Читальный зал

Виктор Орехов после освобождения из Марийского лагеря. 1986 г.

Диссидент из КГБ

«Диссидент из КГБ» – так называется книга известного французского журналиста Николя Жалло, которая в марте 2011 года выйдет во французском издательстве Stock. Это документальный роман о судьбе бывшего капитана КГБ СССР Виктора Орехова человека по-своему совершенно уникального. Одна из авторов познакомилась с Ореховым в конце 1980-х годов, когда писала книгу о КГБ, куда вошел и очерк об инакомыслящем с Лубянки (Евгения Альбац. Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ. – М.: РУССЛИТ, 1991). Орехов работал в Московском управлении по «пятой линии» (идеологическая контрразведка) боролся с инакомыслящими. В августе 1978 года он был арестован, судим военным трибуналом и приговорен к 8 годам лишения свободы по статье 260, пункт «а» УК РСФСР («Злоупотребление властью, превышение или бездействие власти»), которые и отбыл от звонка до звонка в спецзоне для бывших работников правоохранительных органов в Марийских лагерях. Орехова обвинили в том, что, пользуясь служебной информацией, он помогал диссидентам: предупреждал о грядущих обысках и арестах.
И это была правда.

Во имя великой страны

Орехов пришел в органы сам. После срочной военной службы (в Пограничных войсках) поступил в Высшую школу КГБ им. Дзержинского. Учился на 2-м, самом престижном факультете: разведка и контрразведка. Этот факультет готовил специалистов для работы как в стране, так и за рубежом, потому давал прекрасное знание языка. Орехов выучил турецкий. Грезил романтикой шпионских романов. Но попал в Москворецкий райотдел КГБ в Москве: он был из «безродных», а таким в разведку в 1970-х попасть было практически невозможно: ПГУ (Первое Главное управление КГБ СССР – внешняя разведка. к тому времени стало заповедником для детей «голубых кровей» высшей советской номенклатуры, которые мечтали и которым по праву крови доверяли жить и работать в логове врага, на Западе). Орехов начинал младшим оперуполномоченным, звание лейтенант, обслуживал Институт текстильной промышленности искал там шпионов среди иностранных студентов. Шпионов не было, но были студенты, которых, согласно доведенному до каждого опера плану по вербовке, привлекал к сотрудничеству так это у них называлось. Потом перевели в Московское областное управление тоже на «пятую линию». Искренне считал, что с диссидентами надо бороться, поскольку они распространяют клеветнические слухи, порочащие великую советскую страну. Вербовал, вызывал на профилактические беседы, заказывал, когда надо, прослушку.
«Прослушка, то есть установка в квартире аппаратуры, позволяющей знать все и видеть, и слышать, что в этой квартире происходит, довольно дорогостоящее мероприятие, объяснял автору Орехов. Сначала ты должен выяснить, кто живет в квартирах рядом по лестничной клетке и этажами выше и ниже, а иногда и во всем подъезде. Потом надо найти возможность этих жильцов удалить. Идешь на предприятия, договариваешься с кадровиками, чтобы этим людям предоставили отпуск соответственно, находишь и путевки в приличный дом отдыха или санаторий. Кому-то просто объясняешь, что из соображений госбезопасности ему надо уехать на дачу или в командировку. Проблем не было. Потом приезжает специальная бригада из 12-го отдела и устанавливает аппаратуру: микрокамера выводится через потолок верхней квартиры или устанавливается в неприметном месте где-нибудь за шкафом в одной из комнат. Установили, потом специальный художник из состава бригады подкрашивает поврежденные обои так, что вы никогда не догадаетесь, что с ними что-либо происходило. Все это, конечно, в случае, если наблюдаемого нет в городе. Если же человек, которым мы интересуемся, никуда не уехал и в командировку не отправлен, то технология другая. Одна бригада комитетчиков находит способ заблокировать его на работе, другая блокирует место работы супруги, третья проникает в квартиру и выполняет задание».
Приходилось Орехову выезжать и на обыски. И на негласные тоже. Это означало следующее: того или иного диссидента решили посадить, его квартиру обыскивают, когда владельца, естественно, нет дома. Определяют, где и что лежит, чаще всего искали запрещенную литературу, а потом приходили уже на обыск официальный, с ордером на руках.

Успехи
Короче, Орехов работал хорошо, да и жилось ему неплохо: «Ты пойми, растолковывал он автору, я был элитой: зарплата 330 рублей по тем временам неплохие деньги, в любой магазин входил с заднего хода (КГБ!) очередей не знал, к любому министру дверь открывал ногой (КГБ!) все же боялись. Звонил любому начальнику: «Я Орехов из КГБ...» «Когда вам удобно?»
Его поощряли: съездил с труппой Большого театра в Японию. Большой танцевал, Орехов следил, чтобы кто-нибудь из балерунов там не остался или не вступил в контакт с иностранцем, а еще тихо, про себя, обалдевал от загнивающего капитализма. Вернулся, снова принялся за диссидентов, читал литературу, кою у них изымал, тамиздат, самиздат, книги Солженицына, Авторханова, Зиновьева. В общем, в какой-то момент он понял: да ведь все правильно они пишут! Ну, перегибают палку, конечно, не без того, но в остальном правда. Бардак у нас и грязь, и сажаем мы людей, которые хотят добра этой стране. Так он сам автору объяснял.

Прозрение
Однажды пригласил Орехов на беседу Марка Морозова КГБ знал, что он распространяет антисоветскую литературу. Точнее, не пригласил, а задержал возле дома. В портфеле у Морозова (это было известно, поскольку телефон его прослушивался) лежал «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Короче, поговорили. Морозов стал снабжать капитана правозащитной литературой в просветительских целях, а Орехов... Однажды Орехов сказал ему: предупреди такого-то у него в одежде «жучок»-микропередатчик. Потом позвонил по телефону (звонил из автомата труднее зафиксировать, откуда звонят): тогда-то должны арестовать Юрия Орлова (Известный советский физик, член-корреспондент Армянской академии наук, основатель и первый руководитель Московской Хельсинкской группы, с 1977-го и до 1986-го был в лагерях и в ссылке. В 1986 году был лишен советского гражданства. Ныне профессор Корнелльского университета США). «Судьба весьма причудливым образом свела меня с Ореховым, рассказывал автору в конце 1980-х известный правозащитник и главный редактор многие годы выходившей в подполье газеты «Экспресс-Хроника» Александр Подрабинек. 10 октября 1977 года он в составе бригады работников УКГБ под руководством следователя Каталикова проводил обыск у меня на квартире в Москве, а через два месяца он же (под псевдонимом) сообщил мне о подготовленных против меня материалах для возбуждения уголовного дела. 19 мая 1978 года работники его отдела арестовали меня, но о дне ареста я знал от Орехова еще за три дня до этого. Когда в декабре 1977 года КГБ принуждал меня покинуть СССР под угрозой возбуждения против меня и моего брата (Кирилла. – Е.А.) уголовных дел, Орехов дал информацию, позволявшую судить о серьезности намерений КГБ. Количество обысков, о которых нас заранее предупреждал Орехов, исчисляется по меньшей мере двузначной цифрой».
Конечно, ни от обысков, ни от арестов Орехов диссидентов не спасал, да и не мог спасти при всем желании. Но было важно, что чекисты уже не заставали их врасплох. Они успевали припрятать то, что надо было припрятать, успевали оповестить друзей и знакомых, предупредить тех, кого по цепочке могли взять вслед за ними, дать знать и западным репортерам: значит, будет шум, а шума КГБ не любит.

Плата
«В январе 1977 года Орехов предупредил о предстоящем аресте Орлова (и Орлов на неделю исчез, хотя его квартира была под наружным наблюдением; потом его, конечно, арестовали, но неделю у жизни он все-таки взял: когда впереди тюрьма и годы лагеря, неделя это совсем немало. Е.А.). В феврале 1977 года предупредил о проведении специальных оперативно-технических мероприятий в отношении Щаранского (Анатолий (Натан) Щаранский боролся за право евреев выехать в Израиль. Чекисты установили на нем радиоактивную метку, чтобы отслеживать его передвижения и встречи. После предупреждения Орехова Щаранский спустил метку в унитаз, и она отправилась в плавание по трубам московской канализации, а «наружка» КГБ за ней поверху, поражаясь хаотичности передвижений наблюдаемого пока не поняли, что он их надул) и о предстоящих обысках у Лавута и других граждан. Орехов, зная, что Морозов имеет отношение к изготовлению и распространению антисоветских листовок, разгласил данные о проведении оперативно-технических мероприятий в отношении Морозова, а также в отношении Гривниной и Сквирского. Получаемые от Орехова сведения Морозов передавал своим единомышленникам».
Это уже из уголовного дела Виктора Орехова.
Из тюрьмы Орехов писал письма: председателю КГБ Андропову, члену Политбюро, главному идеологу страны Суслову, Генсеку Брежневу. Наивно пытался убедить их, что действовал как раз в интересах государственной безопасности, ибо диссиденты люди, заботящиеся о своем Отечестве, а борьба с ними компрометация государства и разбазаривание народных средств. Ответа он, конечно, не получил.
На суде Марк Морозов подробно рассказал о взаимоотношениях Орехова с диссидентами, потом он повесился в Чистопольской тюрьме.
Автор спрашивала Орехова: «Когда вы услышали приговор 8 лет лагерей, вам не стало страшно?» Он ответил: «Да что вы, я песни пел! Я был уверен, что вот теперь-то разберутся: все-таки случай не рядовой капитан КГБ. Узнают, разберутся и поймут, что помогал я не грабителям, а людям, которые хотят лучшего стране».
Из тюрьмы Орехов вышел в 1986 году: из определенного трибуналом срока ему не скостили ни дня, ни часа. Вернувшись в Москву, Орехов создал свой кооператив и шил вместе с новыми коллегами осенние и зимние куртки. Хорошие куртки.

Месть
В 1990-х годах Орехов занимался и политической деятельностью. Он сотрудничал с комитетом «Гласность» Сергея Григорьянца, участвовал в проводимых им конференциях «КГБ: Вчера. Сегодня. Завтра». 19 мая 1995 года он был задержан сотрудниками ГАИ за нарушение Правил дорожного движения. Его обыскали и обнаружили у него пистолет «парабеллум» с семью патронами в магазине. У Орехова не было права на ношение огнестрельного оружия. По словам его адвоката Андрея Рахмиловича, дело не стали бы возбуждать, но пробили по базе данных и установили, что Орехов ранее работал в КГБ и сидел. Кроме того, о его задержании узнал его бывший начальник по КГБ генерал-полковник Анатолий Трофимов (Начальник Московского управления ФСБ). Короче, срок Орехову был обеспечен. Он получил три года лишения свободы, которые по кассации были заменены на год.

Под чужим именем
Отсидел. А 11 апреля 1997 года приземлился в США. Там, на Западном побережье, его спустя 11 лет и почти после десятилетия безуспешных поисков на двух континентах и нашел французский журналист Николя Жалло, который задумал написать о нем книгу и снять фильм (Документальный фильм «Диссидент из КГБ» был показан на канале ARTE 18 ноября 2010 года). Жалло рассказывает, как оказался в одном маленьком городке, припарковал машину и вдруг рядом с машиной увидел мужчину, который прогуливал собаку: его лицо показалось очень знакомым. Жалло достал московскую фотографию Орехова о боже! «Я окликнул его: «Виктор Алексеевич!» Он остановился, медленно повернулся, посмотрел на меня с удивлением и сказал: «Да». Я был потрясен и с трудом находил слова. Передо мной оказался человек, о котором я постоянно думал в течение многих лет. Мне предстояло завоевать его доверие и уговорить его и жену, чтобы они согласились говорить со мной: больше всего на свете жена боялась, что кто-то из русских сможет их найти. Ведь Ореховы жили в США под чужим именем и никто не знал их прошлого», пишет в своей книге Жалло.
Орехов сначала наотрез отказался участвовать в съемках фильма и не хотел, чтобы Жалло написал о нем книгу. Но спустя несколько дней, когда было выпито некоторое количество водки, француз таки уговорил его «выйти из подполья» и рассказать о своей жизни в эмиграции.

Эмиграция
В США Виктор Орехов не получил статуса политического беженца: его взяла под защиту экуменическая организация. Считалось, что он выехал за границу, потому что в своей стране стал «жертвой преследования по религиозным мотивам». Во всяком случае так рассказывал сам Орехов. Сначала его и жену Надежду опекали баптисты, они учили английский язык. Виктор работал на фабрике, которая выпускает газовые детекторы. Надежда зарабатывала на жизнь уборкой квартир. В последнее время Орехов развозит пиццу. Ему нравится эта работа: он много времени проводит в одиночестве за рулем. Он принимает заказы и развозит пиццу по вечерам и поздно ночью, получает процент плюс иногда еще чаевые.

Из книги «Диссидент из КГБ»:
«Часто, когда я еду один в машине, я думаю о том, какой была моя прошлая жизнь. Я говорю себе, что был слишком большим идеалистом, я не понимал, что люди в СССР не хотели знать правды /…/ Я говорю себе, что был слишком наивен и мои попытки помочь диссидентам ни к чему не привели, и если бы я был более хитрым, я сделал бы так, чтобы меня не поймали и я бы мог остаться в России. С другой стороны, когда я вспоминаю прошлое, у меня появляется маленькая надежда, что я хоть немного способствовал тому, чтобы сказать «нет» этой системе, и что я остался честным, порядочным и просто «нормальным» человеком. Я стараюсь не очень много думать о прошлом и не думать о том, что я никогда не увижу свою родную землю. Я стараюсь думать о том, что все-таки я прожил мою жизнь так, как следовало. Не пишите о том, что я был героем. Напишите просто, что я был нормальным человеком...»
Альбац Евгения , Светова Зоя 

newtimes.ru