1 марта в Киеве состоялась встреча представителей государственной власти с представителями общественных организаций, которые занимаются борьбой с проявлениями расизма и ксенофобии в Украине. С просьбой прокомментировать это событие Revizor.ua обратился к члену Генерального совета Евроазиатского еврейского конгресса Вячеславу Лихачёву – историку, политологу и журналисту, который долгое время занимается исследованием праворадикальных движений и проблем расизма в Украине.
Revizor.ua: – Опишите, пожалуйста, коротко динамику проблем, связанных с расистским насилием в 2011 году.
Вячеслав Лихачёв: – Исходя из имеющихся у нас данных, можно уверенно констатировать, что в последние год-полтора (с конца 2010) фиксируется медленный (динамика не такая стремительная, как с осени 2006 по весну 2008), но устойчивый рост количества расистских преступлений. В 2011 году мой мониторинг зафиксировал в 2,5 раза больше случаев расистского насилия по сравнению с 2010 годом.
Если взять данные не только расистского насилия, но и количества актов идеологически мотивированного вандализма (например, в отношении еврейских и мусульманских культовых зданий и кладбищ), объёмы политического насилия и противоправных действий со стороны правых радикалов, направленных против институтов государственной власти или символов альтернативной их взглядам на прошлое исторической памяти, включая поджоги (например, зданий различных правоохранительных органов) и «символический» терроризм (например, в отношении памятников), становится очевидно, что за последние полтора года ситуация в сфере преступлений на почве ненависти в Украине заметно ухудшилась. Если учесть, что ранее, с начала 2008 по конец 2010 годов, фиксировался устойчивый спад подобных преступлений, серьёзность происходящих на наших глазах процессов вызывает особое беспокойство.
Revizor.ua: – Какую роль в проявлениях расизма играют сами органы власти? Говорили ли на встрече также об этом?
Вячеслав Лихачёв: – Я надеюсь, вы не сочтёте мою позицию обусловленной политическими симпатиями и антипатиями, если я скажу, что, на мой взгляд, ухудшение ситуации с преступлениями на почве ненависти в Украине можно смело связывать с системным сворачиванием активности органов государственной власти вообще и правоохранительных органов в частности в сфере противодействия ксенофобии после изменения власти в 2010 году. К этим системным действиям власти можно отнести не только упразднение Госкомнаца, но и фактическое уничтожение института по контролю за соблюдением прав человека в деятельности МВД и сворачивание целенаправленной непосредственно оперативно-следственной активности милиции, переориентация СБУ с профилактических действий на раскрытие имеющих значительный общественный резонанс (но крайне слабое фактическое подтверждение) громких преступлений, упразднение должности спецпосла по расизму в МИДе, фактическое прекращение деятельности Совета по этнополитике при президенте Украины.
Кроме того, совершенно очевидно, что негативным образом влияет на ситуацию наблюдающаяся поляризация общества, рост протестных настроений, постепенная радикализация ранее умеренных элементов, происходящая, в том числе, в результате чрезмерного давления правоохранительных органов.
В ходе встречи я рассказал представителям органов власти в первую очередь о криминальных проявлениях ксенофобии, но упоминалась также, например, проблема дискриминации ромов со стороны чиновников и представителей правоохранительных органов, незаконная милицейская практика этнического профайлинга, некорректные действия власти в сфере миграционной политики. Чиновники на критику реагируют тремя возможными способами: а) игнорируют; б) констатируют, что, действительно, проблемы есть, но ... (дальше жалобы на обстоятельства, позицию руководства страны, сокращения штата, объективные трудности работы); в) «не надо обострять, у нас нет ксенофобии, у нас есть только отдельные её проявления», не надо замалчивать позитивные изменения и тому подобное.
Revizor.ua: – Рассчитываете ли вы, что такая встреча повлияет на сегодняшнюю ситуацию?
Вячеслав Лихачёв: – Не думаю, что встреча что-то может изменить. Собственно, собрать такое количество чиновников для общения с экспертами стало возможным только после обнародования очередного доклада Комиссии Совета Европы против расизма и нетерпимости (ECRI) по Украине. Так было всегда – мнение международного сообщества для наших чиновников гораздо более значимо, нежели мнение гражданского общества. Однако, для этой конкретно власти мнение международного сообщества менее важно, нежели для предыдущей. Возможно, в преддверии чемпионата по футболу какие-то символически-косметические телодвижения будут предприняты, чтобы «сделать приличное лицо» для Европы. А может – решат обойтись и без этого. И прекрасно обойдутся, собственно.

***

Узнав, что Вячеславу Лихачёву посчастливилось также побывать на лекции немецкого молодого историка Гжегожа Россолинского-Либе (визит исследователя, планировавшего прочитать в нескольких украинских городах ряд лекций о Степане Бандере, сопровождался массовыми протестами национал-радикалов и отменой заранее согласованных выступлений; единственная лекция состоялось в здании немецкого посольства под охраной милиции – прим. редакции сайта eajc.org) мы заодно решили спросить его о ситуации, которая сложилась вокруг приезда господина Россолинского-Либе в Украину.
Revizor.ua: – Почему лекции немецкого исследователя в Украине были отменены? Не кажется ли вам, что «Свободу» в Украине уж слишком боятся? Ведь стоит руководителям этой партии обратиться в ту или иную организацию, университет или научный центр, как они получают то, что им было нужно?Вячеслав Лихачёв: – Я бы не преувеличивал роль «Свободы» в отмене (и переносе) лекций Гжегожа Россолинского-Либе. Мне кажется, тут больше сыграли свою роль общие особенности украинского интеллектуального климата.
Во-первых, очевидно, что в нашем контексте сама постановка вопроса про Бандеру как фашиста однозначно вызывает отторжение в гораздо более широких слоях общества, нежели та узкая прослойка, которую можно назвать неонацистской в собственном смысле этого слова. «Фашизм» в нашей языковой традиции – это такое бессодержательное ругательство, что-то типа «мерзавец». Как невозможна академическая лекция «Бандера как мерзавец», так нельзя провести у нас и мероприятие под названием «Бандера как фашист», если, конечно, мероприятие претендует на научность, а проводит его не Вадим Колесниченко и не Валерий Энгель.
Я не говорю, что постановка вопроса «Бандера как фашист» невозможна; я говорю, что в нашем интеллектуальном климате и в нашей языковой традиции это провокационная постановка вопроса. Отмечу, что в немецкоязычной традиции бессодержательным ругательством является слово «нацист», а «фашист» – это гораздо более нейтральный термин, а у нас – наоборот.
Во-вторых, инфраструктура нашего научного (и околонаучного) мира крайне не любит скандалы. Они создают проблемы, а проблемы никому не нужны. Я бы не назвал это трусостью, однако и особой интеллектуальной смелостью наш научный мир не отличается. Не факт, кстати, что это плохо; более того, это правильно, что Ярослав Грицак не употребляет столь категоричных и эмоциональных формулировок, как какой-нибудь, прости Господи, Олесь Бузина. А Россолинский-Либе с постановкой вопроса про «Бандеру как фашиста» в глазах нашей публики недалеко ушёл от товарища Бузины с его «Вурдалаком Тарасом Шевченко».
Когда днепропетровский Центр «Ткума» отказывается проводить лекцию в связи с нежеланием политизировать сложные и болезненные темы нашей истории – они это делают не из страха перед «Свободой» и тем более не под идеологическим влиянием последователей и поклонников Степана Бандеры. Не под влиянием «Свободы» действует и Центр польских европейских исследований НаУКМА, когда говорит, что нельзя распространять понятие «фашизма» столь широко, как это делает лектор (вслед Рождеру Гриффину, с удовлетворением отмечу я по результатам лекций; Гриффин – это живой классик сравнительного изучения фашизмов, хотя, на самом деле, если вдаваться в подробности, то с применением его определения к ОУН на самом деле всё не так однозначно, как представил в своей лекции Россолинский-Либе).
То есть, на мой взгляд, можно говорить о неготовности нашей публики к интеллектуальной провокации; у нас всё воспринимается чёрно-бело, если ты приехал рассказать, что Бандера был фашистом, то ты агент Кремля (украинофоб, внук Геббельса – список можно продолжать). Но это не является результатом пропаганды «Свободы».
Наконец, что действительно является проблемой – мы совершенно не готовы посмотреть на свою историю не то, что беспристрастно (беспристрастной истории не бывает, просто историк должен быть достаточно честным, чтобы это признать; Россолинский-Либе, кстати, в этом смысле не может считаться образцом интеллектуальной честности), но с точки зрения наших соседей – более того, мы не готовы признать эту точку зрения имеющей право на существование.
Я, впрочем, не знаю, как бы в Польше реагировали на приезд с лекциями немецкого молодого историка украинского этнического происхождения, посвящённым преступлениям Армии крайовой. Боюсь, что сходным образом.
Но вот что я знаю точно – у поляков есть «Соседи» и «Золотой урожай», а у нас, кроме пропагандистских брошюрок апологетической (или, наоборот, демонизирующей – в случае советской историографии) направленности, нет ничего. Более того, у поляков есть «Палач» (Egzekutor), а у нас ничего подобного нет, и уже, по всей видимости, никогда не появится.
У нас плохо с рефлексией и с плюрализмом мнений. Это проблема. У нас плохо с интеллектуальной смелостью – и это тоже проблема. А письма, звонки и пикет «Свободы» – это не проблема.