Читальный зал

Старший лейтенант Д. Денежко с членами экипажа

«Струма». Хроники трагедии (часть вторая)

27-летний старший лейтенант Дмитрий Денежко был одним из самых молодых командиров средних подлодок типа «Щука» на Черном море. Выпускник военно-морского училища им. Фрунзе (1937) и спецкурсов комсостава ВМС РККА (1939), он вступил в командование Ш-213 в июле 1939 г., т.е. имел вполне неплохой командный стаж.
Немногие доступные воспоминания и документы характеризуют Денежко как неплохого моряка, смелого и амбициозного офицера, способного пойти на риск.
Щ-213, которой бессменно командовал старший лейтенант, принадлежала к серии Х подлодок типа «Щ», была построена на судостроительном заводе № 200 (г. Николаев) и вступила в строй ЧФ 31.10.1938 г. История этой подлодки изобилует авантюрными эпизодами. В начале войны, пройдя текущий ремонт на заводе-производителе (быстрое продвижение германско-румынских войск к городу не нарушило график ремонтных работ, запланированных еще в мирное время), Щ-213 под командой старшего лейтенанта Денежко ушла из Николаева уже буквально под вражеским огнем, за несколько дней до падения города. Вступив в начале сентября 1941 г. в строй 4-го дивизиона подлодок ЧФ, 7 сентября она вышла из Феодосии в свой первый боевой поход в район мыса Эмине (Болгария). В 1941 – начале 1942 гг. командир Денежко и его экипаж совершили три боевых похода общей протяженностью 56 суток. 21 сентября Щ-213 успешно уклонилась от атаки трех румынских гидросамолетов (2 «Савойя-Маркеитти» SM.55, один «Кант» 501z), сбросивших на нее около десятка глубинных бомб; под Новый год она едва не погибла на минном заграждении в районе мыса Олинька, более 30 раз коснувшись «плавучей смерти» – минрепов и корпусов мин.
Однако до своего четвертого похода, в который лодка вышла 20 февраля 1942 г. из Туапсе, ей не представлялась возможность атаковать надводную цель. Тем не менее, экипаж, прошедший такой солидный боевой путь, никак нельзя считать неопытным. Несомненно, с началом войны он принял в свои ряды некоторое количество резервистов, однако в целом это был еще «предвоенный», кадровый экипаж. Командира Щ-213, закончившего два военно-учебных заведения и имевшего 2,5 года командного стажа, также никак не назовешь недостаточно квалифицированным. Быть может, по уровню подготовки и опыту советский «подплав» несколько уступал «серым волкам папы Денница», своему главному противнику, однако он был, во всяком случае, не хуже британских подводников. Словом, встречающиеся порой в литературе заявления о «низком качестве» советского флота к подводникам явно не относятся.
Районом четвертого боевого патрулирования Щ-213 была определена так называемая «позиция № 38». Согласно введенной в действие Военным советом ЧФ 13.02.1942 г. «нарезке позиций», включавшей восемь секторов действий подлодок, «тридцать восьмая» простиралась от мыса Кара-Бурну (граница Турции и Болгарии) на севере на юго-восток до устья Босфора. При этом примерно с осени 1941 г. для моряков-черноморцев действовало негласное распоряжение, по некоторым данным, исходившее от самого Сталина, согласно которому нейтральное судоходство фактически объявлялось неприятельским. В связи с тем, что германское командование активно фрахтовало для доставки по Черному морю стратегических грузов (в первую очередь – жизненно необходимой промышленности Третьего рейха хромовой руды) турецкие и болгарские суда, советскому «подплаву» был отдан приказ, сущность которого лучше всего выражает строчка из матросской песенки времен Второй мировой войны: «Топить их всех!»
Следуя духу этого указания поздним вечером 23 февраля 1942 г., Щ-213 провела атаку и одержала свою первую победу. Обнаружив к югу от мыса Кара-Бурну турецкую парусно-моторную шхуну «Чанкая» (водоизмещением, по различным данным, от 164 до 216 брт), старший лейтенант Денежко приказал атаковать ее торпедой из надводного положения, а когда торпеда уклонилась от курса, отдал приказ задействовать артиллерию. За 29 минут два 45-мм орудия Щ-213 с дистанции 2-4 кабельтовых выпустили по шхуне 55 снарядов и добились большого количества попаданий, в результате которых шхуна затонула. Большая часть экипажа с началом обстрела успела удрать на шлюпке. Нужно отметить, что «Чанкая» являлась «законной целью»: как и множество других мелких судов, она находилась в немецком фрахте и ходила из Стамбула в Варну с грузом хромовой руды. Но 23 февраля она, скорее всего, выполняла обратный рейс и шла из Бургаса с грузом стройматериалов…
Окрыленный удачей, командир Щ-213 продолжил поиск в том районе, где в это время находилась несчастная «Струма». Итак, для советской стороны ситуация выглядела следующим образом. На рассвете 24 февраля «Щука» погрузилась, чтобы не быть обнаруженной, и продолжила идти под перископом. Согласно рапорту Дмитрия Денежко, примерно в 10.30 по московскому времени (советские вооруженные силы воевали «по Москве»; местное время было на час раньше) примерно в 9 милях севернее входа в Босфор (в точке 41°18' с.ш. / 29°19' в.д) было замечено судно, идентифицированное им как «крупный транспорт водоизмещением ориентировочно 7 тыс. брт, шедший со стороны пролива без сопровождения со скоростью около 3 узлов». Относительно флага старший лейтенант не совсем уверенно указал: «Вероятно, болгарский».
В 10.45 по московскому времени по судну с дистанции 6 кабельтовых из носового 533-мм торпедного аппарата была выпущена одиночная торпеда. Через минуту раздался мощный взрыв и командир Щ-213, осмотрев поверхность моря в перископ, записал, что наблюдал погружение судна, затонувшего за короткое время с дифферентом на нос. Место гибели объекта атаки было определено как 41° 26' с.ш. / 29° 10' в.д. В представлении к наградам военком подлодки политрук Алексей Родимцев отметил: «Особенно отличились старшины Жернов и Носов, а также торпедист краснофлотец Филатов»… В 1960-х гг. немецким историком Юргеном Робером и его французским коллегой Клодом Оэном была выдвинута версия, что жертвой этой торпедной атаки стала беззащитная болгарская шхуна с 769 еврейскими беженцами на борту. Позднее ее повторили и некоторые другие исследователи, зачастую не обременяя себя доказательствами. В частности, не совсем представляя из-за «железного занавеса», о чем идет речь, советский историк Г.И. Ванеев в своей книге «Черноморцы в Великой Отечественной войне» (М., Воениздат, 1978) записал на счет Щ-213 «вражеский транспорт «Струма» водоизмещением 7 тыс. тонн» (sic!!!)…
Однако попытаемся восстановить картину последних часов «Струмы» и находившихся на ее борту людей. В момент гибели судно находилось, по различным данным, в 9 милях (западные историки) или в 4-6 милях (турецкие источники) севернее входа в пролив и дрейфовало с неработающим двигателем в видимости берега. На рассвете 24 февраля, когда почти все беженцы спали в своих помещениях, капитан и большая часть команды находились в машинном отделении, а на палубе были только помощник капитана Лазар Диков и еще несколько человек, утлый корпус судна потряс страшный взрыв. Некоторые источники определяют время гибели «Струмы» как 9.00 по местному времени, но не совсем понятно, откуда взялись эти данные. Единственный уцелевший со «Струмы» Давид Столяр сообщает, что взрыв прогремел «рано утром, на рассвете», а восход солнца в Стамбуле 24 февраля происходит в 6.47 по местному времени. Так как Столяр в этот момент спал на своей койке, он не смог определить, в какой части корабля произошел взрыв. Судно сразу же начало быстро погружаться. Сохранивший самообладание парень сумел выбраться на палубу и прыгнул в море.
Едва отплыв от судна, он мог наблюдать, как оно стремительно затонуло, высоко задрав корму. Большая часть беженцев, находившиеся во внутренних отсеках, погибли при взрыве или не сумели выбраться и были унесены «Струмой» в ее глубокую могилу. Вероятно, вместе с судном встретили свою смерть его мужественный капитан и большинство членов экипажа. Тем не менее, десятки людей все же успели броситься в море и теперь судорожно цеплялись за плавающие обломки. Но, несмотря на близость берега (около 4 миль), помощь не приходила. Температура воздуха в тот день не превышала +6 градусов Цельсия, следовательно, вода была еще холоднее. Ослабленные недоеданием и скверными условиями жизни на судне, беженцы, среди которых было много женщин, детей и стариков, не могли продержаться долго. «Один за другим люди замерзали и шли на дно», – вспоминал Давид Столяр. Сам он сумел выбраться на довольно большой обломок палубы и кутался в свою мокрую кожанку, представлявшую хоть какую-то защиту от ветра.
Заметив плававшего на сорванной двери помощника капитана Лазара Дикова, Столяр помог болгарину взобраться на свой импровизированный плот. «Мы разговаривали, пели и кричали до самого вечера, – рассказывал Давид Столяр. – Мы боялись, что, если уснем – замерзнем насмерть». Тогда-то Диков и рассказал своему товарищу по несчастью, что перед взрывом он якобы заметил след от торпеды; помощник капитана был уверен, что «Струму» потопили. Потом смертельный сон сковал обоих; наутро обессиленный Давид Столяр все же пришел в себя и увидел, что на обломке остался он один. Вероятно, несмотря на свою богатырскую силу, помощник капитана сдался холоду, сорвался в море и утонул. Единственный выживший со Струмы был уверен, что обязан своей выносливостью подготовке, полученной в тренировочном лагере движения «Бетар».
Утром 25 февраля обломок, на котором находился полуживой Столяр, принесло течением к турецкому маяку Силе. Смотритель маяка Мустафа Айя заметил терпящего бедствие; вместе со своим сыном и четырьмя служащими Береговой охраны Турции, дежурившими на наблюдательном посту у маяка, они спустили на воду гребную лодку и спасли погибающего. Простые служаки отнеслись к пережившему кораблекрушение со всем возможным участием, однако с передачей в руки официальных властей последнего пассажира «Струмы» ждали новые испытания. По обвинению в «незаконном въезде в Турецкую республику» он оказался в тюрьме, где провел шесть недель. Затем, при содействии Симона Брода из турецкого «Красного полумесяца», Столяр был все-таки освобожден и депортирован с Палестину, где его «взяли в оборот» офицеры британской контрразведки, подозревавшие в каждом въехавшем еврее «шпиона или диверсанта». В конечном итоге Давид Столяр все же сумел вступить в британскую 8-ю армию. Он сражался в Египте и в Ливии в составе одного из штурмовых подразделений Королевских саперов, занимавшемся проделыванием проходов в минных полях для своих наступающих войск. После всего пережитого, снимать мины под шквальным огнем немцев и итальянцев парню было уже не страшно…
По окончании Второй мировой, вступив в Армию обороны Израиля (ЦАХАЛ), Столяр снова дрался на арабо-израильской войне 1948 г. «Смерть уже дала мне отсрочку», - шутил отчаянный сапер и вызывался на самые опасные задания. В 2009 г. Давид Столяр, единственный спасшийся со «Струмы», по сведениям израильской прессы, был в полном здравии и проживал в США.
Итак, сопоставив сведения о торпедной атаке Щ-213 утром 24 февраля 1942 г. и о гибели «Струмы» на рассвете того же дня, можно заметить существенные нестыковки в версии о том, что советская подлодка потопила судно. Во-первых, не соответствует время: Щ-213 выпустила торпеду в 9.45 по местному времени, а «Струма», вероятно, погибла гораздо раньше – «ранним утром». Во-вторых, старший лейтенант Денежко, опытный и хорошо подготовленный командир, стреляя по цели с идеальной дистанции (6 кабельтовых составляет менее 1,2 км) не мог настолько по-дилетантски ошибиться и принять маленький шлюп за транспорт водоизмещением 7 тыс. брт. Спору нет, подводники всех воевавших сторон, как настоящие охотники, любили несколько преувеличивать тоннаж своей «добычи» - но не настолько же! Показательно, что тоннаж потопленной им накануне шхуны «Чанкая» командир Щ-213 определил в рапорте относительно адекватно: около 300 брт. (реально 164 или 216 брт). К тому же отечественные любители военно-морской истории подсчитали, что, если Щ-213 в то утро действительно стреляла по «Струме», торпеда бы прошла мимо: она была выпущена с упреждением 13,5° в расчете на цель, идущую со скоростью 3 узла, а «Струма» дрейфовала без хода. Имеется еще одно важное свидетельство в оправдание советского «старлея» и его экипажа.
Израильский публицист Д. Малкин в начале 1970-х гг. встречался с бывшим старшиной с Щ-213 Носовым, работавшим в то время на Ленинградском заводе авиационных двигателей. Ветеран рассказал, что судно, которое 24 февраля 1942 г. атаковала севернее устья Босфора его подлодка, «было, кажется, румынским транспортом», при том он не мог утверждать, что оно было потоплено. Предположительно, живописуя гибель цели, командир Щ-213 следовал примеру множества других подводников Второй мировой, самолюбие которых после неудачной атаки не позволяло признаться даже самим себе, что торпеда «ушла за молоком». И, наконец, снаряженная в 2000 г. на поиски обломков «Струмы» экспедиция морских археологов, обследовавшая дно в указанном старшим лейтенантом Денежко месте потопления жертвы его атаки, не обнаружила обломков надводного корабля (была найдена российская подлодка «Морж», пропавшая в апреле-мае 1917 г.).
Впрочем, не совсем понятным моментом является болгарский флаг на объекте атаки Щ-213. Известно, что, находясь на рейде Стамбула, капитан «Струмы» узнал, что Панама, под флагом которой ходило судно, формально находится в состоянии войны с Болгарией. Григор Горбатенко распорядился снять панамский флаг, и за время своего нахождения в карантине «Струма» не несла никаких флагов, кроме сигнальных. Это подтверждается единственной доступной ее фотографией в этот период. С выходом в море 23 февраля 1942 г. мог быть снова поднят болгарский флаг: психология моряка такова, что «ходить под флагом» является для него делом чести. В то же время, насколько известно, в первой половине дня из устья Босфора в Черное море вышло несколько кораблей, в т.ч. большегрузных, под румынскими и турецкими флагами, но ни одного – под болгарским. Смущает также описание гибнущего судна, сделанное старшим лейтенантом Денежко: оно в целом совпадает с рассказом Давида Столяра о последних минутах «Струмы».
Словом, на основании вышеизложенных фактов можно предположить, что Щ-213 вряд ли могла потопить «Струму», т.к. вышла в торпедную атаку гораздо позднее, на более внушительную цель и при этом промахнулась. Хотя все же остается небольшая вероятность того, что лейтенант Денежко грубо ошибся в записи времени, идентификации судна и расчете угла пуска торпеды, зато с почти полутора километров через перископ безошибочно опознал болгарский флаг.
Что же, в случае, если Щ-213 не виновна, стало причиной гибели «Струмы», унесшей 778 жизней? Турецкие власти, начавшие безрезультатную спасательную операцию только после того, как корреспондент «Нью-Йорк Таймс» в Стамбуле передал сообщение о взрыве и потоплении судна, довольно вяло провели расследование и в апреле 1942 г. сделали свое заключение: «торпеда или плавающая мина». Вероятность того, что «Струма» подорвалась на плавающей мине, очень высока потому, что такие смертоносные «гостинцы» часто носились в те дни по волнам в районе турецких проливов. Спустя несколько месяцев на плавающей мине погибла со всем экипажем (38 моряков) подлодка ВМС Турции TCG «Атилай». Однако в предсмертном признании помощника капитана «Струмы» Дикова фигурировала все же торпеда (другой вопрос, способен ли был моряк в ту минуту адекватно воспринимать события).
В пользу торпеды свидетельствовала и нота ТАСС, опубликованная в газете «Правда» от 26 февраля под заголовком: «Новый акт гитлеровского зверства. Гитлеровцами торпедирован пароход с 750 беженцами». Несмотря на ряд фактических неточностей, эта статья более-менее адекватно пересказывала эпопею «Струмы» и возлагала ответственность за ее гибель все-таки на подводную лодку, только «фашистскую» (потопление шхуны «Чанкая» там же было списано на «ложь немецко-фашистской пропаганды»). В то же время командование советского флота не могло не знать, что на Черном море в феврале 1942 г. действовала только одна подлодка противника – румынская «Дельфинул» (две другие – «Рекинул» и «Марсуинул» – на боевые патрулирования не ходили). Очевидно, у румынских подводников нашлись бы более существенные задачи, чем гоняться за старой посудиной с еврейскими беженцами.
Но все «прописанное» в «Правде» имело для советского человека авторитет непререкаемой истины. Именно с этой истиной и пришлось столкнуться старшему лейтенанту Дмитрию Денежко и его экипажу, когда 11 марта 1942 г. Щ-213, «наведя шороху» на турецкое каботажное судоходство близ Босфора, вернулась на базу в Туапсе. К сожалению, не удалось обнаружить документальных подтверждений тому, проводилось ли командованием ЧФ расследование обстоятельств торпедной атаки 24 февраля и гибели «Струмы». Судя по всему, проводилось, и довольно жестко: ведь флибустьерские подвиги «старлея» Денежко заставили СССР оправдываться на международном уровне. Во всяком случае «позиция №38» у турецких берегов после этого советскими подводниками практически не использовалась. Но, опять же для поддержания официальной версии, никаких штрафных санкций против экипажа Щ-213 применено не было.
Более того, на подводников пролился щедрый дождь правительственных наград в виде орденов Боевого Красного знамени и Красной звезды для особо отличившихся и «дежурных» медалей «За боевые заслуги» для остальных.
Старший лейтенант Денежко явно не относился к тем офицерам сталинской закалки, которые были всегда готовы прикрыть самые неприглядные дела сакраментальной фразой: «Война все спишет!» Согласно послевоенным воспоминаниям старшины с Щ-213 Носова, после возвращения из похода «командир находился в очень подавленном состоянии». На построении экипажа он однажды заявил, что всю ответственность за атаку 24 февраля «берет на себя одного». Очевидно, «старлей» сам допускал возможность, что это его торпеда оборвала 750 жизней невинных людей, однако отчаянно пытался докопаться до истины. Ночи напролет в своей каюте он изучал карты и что-то записывал. Наиболее правдоподобный ответ на вопрос о том, причастна ли Щ-213 к гибели «Струмы», смог бы со временем дать ее командир. Война не дала ему времени. 24 марта 1942 г. пикирующие бомбардировщики Люфтваффе Ju-87 осуществили налет на военно-морскую базу ЧФ в Туапсе.
Старший лейтенант Денежко находился на борту плавбазы 1-й бригады подводных лодок ЧФ «Нева» (бывший испанский лайнер «Эссекибо», прибывший в СССР в 1937 г.), получившей тяжелые повреждения в результате попадания 250-кг авиабомбы. Пробив ходовой мостик и верхнюю палубу, бомба взорвалась в офицерской кают-компании. Командир Щ-213 Дмитрий Денежко был среди погибших при взрыве. Это стало для старшего лейтенанта «выходом чести», однако его личное расследование обстоятельств атаки 24.02.1942, которое могло бы восстановить доброе имя Щ-213, так и не были закончено.
Щ-213, переведенная во 2-й дивизион подлодок ЧФ и получившая нового командира – капитан-лейтенанта Николая Исаева, успела осуществить еще один выход на патрулирование и неудачную попытку прорваться в осажденный Севастополь с грузом боеприпасов, горючего и продовольствия. Она пропала без вести в своем шестом боевом походе. Вероятнее всего, 14 октября 1942 г. лодка была потоплена глубинными бомбами с германского большого охотника Uj-116 «Ксантен» и двух «раумботов» (тральщиков-охотников) после неудачной торпедной атаки восточнее Портицкого гирла Дуная. Рассматриваются также версии гибели подлодки на румынских минных заграждениях или вследствие аварии. Из 43 моряков, для которых Щ-213 стала подводной могилой, большинство участвовали в роковой атаке 24 февраля у устья Босфора. Щ-213 повторила судьбу «Струмы»… Общей участи избежали только старшина Носов и четверо краснофлотцев, переведенных ранее на другие места службы.
Подведем итоги. К сожалению, нельзя с полной уверенностью утверждать, что Щ-213 не потопила «Струму». Однако гораздо меньше похожа на правду обратная версия. Причина гибели маленького болгарского судна с 778 мирными людьми на борту, скорее всего, навсегда останется тайной, покоящейся в морских глубинах, как и тысячи подобных ей трагедий. Что же до роли в этих событиях советской подлодки Щ-213, ее командира и экипажа, о которой до сих пор ведутся споры, то здесь уместно вспомнить строчки из стихотворения Киплинга в известном переводе Константина Симонова:
Из всех беззащитных тварей земных
Мертвец беззащитней всех.
Михаил Кожемякин

mishmar.info