Читальный зал

Рецензия на книгу М. А. Тумшиса и В. А. Золотарева «Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря»

Тема еврейства в российской истории, и тем более в ее советский период, чрезвычайно щекотлива и болезненна. Даже такой «непререкаемый моральный авторитет» как Александр Исаевич Солженицын после публикации книги «Двести лет вместе» увидел недоуменно поджатые губы части своих, до того очень верных поклонников. Однако если мы опустимся на землю, то отметим черно-белые цвета, доминирующие в сознании обеих «тяжущихся сторон». Что уж говорить о том, когда речь заходит о деятельности чекистов-евреев в годы «Большого террора» 1930-х гг.? И, тем не менее, два автора – М.А. Тумшис (Самара) и В.А. Золотарев (Харьков) смело взялись за такую «неудобную» тему, написав в соавторстве новую книгу «Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря».
Ранее уже были предприняты несколько попыток «по касательной» затронуть эту тему: в 1996 г. Е.В. Лукиным в книге «На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД» и московским автором О.И. Капчинским в книге «Госбезопасность изнутри. Национальный и социальный состав» (2005). Первый автор дал публицистическую галерею портретов дюжины злодеев в духе Гая Светония Транквилла. Капчинский же вполне академично изучил личный состав центрального аппарата ВЧК-ГПУ первых лет его существования, т.е. до той поры, когда путем «естественного отбора» сформировались кадры профессиональных чекистов со всеми присущими им чертами.
Еще один автор – В. Абрамов – в 2005 г. выпустил биографический сборник «Евреи в КГБ: Палачи и жертвы». Хронологические рамки этого труда также касаются периода «Большего террора», и в книге были представлены биографические справки сотрудников ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, евреев по национальности, многие из которых были репрессированы. Помимо этого автором сборника был дан обстоятельный и расширенный комментарий на книгу А.И. Солженицына «Двести лет вместе».
Несколько слов об авторах. И Тумшис, и Золотарев стали заниматься историей органов госбезопасности СССР на основе изучения персоналий их личного состава на рубеже 1980–90-х гг. Их удаленность от обеих столиц будущих независимых государств, как ни парадоксально, сыграла счастливую роль в исследовательской судьбе и одного и другого. Оба начинали одиночками, вели работу на свой собственный «кошт», выжимая все из подручных местных архивов, набивая синяки и шишки и, по словам Марка Твена, «пересчитав все ступеньки», выросли в серьезных исследователей определенной отрасли советской истории. Формируясь не в тепличной атмосфере зарубежных «грантов» и «фондов», они выработали в себе два счастливых качества: отличное умение работать с историческим документом и научную объективность без оглядки на текущую политическую конъюнктуру.
Теперь о самой книге: 616 страниц текста с примечаниями и приложением о более чем 650 чекистах еврейского происхождения, занимавших руководящие должности в 1936-1938 гг. как в центральном аппарате НКВД СССР и его главках (ГУГБ, ГУЛАГ, ГУРКМ и т.д.), так и на местах в республиках, краях и областях Союза вплоть до должности начальника отдела в территориальном Управлении НКВД. И вот эту человеческую массу авторы подвергают различным социометрическим измерениям на основе сохранившихся документов.
Выпушенный биографический справочник является прекрасным дополнением к большинству ранее изданных справочников по истории органов ВЧК-ОГПУ-НКВД. На страницах справочника можно найти уточненные биографические справки на ряд сотрудников НКВД СССР, ранее вошедших в книгу Н.В. Петрова и К.В. Скоркина «Кто руководил НКВД. 1934–1941 гг.» - О.О. Абугова, М.Л. Гатова, Б.А.Бака, М.И. Говлича, С.Г. Гендина, Я.С. Визеля, С.М. Деноткина, С.С. Дукельского, В.А. Каруцкого, М.Б. Корнева, А.М. Минаева-Цикановского, М.Г. Раева-Каминского, Л.И. Рейхмана, П.Г. Рудя, Д.М. Соколинского, П.Г. Соколова-Шостака, Н.Д. Шарова, И.Д. Шустера.
По ходу своего исследования (статья «Евреи в руководстве НКВД СССР: страницы ненаписанной истории») Тумшис и Золотарев приходят к интересным выводам. В частности, к такому, что в те годы практически никто из чекистов своей национальности не скрывал (с. 24), правда, предпочитая указывать местом рождения не безвестные местечки, а крупные населенные пункты, где было легче приписать себе «пролетарское происхождение». На самом же деле, подавляющее большинство происходило из мелких торговцев, служащих, кустарей и т.п. (с. 25). К позору сыновей «народа Книги» их общеобразовательный уровень совсем не отличался от уровня их сослуживцев-неевреев, так что миф о том, что «грамотные евреи» стали командовать сирыми кацапами, хохлами и т.д. подтверждения не находит (с. 28). Зато видно как воспрянули духом эти дети местечек (88,09% из черты оседлости) в годы революции и гражданской войны: партийный стаж с 1902 по 1920 г. – 72,23 %; чекистский стаж с 1917 по 1920 год – 59,52 % (с. 31, с. 35).
Русский философ В.В. Розанов, высоко ценивший еврейские семейные ценности и приводивший их в пример русским, наверное, подивился бы, какие формы они приобрели в будущем. Я имею ввиду, что авторы отметили существование нечто вроде «семейных кланов» в среде чекистов-евреев, когда в органах ОГПУ-НКВД годами служили братья, сестры, жены, родственники и свойственники. И насчитали их не менее тридцати девяти (с. 37).
Был такой советский анекдот: жили в деревне два брата, и вот, началась война. Один ушел в партизаны, а другой стал при немцах полицаем. Пришли наши, полицая поймали и отправили в лагерь. Отсидел он, вернулся в деревню. Сначала был конюхом, потом – бригадиром, а затем выбился в председатели колхоза и стал героем соцтруда. И вот, через много лет братья встречаются. Тот, что ушел в партизаны, потом был мобилизован в органы, но как был лейтенантом, так и остался, жалуется он брату. А тот кивает и говорит: «Дурачина ты, простофиля! У тебя брат кто? Бывший фашистский прислужник и полицай. А у меня кто брат? Сотрудник доблестных советских органов госбезопасности! Разницу ощущаешь?»
Работники УНКВД по Донецкой области, награжденные орденами (слева направо): Д.В.Орлов (начальник 3-го отдела УГБ), С.И. Гольдман (начальник 4-го отдела УГБ), А.Я. Пришивцын (начальник отделения 4-го отдела УГБ), Л.С. Аксельрод (комендант УНКВД)
Но если серьезно, то «…в постсоветском обществе бытует и активно пропагандируется мнение, что в период правления Сталина наличие репрессированных родственников, а тем более у лиц еврейской национальности, автоматически ставило крест на их успешной карьере в государственном и партийном аппарате…подобные утверждения кажутся нам несколько надуманными» (с. 39). И вот, и живой пример – братья Визели. Начальник УНКВД по Приморской области Я.С. Визель был арестован в августе 1937 г. и покончил с собой в тюрьме. Его родной брат Ю.С. Визель – сотрудник ГУГБ НКВД СССР, в том же 1937 г. был награжден орденом Красного Знамени; в 1938 г. – он, уже начальник отделения 2 отдела ГУГБ; в 1941 г. – начальник отделения УОО НКВД СССР, затем во фронтовых органах ОКР «Смерш», награжден 2 орденами Отечественной войны и т.д. (с. 39-40).
Вообще, само понятие – «репрессированный чекист» несет в себе элемент противоречия (вроде «сапожника без сапог»), откуда рождается неразрешимый вопрос – «палачи или жертвы»? Судьба и время с ними не церемонились: «то вознесет его высоко, то кинет в бездну без стыда», и наоборот.
Будущего Героя Советского Союза, командира партизанских отрядов НКГБ Д.Н. Медведева в 1937 г. уволили с должности инспектора при начальнике УНКВД по Харьковской области. В 1938 г. перевели на службу в систему ГУЛАГа, известного в чекистской среде как отстойник для проштрафившихся сотрудников. В 1939 г., ассоциирующемся в массовом сознании с бериевским «восстановлением норм социалистической законности», вообще уволили из органов. С началом войны о нем вспомнили и вернули. Впереди была работа в тылу у немцев на Украине, сотрудничество с легендарным Н.И. Кузнецовым и четыре ордена Ленина помимо Золотой Звезды Героя.
А вот история заместителя Медведева по агентурной разведке – Фролова-Янкелевича Владимира Григорьевича (Иосифовича). У него при чекистском стаже с 1920 г. пребывание в партии по документам 1936-1938 гг. – значит уже раньше что-то «было» и он исключался. До 1936 г. Фролов-Янкелевич работал в УНКВД по Винницкой области, откуда резко пошел на повышение в Москву, в ГУГБ НКВД СССР (с. 376). 17 июля 1938 г. он был арестован по подозрению в шпионаже, исключен из партии, и, как «социально-опасный элемент», осужден Особым Совещанием при НКВД СССР к 3 годам заключения. По отбытию срока (июль 1941 г.) сразу попросился на фронт и был возвращен в органы; с мая 1942 г. – в отряде Медведева заняв должность его заместителя. В 1943 г. «социально-опасный» чекист был награжден орденом Красного Знамени. С марта 1944 г. на службе в УИТЛК УНКВД по Московской области. 15 июля 1944 г. решением ОСО НКВД судимость была снята. 23 февраля 1945 г. КПК при ЦК ВКПб Фролову-Янкелевичу было предложило вступить в партию на общих основаниях…
Несколько разочаровывает резюмирующая часть исследования (с. 41), которая состоит из одной фразы: «…что высокий процент евреев в руководстве ВЧК-ОГПУ-НКВД не может быть доказательством существования какого-то особенного «заговора» или подтверждением тезиса про существование «жидо-коммуны».
На протяжении почти полсотни страниц авторы очень толково (с цифрами, фактами, таблицами) выявляли типические черты лица чекиста-еврея. Чего стоит отмеченный ими факт значительного количества самоубийств в преддверии ареста или на следствии! И вот, подводя итоги, вместо того, чтобы четко и кратко сформулировать эти черты «коллективного портрета», авторы неожиданно спохватываются и начинают опровергать «теорию еврейского заговора» и какой-то экзотической «жидо-коммуны».
Позволю себе пошутить, но такой метод очень напоминает эпизод пребывания Гулливера в стране Бальнибарби. Там некий профессор составил инструкцию для разоблачения противоправительственных заговоров: «…исследовать пищу всех подозрительных лиц; разузнать в какое время они садятся за стол; на каком боку спят; какой рукой подтираются; тщательно рассмотреть их экскременты и на основании их цвета, запаха, вкуса, густоты и степени переваренности составить суждение об их мыслях и намерениях».
Следующую часть книги – раздел биографических справок (с. 50–424) – я бы назвал «чтением для посвященных» вроде каббалы или талмуда. Боюсь, что тот кто «с лету» не «расшифровывает» многочисленные аббревиатуры подразделений ВЧК-ОГПУ-НКВД (СПО, ОО, ТО, ГУГБ, УОО и т.д.) и плохо улавливает смысл перемещения по служебной лестнице, быстро заскучает за таким чтением. Список этих сокращений присутствует (с. 606–612), но скакать туда-сюда из-за каждой строчки текста!?
Помнится, герой рассказа В.Шаламова «Букинист», бывший чекист, говорил: « В книгах я, прежде всего, читаю примечания, комментарии. Я человек примечаний и комментариев…» И в этой новой книге обширный раздел примечаний (с. 425 - 557), пожалуй, самое интересное чтение, умело подобранное авторами. Это отрывки из служебных документов и характеристик, свидетельства сослуживцев, сведения о родственных связях и детях и т.д. Они дополняют и придают рельефность биографическим справкам, и многие из них невозможно читать равнодушно. Кстати, жаль, что эти примечания собраны все вместе, а не по отдельности, под соответствующей биографической справкой. Это, возможно, нарушило бы научную строгость изложения, но зато помогло бы неискушенному читателю быстрее войти во вкус темы.
Приведу пример. (с. 52) Агас (Мойсыф) Вениамин Соломонович (1899-1939) член партии с 1919 г., исключался «за склоку». В 1925-1933 гг. на работе в ГПУ УССР и ПП ОГПУ по Московской области. С 1933 по 1937 гг. – порученец и секретарь «самого» замнаркома внутренних дел СССР Я.С.Агранова. То, как он выжил в аппарате ГУГБ НКВД СССР до октября 1938 года, кажется чудом. Но в примечании (с. 426) есть намек на то, что спасением для него стало активное участие в фабрикации дела о «военно-фашистском заговоре в Красной Армии» Тухачевского и др. Пожалуй, лишь он да Б.В. Родос (по словам Н.С. Хрущева – «человек с куриными мозгами») персонифицировали «злодейства НКВД-МГБ» 1930-1950-х гг. в пору хрущевской «оттепели». Возвращаемся к биографической справке (с.52), читаем и глазам не верим: «Реабилитирован ГВП в 2001 г.»…
А вот как далеко яблоки откатываются от яблонь. Сын, Агас Евгений Вениаминович (1923–1944), член ВЛКСМ, призван в Красную Армию из Красноярска (вероятно, был сослан). С 1944 г. гвардии сержант, разведчик специальной диверсионной группы «Искра» Разведуправления 3-го Белорусского фронта. В сентябре 1944 г. заброшен в тыл Восточно-Прусской группировки противника. Пропал без вести близ г. Инстербурга (с. 426) Да уж, действительно «сын за отца не отвечает».
Помню, кто-то из российских историков-либералов дошел до того, что обнаружил «антисемитский подтекст сталинских показательных процессов» 1936-1938 гг. Интересно, задавался ли он вопросом: какие такие лубянские «антисемиты» вели следствие по этим делам и нельзя ли назвать их поименно?
Зато Тумшис с Золотаревым рассказали о том, кто и как вел расследование «заговора сионистов в НКВД УССР» (1938 г.) – старший лейтенант ГБ Давид Аронович Перцов бил смертным боем своих соплеменников и вчерашних товарищей.
Я не верю в «еврейский заговор в органах НКВД» не потому, что чекисты-евреи были такими хорошими и честными. Не верю потому, что таких «заговоров» было уж слишком много. В 1931 г. вполне «интернациональная» группа руководства в ОГПУ СССР затеяла «склоку» по смещению с поста Ягоды. Дело дошло до ЦК ВКП(б) и «интриганы» были отправлены в «раскассированы» по городам и весям. Потом были «заговор Ягоды», «заговор Ежова», «заговор Берии»… И даже загадочный Андропов выглядит теперь подозрительно, – как историческая повитуха «крупнейшей геополитической катастрофы» – крушения СССР.
Все-таки жаль, что В.А. Золотарев не дополнил книгу кратким очерком истории «заговоров» последовательно трех наркомов НКВД УССР – В.А.Балицкого, И.М. Леплевского и А.И.Успенского, когда их подчиненные за милую душу «шинковали» друг друга без всякой оглядки на графу «национальность»…
Поскольку авторы предпослали своему труду подзаголовок «опыт», можно заключить, что он в значительной степени оказался удачным, с чем их можно искренне поздравить.
Матвей Равиковский

volganews24.ru