Читальный зал

Фото Виктора Васильева / Коммерсантъ

Отцы-убийцы

Назвав «Иудейкой» оперу Жака Фроманталя Галеви «La Juive», известную в России некогда как «Жидовка», а потом как «Дочь кардинала», Михайловский театр отдал не только благоразумную дань политкорректности. Если разбираться, главная героиня оперы, Рахиль – именно что иудейка по вере, в которой ее воспитал ее приемный отец, еврей-ювелир Елеазар. Но на самом деле она дочь итальянского аристократа, графа Броньи, который с ней расстался во младенчестве при довольно сложных обстоятельствах. А потом стал кардиналом, да. А сама Рахиль о его отцовстве не знает. А Елеазар знает. А влюбленный в Рахиль принц Леопольд тоже не знает – а в Леопольда-то как кошка влюблена племянница германского императора принцесса Евдокия. Но это только предыстория и завязка либретто, написанного Эженом Скрибом, отдают милой и безобидной изощренностью сценария для сериала. Кончается «Иудейка» одной из самых жутких развязок в оперной литературе – Рахиль и Елеазара казнят, причем либретто уточняет, что умерщвляют их, публично сварив заживо.
Скриб, надо это признать, сделал все, чтобы и пощекотать нервы зрительскому залу, и вырисовать героев под стать модной романтической образности, и не впасть в совсем уж черно-белую оппозицию – хорошие против плохих, «наши» vs «не наши». То моральное назидание, которое содержит его либретто, вообще говоря, незамысловато: нетерпимость и порожденная ей жестокость отвратительны. Причем даже не очень важно, кто именно их олицетворяет. Никто не станет сочувствовать ликующе-кровожадной толпе, требующей изничтожить евреев, но торжество загнанного в угол Елеазара, обрекающего на смерть приемную дочь ради того, чтобы напоследок как следует ранить кардинала Броньи, тоже тягостно.
Конечно, надо было, видимо, случиться сначала революции, потом бонапартову правлению, потом реставрации, потом воцарению «короля-буржуа» Луи-Филиппа, чтобы на главную оперную сцену Франции вывести евреев – причем не библейских царей, пророков и священников, а обывателей практически Нового времени. Действие оперы происходит в 1414 году в Констанце во время проходившего в этом городе Вселенского Собора католической церкви (того самого, если говорить о жестокостях, который осудил на сожжение Яна Гуса). Хотя в 1835 году постановка оперы вряд ли задумывалась как манифест в защиту толерантности; красавица-еврейка (пусть мнимая) в качестве главной героини – это еще и дань вкусам того времени, когда Бальзак воспевал «чисто библейский тип красоты» Эстер ван Гобсек, героини «Утраченных иллюзий», а фактическая тезка героини Скриба-Галеви, легендарная актриса Рашель, делала первые успехи на сцене. Что уж говорить о декорациях – сообразно моде на Средневековье на сцене высились грандиозные готические дворцы и храмы, выделке которых позавидовал бы и Виолле-ле-Дюк.
А еще это был триумф самого жанра «большой оперы» – колоссальное представление часов так на шесть, где было все, чего только можно ожидать от тогдашнего оперного театра: эффектные арии, яркие ансамбли, балеты, пышные костюмы, многолюдные хоровые сцены, пресловутые декорации опять же. Бесчисленные театры и театрики, где опера шла еще сто лет, на свой лад старались соответствовать заданному стандарту, но потом произведение Галеви, поднимавшее неугодные, неудобные или неприятные (это уж где как) вопросы, забыли на несколько десятилетий. Чтобы вернуть ее на сцены только в 1990-е, когда ей не мог не порадоваться авангард оперной режиссуры, которому только сложные социальные проблемы и подавай.
Естественно, при этом не обходилось без купюр, и в этом отношении поставленная в Михайловском театре «Иудейка» не исключение – великолепно-мишурный «контент» изрядно подсокращен, исходный конфликт от этого выглядит тем более заостренным. Агрессивность этого конфликта на самый брутальный лад подчеркнута и режиссурой француза Арно Бернара, и сценографией немца Герберта Мурауэра, перенесших действие оперы во времена холокоста. Переводить всякую социальную неурядицу в тоталитарный антураж с шинелями и галифе – мягко говоря, не самый редкий прием в режиссерском оперном театре последних двух десятилетий, но в этом-то случае как им не воспользоваться. И в результате в финале Елеазар, отвечая на вопрос кардинала о том, где его дочь, с возгласом «Вот она!» показывает не на котел, а на внезапно открывающийся на сцене дантовский ужас преддверия газовой камеры.
Такая концепция, положим, делает этот резкий и притом стройный спектакль порядком предсказуемым, но, с другой стороны, не в одной же «картинке» достижение этой постановки. Это еще и безусловная удача музыкального руководителя театра Петера Феранеца, и демонстрация сильных сторон нынешней труппы Михайловского – одно из ее украшений, сопрано Наталья Миронова, тоже выдвинута за ее Евдокию в этом спектакле на «Золотую маску». А заодно и сертификат менеджерской удачливости – в «Иудейке» занят прославленный американский тенор Нейл Шикофф, на склоне карьеры сделавший именно Елеазара своей коронной ролью. Неудивительно, что два представления «Иудейки» в Москве, на сцене театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, попали в программу сразу двух фестивалей: 18 марта – просто спектакль из конкурсной программы «Золотой маски», а вот представлением 22 марта открывается фестиваль «Черешневый лес».
Сергей Ходнев

kommersant.ru