вы относитесь к этому?

—  Это все, на мой взгляд, очень плохо. Мое мнение такое, что религиозная организация не должна быть врагом власти и государства, но не должна буквально во всем активно поддерживать государство. У каждого свои задачи. Когда они совпадают, например, в заботе о нравственном климате в стране, в пропаганде здорового образа жизни, в борьбе с пороками общества, тут государство может на нас опираться.

—  Вы стали главным раввином новой России, вам доводилось встречаться с прошлыми и нынешними главами государства. Они менялись – менялась текущая политика. Но ваша позиция, направленность трудов оставались неизменными. Как вам это удавалось?

—  Во многом потому, что я, как уже говорил, дистанцируюсь от политики, хотя и состою во множестве разных комитетов. Мое дело – представлять еврейскую общину перед государством, и тут я стараюсь доносить до власти нашу позицию по многим вопросам. К примеру, когда меня спрашивают, как я отношусь к митингам, я говорю: если это в субботу, то евреям лучше идти в синагогу! Но сегодня хорошо уже то, что государство не вмешивается в дела еврейской общины, не диктует свои условия, практически все зависит от нас самих.

—  Кто из государственных деятелей, с кем приходилось встречаться, произвел на вас наиболее сильное впечатление?

—  Последний раз такая встреча у меня произошла в 2000 году. Это был Владимир Владимирович Путин, я присутствовал на его инаугурации. Он мне очень понравился. Тогда он был совершенно открыт и доступен. Сам подходил к группам религиозных деятелей, беседовал. Помню, подводит к нам женщину, говорит: познакомьтесь, это моя учительница… Хотелось бы надеяться, что его не сильно коснулась проблема любой власти – неизбежный отрыв ее обладателей от реальности. Но я давно не был «в верхах» – с тех пор как Берл Лазар стал вторым главным раввином России, меня перестали приглашать в Кремль…

—  Когда я работал в «Независимой газете», несколько раз видел вас идущим по Мясницкой, в бейсболке, в спортивной куртке и в джинсах. Если не знать вас лично, то и не подумаешь, что это идет главный раввин. Не хотите выделяться из толпы?

—  Да, не хочу выделяться…

В настоящее время в Москве пять синагог: в Большом Спасоглинищевском переулке (Хоральная); на Большой Бронной; в Марьиной Роще; на северо-востоке столицы в районе Отрадное и Мемориальная синагога на Поклонной горе.
Первая хоральная синагога в Москве была торжественно освящена 1 июля 1870 года. Московское правление Еврейской общины арендовало большой двухэтажный дом на Солянке для молитвы и религиозно-просветительских учреждений. При синагоге были открыты училище и приют «Талмуд-Тора» для детей-сирот, а также еврейское ремесленное училище имени императора Александра II. В 1886 году председатель еврейской общины Лазарь Поляков приобрел в Спасоглинищевском переулке участок земли, на котором по проекту архитектора Семена Эйбушитца было возведено новое здание хоральной синагоги. Ее предполагалось освятить в марте 1891 года, однако новый московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович начал свое правление с выселения еврейского населения из столицы, и в течение двух лет московское еврейство сократилось в десять раз, составив к 1893 году семь тысяч человек. Это были купцы первой гильдии, промышленники, дипломированные специалисты и солдаты-отставники, получившие право на жительство еще при Николае I.
По первоначальному плану синагогу должен был украшать купол, но этому помешал случай. Рассказывают, что московский генерал-губернатор, проезжая по городу, увидел строящийся купол и, решив, что он будет возвышаться над новой церковью, перекрестился. Когда ему разъяснили его ошибку, великий князь пришел в неописуемую ярость и приказал купол убрать.
Революция 1905 года изменила ситуацию. Московские власти позволили открыть для молитв Большую хоральную синагогу в Спасоглинищевском переулке. Она была освящена 1 июля 1906 года.
В первые годы советской власти еврейские активисты требовали превратить синагогу в пролетарский клуб, однако раввин Яков Мазе добился ее сохранения.
В 1972 году главным раввином стал Яков Фишман, а с 1983‑го обязанности раввина исполнял Адольф Шаевич, в настоящее время главный раввин России.
Спустя без малого сто лет после освящения Большой хоральной синагоги, мэр Москвы Юрий Лужков исправил несправедливость великого князя Сергея Александровича, и в мае 2001 года над синагогой появился серебристый купол, увенчанный Звездой Давида.