Недавно вышел в свет доклад о проявлениях антисемитизма в Украине в 2012 году. Редакция газеты «Еврейский обозреватель» попросила автора доклада, эксперта Евроазиатского еврейского конгресса Вячеслав Лихачева прокомментировать итоги минувшего года.

– Вячеслав, вы уже 10 лет ведете мониторинг проявлений антисемитизма в Украине и в последние годы фиксировали улучшение ситуации в этой сфере. С чем, на ваш взгляд, связан рост антисемитского насилия в минувшем году?
– Ну, во-первых, все же рано еще категорично говорить о «росте». Динамика угасания практически всех фиксируемых проявлений антисемитизма наблюдалась на протяжении последних 5-6 лет, изменения по одному показателю на протяжении года могут носить случайный характер. К тому же, роль случайности особенно велика, когда речь идет об абсолютных цифрах в пределах десятка – разница в один-два инцидента может серьезно повлиять на итоговую статистику. Если же говорить конкретно о ситуации с антисемитским насилием – то в 2011 году не было зафиксировано ни одного случая, в котором идеологическая мотивация была бы бесспорной, а в 2010 году был один такой инцидент. С нуля любое изменение может быть только в сторону увеличения.
Сколько-нибудь уверенно говорить б увеличении количества антисемитских инцидентов, связанных с насилием, можно будет только в том случае, если эта тенденция, не дай Бог, продолжится в следующем году. Правда, если пуститься в неблагодарную сферу прогнозов, то должен сказать, что мне это представляется вполне вероятным. Радикальные настроения в обществе растут, и это можно заметить, например, анализируя многочисленные случаи разнообразного идеологически мотивированного насилия. Дело в том, что я профессионально занимаюсь мониторингом не только антисемитской активности, но и любых расистских преступлений, а также противоправной активности национал-радикалов в целом. Так вот, в настоящее время, после периода спада количества связанных с насилием преступлений на почве ненависти, продолжавшегося в 2008 – 2010 гг., снова (как и в середине 2000-х годов) фиксируется рост подобных инцидентов. Можно сказать даже конкретней – ситуация начала ухудшаться после смены власти в результате последних президентских выборов. Если к расистским преступлениям добавить нападения правых радикалов на антифашистов, правозащитников и политических оппонентов, различные гомофобские акции, противоправные действия в отношении органов государственной власти и правоохранительных органов (например, поджоги), акты символического насилия по отношению к советским памятниками, становится ясно, что картина вырисовывается довольно неприятная. Конечно, евреи не являются первоочередной мишенью склонных к насилию национал-радикалов, но продолжение фиксируемых общих тенденций может сказаться и на уровне антисемитизма. Я далек от панических настроений, и подчеркиваю, что ситуация с антисемитизмом в Украине, на фоне других европейских стран, совсем неплохая, однако считаю оправданным предупредить о возможной перспективе ее ухудшения.

– Как следует из вашего отчета уровень антисемитского вандализма остается стабильным с небольшой тенденцией к снижению. Девять случаев в год это, по сравнению с Западной Европой, действительно немного, но беспокоит то, что правоохранительные органы не квалифицируют эти преступления как совершенные на национальной почве. Это результат несоответствия законодательной базы или нечто другое?
Действительно, наши правоохранительные органы вообще практически никогда не квалифицируют неонацистские преступления как совершенные на почве национальной, расовой или религиозной ненависти. Ситуация с антисемитизм тут не исключение, а правило. Совершенно так же милиция не принимает во внимание мотив, когда вандализм на мусульманском кладбище сопровождается оскорбительными исламофобскими надписями на ограде. Или другой пример – в позапрошлом году в Сумах молодые люди нарисовали свастику возле окна общежития, в котором жили чернокожие студентки, напротив написали «Go home!», а в само окно бросили зажженный «фаер», комната полностью выгорела. Эти же молодые люди подозревались в неоднократных актах вандализма в отношении сумской синагоги. Ни в одном из эпизодов не фигурировала квалификация, включающая идеологический мотив преступления.
На моей памяти, последний случай адекватной квалификации идеологического вандализма имел место в 2007 году по фактам масштабного осквернения могил и памятников в Одессе. Хотя и тогда в итоге суд переквалифицировал обвинение с «профильной» 161-й статьи УК, формулировка относительно «унижении чести и достоинства еврейского народа» в приговоре осталось, а вандалы были приговорены к реальным срокам лишения свободы. Возможно, кстати, именно тот громкий случай отчасти повлиял на уменьшение количества актов осквернения еврейских могил и мемориалов в дальнейшем – вандалы с удивлением поняли, что за свои действия могут быть привлечены к ответственности. Однако тот случай так и остался уникальным.
Таким образом, проблема в первую очередь в отечественной правоприменительной практике. Законы есть, а желания их применять нет. Хотя законодательная база в этой сфере и далека от идеала, все же ее можно было бы использовать.
Мешает делать это не только отсутствие политической воли, но и плохая координация между правоохранительными ведомствами: 161-я статья находится в ведении прокуратуры, а первоначально уголовное дело по факту вандализма возбуждает, конечно, милиция. Наконец, не только у милиционеров – у наших чиновников отсутствует понимание важности адекватной квалификации преступления, совершенного по идеологическим мотивам, им просто лень возиться с лишними сложностями (мотив необходимо доказывать), да и часто нет достаточной для этого профессиональной подготовки.

– Что вы можете сказать об общем индексе ксенофобии и антисемитизма – изменилась ли социальная дистанция в отношении евреев в Украине в прошлом году?
– Вы, наверное, имеете в виду исследования социальной дистанции по отношению к различным этническим группам, которые в Украине проводятся каждый год, в первую очередь Киевским международным институтом социологии (КМИС) профессора Владимира Паниотто. Хотя их обычно и интерпретируют в терминах «антисемитизм» и «ксенофобия», на мой взгляд, это не вполне верно. Однако эти исследования – единственный достоверный социологический материал об отношении к евреям в массовом сознании, который у нас есть.
Отталкиваясь от материала КМИС, можно утверждать, что и сфере отношения к евреям в массовом сознании наблюдаются те же тенденции, что и в динамике зафиксированных проявлений антисемитизма. До 2007 года социальная дистанция по отношению к евреям росла (что В.Паниотто и его коллеги интерпретируют как «рост антисемитизма»), в 2008 году ситуация стабилизировалась, последние четыре года дистанция сокращается. Последнее исследование, проведенное в ноябре 2012 года, подтверждает эту тенденцию.
Мне, кстати, в контексте исследований КМИС, помимо зафиксированной ими динамики, представляется важным подчеркнуть еще один интересный момент. Социальная дистанция к евреям в нашем обществе вообще самая низкая среди всех «неславянских» национальных меньшинств (т.е., представителей всех этнических групп, кроме украинцев, русских, белорусов и поляков). Евреи ближе к славянскому этнокультурному большинству населения страны, нежели любые другие этносы – венгры, немцы, греки, татары, кто угодно.

– Впервые за всю историю украинской независимости в парламенте представлена радикально-националистическая партия – ВО «Свобода». Чему и кому ультраправые обязаны своим электоральным успехом?
– Просто так, на ровном месте, такие резкие всплески популярности экзотических радикальных групп не происходят, это всегда результат сложных социальных процессов. Если буквально отвечать на вопрос, то, во-первых, «Свобода» обязана своим результатом власти, во-вторых – коллегам по оппозиции, в-третьих – обществу в целом, ну и наконец, в меньшей степени, собственным усилиям.
Формула успеха «Свободы» – в упадке традиционных оппозиционных сил, начавшемся с коалиционных игр в парламенте после предыдущих, досрочных выборов 2007 года. Избиратель разочаровался в умеренных национал-демократических силах, ассоциировавшихся с тогдашним президентом Виктором Ющенко. Другая сила «оранжевого» лагеря, Блок Юлии Тимошенко, была в двух шагах от того, чтобы поделить страну «на двоих» с Партией регионов. Условный участник Оранжевой революции искал новые лица, которые бы он мог поддержать и в которых он мог бы быть уверен. Именно на этом фоне произошло первое успешное в электоральном плане выступление «Свободы» на досрочных местных выборах в Тернополе в 2009 году.
После президентских выборов эти процессы ускорились. Власть своей политикой в целом восстановила против себя значительную часть населения. Правда, эксплуатация тем коррупции и проблем в экономике в политической агитации не самым лучшим образом способствуют электоральной мобилизации. Озабоченные этими проблемами люди в большей степени склонны полагаться на себя, не верить политикам в целом и на выборы не ходить., А вот шаги, интерпретируемые значительной частью населения как наступление на украинский суверенитет (например, т.н. «Харьковские соглашения») и украинскую культуру, язык и идентичность (напр., закон Кивалова – Колесниченко), настроили против власти критическую массу избирателей. Эта часть населения, имеющая, конечно, довольно сильный национальный сантимент, и проголосовала за «Свободу». Скорее, не в силу поддержки ее радикальной программы и идеологии – а потому, что именно эта политическая сила воспринималась как максимально последовательная в своей оппозиционности. Последние выборы четко показали: в значительной части регионов страны одного факта оппозиционности вполне достаточно, чтобы иметь поддержку большинства избирателей. «Свобода» многим показалась наиболее последовательно оппозиционной партией. Это неудивительно. Объединенная оппозиция/ Батьковщина/ Блок Юлии Тимошенко – эта та партия, ныне сидящая лидер которой, на тот момент бывшая премьер-министром, еще в действовавшем на момент избирательной кампании парламенте предыдущего созыва пыталась договориться с Партией регионов о т.н. «широкой коалиции», и это многие помнят. Понятно, что с тех пор утекло немало воды, и факт нахождения Юлии Тимошенко (равно как и Юрия Луценко) за решеткой на момент выборов многое меняет. Но и в последовательности и искренности Арсения Яценюка и Александра Турчинова у многих избирателей так же были сомнения. Еще больше сомнений было в оппозиционности Виталия Кличко и его партии «Украинский демократический альянс за реформы» (УДАР). Многие голосовали за «Свободу» потому, что верили – эти не будут «тушками», а то, что они радикалы, даже хорошо их характеризирует – во-первых, это означает, что они искренние, для них важна идеология, а не откаты, а во-вторых – они смогут уравновесить «табачников» и «колесниченок».
Власть, со своей стороны, по меньшей мере информационной политикой в электронных медиа – об этом можно говорить уверенно, с точными данными в руках – способствовала «раскрутке» «Свободы». Представители этой внепарламентской партии, за которую на предыдущих выборах проголосовали 0,7% избирателей, порой присутствовали в наиболее популярных ток-шоу на государственном канале и каналах, принадлежащих крупному бизнесу, имеющему прямое отношение к правящей партии, не реже, чем спикеры от основной оппозиционной силы, лидер которой проиграла действующему президенту всего около 3% голосов на последних выборах!
Национал-радикалы – удобное для власти «лицо» оппозиции. Ими удобно пугать Кремль, ими удобно пугать Запад – при условии, конечно, что они будут иметь заметную поддержку в обществе и не будут уставать напоминать о своем радикализме. Ну, теперь и то, и другое есть в наличии с избытком. Правда, расчет на то, что лидер национал-радикалов Олег Тягныбок – идеальный спарринг-партнер для Виктора Януковича во втором туре президентских выборов, может и не оправдаться. Ненависть к власти может оказаться сильнее, чем неприязнь к радикализму и ксенофобии ультра-националиста. На прошедших парламентских выборах кандидаты от «Свободы» по одномандантным округам даже в столице, никогда не поддерживавшей национал-радикалов, побеждали скупавших голоса оптом и в розницу и беззастенчиво пользовавшихся административным ресурсом неформальных кандидатов от власти. Однако, вопрос президентских выборов – дело будущее, и слишком опрометчиво было бы строить на это счет какие бы то ни было прогнозы.
Конечно, имел место и субъективный фактор – у «Свободы» довольно харизматический лидер, который умеет говорить на камеру. За последние годы у партии сложилась критическая масса молодого уличного актива. Нередко это неонацисты в собственном смысле, не чурающегося насилия. Однако в силу удачной партийной стратегии они, например, принимают участие в столкновениях на стройках, законность которых вызывает у общественности сомнение, что, конечно, способствует положительному восприятию партии в социуме. Проблемные стройки – это только один из многих примеров социальной стратегии «Свободы», продемонстрировавшей свою эффективность.
Можно вспомнить и о том, что партия в свое время отказалась от официальной неонацистской символики, с которой была когда-то зарегистрирована в качестве «социал-националистической», да и от этого одиозного названия тоже. Этот «ребрендинг», в конечном итоге, тоже способствовал выходу партии из праворадикальной, довольно маргинальной ниши в политический «мейнстрим».

– Почему на ваш взгляд, даже явно антисемитские выпады, например, со стороны депутата о «Свободы» Игоря Мирошниченко, не подверглись решительному осуждению коллег по оппозиционному лагерю? Ведь это явно отдаляет страну от европейских ценностей, которые, по крайней мере, на словах исповедует оппозиция...
– Во-первых, у нас вообще отсутствует практика публичного осуждения политически некорректных высказываний. И в парламентах предыдущего созыва деятели вроде Левко Лукьяненко позволяли себе расистские высказывания, и это не вызывало у их коллег никакого дискомфорта. Отчасти это связано с низкой политической культурой в обществе в целом – многие совершенно искренне действительно не видят в высказываниях того де Мирошниченко ничего крамольного. Я бы не торопился объяснять это широким распространением антисемитизма в обществе (достаточно ознакомиться с результатами социологических исследований, обсуждавшийся выше, чтобы убедиться, что это не так), но то, что наше общество крайне терпимо к публичной демонстрации антисемитизма и других форм ксенофобии – это бесспорно.
Во-вторых, политический контекст текущего момента крайне щекотливый. Оппозиционные партии в силу тактических соображений просто обязаны демонстрировать единство и сплоченность рядов. Разобщенность слишком дорого стоит. Именно внутренние «разборки» в «оранжевом» лагере в первую очередь вызвали несколько лет назад разочарование избирателей и способствовали приходу к власти сил, проигравших в 2004 году. Даже на примере прошедших парламентских выборов очевидно, что оппозиция может побеждать, но условием победы должно быть единство. Особенно наглядно это показали выборы по округам: бледные и малоизвестные политики из УДАРа или от той же «Свободы» побеждали узнаваемых и обильно «засеивавших» округа «гречкой» кандидатов от власти там, где они выступали в качестве единых кандидатов от оппозиции. Примерные подсчеты показывают, что гипотетической победы в округах, в которых оппозиционные кандидаты проиграли власти только в силу несогласованности и конкуренции между собой, хватило бы, чтобы сформировать в новом парламенте большинство! Из-за несогласованности кандидатур по округам оппозиция потеряла больше мест в парламенте, чем из-за фальсификаций. Поэтому трудно ожидать от коллег осуждения любых, даже самых диких выходок партнеров из «Свободы» (а антисемитская риторика – далеко не самое серьезное, что можно «предъявить» правым радикалам за месяцы, прошедшие после выборов). Думаю, многие депутаты либеральной и националльно-демократической ориентации прекрасно понимают, что своими действиями и риторикой «Свобода» дискредитирует оппозицию в целом, но не выскажут это публично. Сегодня любое давление на оппозиционных парламентариев в этом направлении воспринимается только как попытка «вбить клин» между партиями, состоящими в тактическом союзе. Возможно, ситуация будет меняться по мере приближения президентских выборов.

– Возникла ли в свое время «Свобода» как продукт политической жизни или была создана определенными политическими силами для запугивания «жидов» и интеллигенции?
«Свобода», разумеется, это партия, выросшая «снизу». Этапы ее эволюции и постепенного завоевания все большего публичного пространства довольно очевидны. Да, на определенном этапе ее начали поддерживать и финансово (об этом, впрочем, мы достоверно ничего не знаем – как, впрочем, и об источниках финансирования других партий), и информационно. «Свободу», конечно, используют как жупел. Но это вполне самостоятельная сила, способная использовать в свою пользу даже тот факт, что кто-то пытается использовать ее.

– Возможно ли некое законодательное регулирование словоупотребления оскорбительных для людей слов («жид», «кацап», «хохол» и пр.), к чему призывают некоторые общественные деятели? И если да, то, как конкретно это будет работать?

Нет, не думаю, что имеет смысл регулировать эту сферу законодательно. В этой сфере, как мне кажется, эффективно работает только повышение культуры общества в целом. Воспитание толерантности, даже на уровне конкретно политической и языковой культуры, работа с медиа, образовательные программы – мне кажется, в этих сферах всем заинтересованным общественным организациям и государству необходимо прилагать усилия для того, чтобы политики поняли, что оскорблять целые этносы – недопустимо.

– В состоянии ли на сегодняшний день власть и оппозиция достичь некого (пусть негласного) консенсуса в отношении согласованной реакции на любые проявления ксенофобии, расизма и антисемитизма или эта тема и далее будет служить разменной монетой в большой политической игре?

Нет, конечно, не в состоянии. Об оппозиции я уже говорил, а власть со своей стороны так просто заинтересована в новых и новых скандалах, в сфере антисемитизма – в первую очередь. Это же просто подарок для власти! Стандартная тактика информационной кампании, ориентированной на запад, в случае авторитарных режимов, подобных нашему, обязательно включает элемент «страшилки». Режим упрекают в недемократичности, наступлении на права человека, некорректном проведении выборов? А вы знаете, кто ей противостоит? Террористы, исламисты, фашисты – нужное подчеркнуть. Поэтому в краткосрочной перспективе я пессимист. В перспективе президентских выборов соображения политтехнологических информационно-пропагандистских кампаний безусловно будут превалировать в политике над искренним желанием что-то сделать для изменения ситуации к лучшему.