«Россия 88»
Режиссер Павел Бардин
В ролях: Петр Федоров, Арчибальд Арчибальдович, Михаил Поляков, Вера Строкова, Андрей Мерзликин
Хорошая новость: фильм Павла Бардина «Россия 88» получил прокатное удостоверение, так что появился реальный шанс увидеть его в кинотеатрах. Начало уже положено: первый открытый показ случился в минувший вторник на фестивале «Весенняя эйфория».
Для тех, кто не в курсе, что такое «Россия 88». Режиссер Павел Бардин снял антифашистское кино о российских фашистах, фильм в жанре mockumentary: главный герой снимает на ручную камеру свое кино, иногда сам появляясь в кадре.
В первой же сцене скинхеды в черных масках избивают в метро «черножопого». Потом зритель увидит, как бритоголовые накачанные парни тренируются, как позируют перед камерой с автоматами и без, как громят на рынке прилавки кавказцев. На кассету попадают день рождения лидера группы Штыка, его сестра, родители, собака, а также - визит некоего деятеля из госструктур, предлагающего присоединиться к «серьезной организации».
Человека с камерой зовут Эдик, и это очень примечательный персонаж. Он наполовину еврей и, в отличие от остальных, не участвует в физической и боевой подготовке. Эдик – такая Лени Рифеншталь, мечтатель, очарованный рельефными торсами и харизмой силы. О том, как прибился к скинхедам, Эдик рассказывает неохотно: еврей по отцу, для евреев он гой, для одноклассников – всяко жид, а у скинхедов оказался при деле. Щуплый некрасивый мальчик с длинной гитлеровской челкой бегает за Штыком, как щенок за мячиком, и уверен, что занимается искусством.
Но интереснее не сам Эдик, а то, как остальные скинхеды реагируют на «мойшу» в их рядах. Они называют его Абрашей, издеваются, но в меру, понимая, что пропаганда – сильное оружие. «Мойша» снимает для них постановочные рекламные ролики, которые они потом выложат в Интернет. Скажем, вот сценка с русской старушкой, вынужденной продавать свою капустку в переходе: «На рынке-то все черные заняли, а я обвешивать не умею, обманывать не могу. – Учись, бабка! – Куда мне на старости лет учиться обманывать! Может, просто выгнать всех черных-то? Поганой метлой их, вот так, вот так!» - и загримированный под старушку скинхед лупит товарища, загримированного под «лицо кавказской национальности».
Эдик в своем стремлении снять хорошее кино даже пишет тексты, которые Штык должен зачитывать перед камерой, – правда, бойцу они не нравятся, слишком заумные, «х-ня какая-то». Штык сам все скажет проще и доходчивее. Бардин, с одной стороны, идеально показывает отношения внутри тоталитарной матрицы: пока «творец» выполняет идеологическую задачу – его происхождением можно пренебречь; с другой – довольно точно воспроизводит отношения нацистов и европейского еврейства в определенные моменты истории.
Есть у «мойши» и еще одна ипостась: на протяжении всего фильма он пристает то к одному, то к другому парню с одним и тем же вопросом: «Расскажи, как ты стал фашистом?» Здесь мы слышим голос уже не только Эдика, но и настоящего режиссера, Павла Бардина. Вопрос «Как ты стал фашистом?» - ключевой для фильма.
При всем правдоподобии и стилизации под документалистику Бардин не делает скинхедов отвратительнее, чем они есть на самом деле. Его актеры талантливее тех персонажей, которых можно увидеть на Youtube, поэтому Штык не лишен харизмы: он не продажен, уважает старших, у него есть принципы, и он следует им до конца. C ним, в принципе, можно идентифицироваться, и поэтому у всех без исключения журналистов возникает вопрос, не боится ли Бардин своим фильмом спровоцировать всплеск фашистского движения. Ведь люди могут решить, что если про фашистов снимают кино, то они, наверное, «крутые».
Бардин отвечает, что, во-первых, вероятно, журналисты считают народ быдлом, которое не сможет отличить явную антифашистскую позицию создателей фильма от пропаганды фашизма. Во-вторых, нет, не боится.
«Потому что все уже спровоцировано, и скинхеды – это всего лишь крайняя форма проявления ксенофобий, которые в обществе есть. … Если кто-то считает, что фильм опасен, мне кажется, что общественное настроение опасно, и опасны книги, которые в каждом книжном можно найти про русский национализм с откровенно шовинистическим, националистическим подтекстом. И опасны инструкции по уличному террору, которые можно найти легко в Интернете и создать свою боевую ячейку просто на основе этого текста. Там написано всё достаточно детально. Фильм призван говорить о том, что опасно, а не поднимать уровень опасности».
О «России 88» говорят и пишут с начала февраля, когда состоялась премьера на Берлинском кинофестивале. На другом фестивале – «Дух огня» в Ханты-Мансийске – фильм получил от жюри спецприз, и связи с этим можно почитать об истории с угрозами.
При этом в картине, по сути, нет сенсаций, нет ничего, чего бы мы не знали: скинхеды беспрепятственно ходят по улицам, их группы вливаются в более крупные организации под патронажем вполне определенных структур, а отношения коренного населения с мигрантами в последние годы все больше напоминают внешнеполитические маневры двух инопланетных рас. «Россия 88», фактически, говорит очевидное: 1) в России существует ксенофобия, 2) это реальная проблема, и 3) эту проблему в обществе не обсуждают. А раз нет открытой дискуссии, то нет и языка, нет терминологии, понятий, которыми можно оперировать. В мировой историографии фашизмом принято называть режим Муссолини, а в Германии это уже «нацизм». В советской историографии «фашизмом» назывался и германский нацизм тоже, и слово «нацизм» в России в результате не приобрело жестко негативного значения, поскольку не ассоциируется с гитлеровским режимом, а толкуется расширительно, встраиваясь в цепочку «нацизм – национализм – патриотизм». Поэтому логичным образом на вопрос «Как ты стал фашистом?» один из скинхедов отвечает: «Да ты ох...ел? Какой я тебе фашист? Я – патриот!»
Русские скинхеды, как выясняется, вообще охотно вступают в полемику насчет символики, идей и «тонких» различий: «скинхеды – не фашисты, фашист – это Муссолини, который, кстати, евреев даже не расстреливал, он их просто снимал с должностей». Все эти аргументы Бардин, похоже, уже выучил наизусть.
Да, можно спорить о том, есть ли разница между нацизмом и фашизмом, можно говорить о разновидностях скинхедов, но для начала стоит посмотреть, как Петр Федоров в образе Штыка выходит на улицу с микрофоном и спрашивает реальных людей на улицах, поддерживают ли они лозунг «Россия для русских». Большинство поддерживает. Примерно 85% тех, кто ездит рядом с вами в общественном транспорте, считают, что у русских и нерусских в этой стране не должно быть равных прав. В частности, это касается отношения москвичей ко всем гастарбайтерам, обозначаемым словом «таджики» – «ну какие могут быть равные права, вы что?» Если этих людей спросить прямо, как они стали фашистами, они, наверное, страшно обидятся. Они не фашисты, просто же «эти понаехали тут, отбирают у русских рабочие места». Как говорит сам Штык: «Понимаешь, Абраша, их миллионы, они злые, голодные, и им все пофигу. Они пришли и хотят мой город, мою сестру, хотят жить в моем доме. Мне страшно».
Ксенофобия и национализм – явления распространенные и вовсе не исключительная особенность местного климата. Другой вопрос, почему русский национализм с такой легкостью мутирует именно в сторону неонацизма.
Петр Федоров в интервью OpenSpace говорит:
« Мы его тоже перед собой ставили, когда начинали снимать «Россию 88». Нас об этом в Германии спрашивали самые взрослые журналисты. Они не понимали, каким образом фашизм, нацизм могут существовать в России. Для них это часть истории, они понимают, откуда у них это берется. Но как это возможно в нашей стране? Как это соотносится с нашей историей? Это поражало их в первую очередь. И ответить на этот вопрос и правда очень сложно».
Тем сложнее, чем реже этот вопрос задается, и тем сильнее возмущение, когда кто-нибудь все-таки спрашивает. Поэтому Бардин и хочет общественной дискуссии с участием представителей власти, и ради этого готов подождать с прокатом, чтобы продюсеры смогли сделать социальную рекламу, где известные, уважаемые люди высказали бы свое мнение о фильме. Бардин и продюсеры готовы даже бесплатно отдать фильм Первому каналу, лишь бы начать общественную дискуссию.
В блог ко мне пришел человек и стертым комментарием к записи о «России 88» написал, что «общественная дискуссия – это уже лишнее». Создателям фильма, полагаю, таких комментариев приходит намного больше. Ну, не хотите о фашистах – ладно, не надо. Давайте тогда поговорим о любви. Вот у скинхеда Штыка сестра влюбилась в кавказца – и чего ему теперь делать?