Комментарии и анализ

Фото с сайта dw.com

Холокост в странах Балтии: культура памяти

23 сентября – Национальный день памяти жертв Холокоста в Литве. Почему эта дата? Потому что в сентябре 1943 года было ликвидировано Вильнюсское гетто. Мы решили в этот день расспросить экспертов о том, как не только в Литве, но и в целом в странах Балтии чтут память убитых на их территории евреев. Как развивалась культура памяти с течением времени? Вспоминали ли о жертвах в советский период? И что изменилось после 1991 года, когда страны Балтии обрели независимость?

У каждой из стран – своя история. И своя мемориальная дата. В Литве – 23 сентября. В Латвии День памяти жертв Холокоста отмечают 4 июля: в этот день в 1941 году была сожжена Большая хоральная синагога в Риге. Жители Эстонии чтут память погибших евреев 27 января – в Международный день памяти жертв Холокоста. Но – обо всем по порядку. И предоставим слово экспертам – немецким историкам.

По словам Александры Черкасски из Рурского университета Бохума, в советское время о Холокосте упоминать было не принято, вообще евреев не выделяли в отдельную группу пострадавших от нацизма. И данный подход был характерен для всей территории Советского Союза, включая Литву, Латвию и Эстонию. «Доминировал нарратив героев: весь народ сражался против немецко-фашистского врага. А жертвы, в особенности еврейские, были «завуалированы» под названием «мирные» или «советские» граждане. Если их и упоминали отдельно, то для послевоенных судебных процессов, – отмечает Александра Черкасски. – Более подробные различия последовали в середине 1980-х. Перестройка и гласность привели к открытию архивов и к началу работы с документами, которые ранее были под грифом «секретно». В научных и общественных кругах началось переосмысление истории советского времени, особенно Второй мировой войны. Начали формироваться разные общественные организаций, такие как «Мемориал» или «Бабий Яр».

Черкасски уверена, что необходимо отметить наличие двух культур памяти в СССР: государственной и частной. О государственной речь шла выше: истребление евреев тематизировалось в контексте уничтожительной по отношению ко всему населению СССР войны. «Что касается частной памяти, – рассуждает Александра Черкасски, – то ее проявления дали о себе знать уже сразу после освобождения отдельных территорий от нацистов. Уже в 1944 году близ литовского поселка Понары, где были массовые расстрелы евреев, проводились небольшие поминальные церемонии. Там же был поставлен один из первых памятников на территории Советского Союза, деньги на который собрали частные лица. На локальном уровне такие инициативы иногда одобрялись властями. Однако как только памятник или место массового уничтожения обретал интерес среди широких кругов, а уж тем более за границей, инициативу запрещали, а инициаторов привлекали к ответственности, так как советские памятники – это государственное дело, а память об одной группе людей – это проявление национальных тенденций. Еврейский памятник в Понарах в свое время был заменен на общий советский».

После 1991 года ситуация начала меняться. Как именно? И что сегодня известно о Холокосте в странах Балтии?

Холокост и память о нем в Литве

Начнем с Литвы, потому что именно там сегодня, 23 сентября, отмечают День памяти жертв Холокоста. «Литва отличается тем, что мы имеем здесь самое большое количество жертв холокоста: 96 процентов всего еврейского населения, около 220 тысяч человек, – подчеркивает историк из Боннского университета, специалист по истории Литвы Екатерина Махотин. – На небольшой территории Литвы было 200 (!) расстрельных мест, из которых наиболее известны IX форт (Каунас) и Понары. Одни только эти чудовищные цифры указывают на то, что нацистское командование не могло обойтись без поддержки местного населения. Дискриминируя и уничтожая одних (евреев), нацисты давали привилегии другим (литовцам, латышам, эстонцам), поощряя у них антисемитизм и антикоммунизм».

«После войны доминировал дискурс о «своем» народе как о жертвах и героях и немцах как палачах: подчеркивалось, что литовский народ больше всего пострадал от фашистского террора и героически сражался в советском партизанском движении. В советское время неудобный вопрос о собственной ответственности литовцев за убийства евреев был затушеван, – подчеркивает Махотина. – И на официальном уровне память о геноциде евреев не форсировалась: так, в 1949 году был закрыт Еврейский музей, ликвидированы еврейские кладбища. Эта память оказалась ненужной для коммунистического нарратива о героях и их борьбе за советскую власть. Однако полного «табу» на тему еврейских жертв не было: в научном дискурсе, в локальной музеальной и мемориальной культуре, а также в литературе (взять хотя бы книгу Марии Рольникайте «Я должна рассказать») эта тема поднималась».

Что изменилось после 1991 года? «Первым Еврейским музеем, открывшимся на всем постсоветском пространстве, был музей в Вильнюсе, – рассказывает Екатерина Махотина. – В Понарах, где нацистами и коллаборационистами было расстреляно более 70 тысяч евреев, в 1991 году был установлен мемориал погибшим. Он и по сей день служит литовскому правительству главным официальным местом поминовения жертв Холокоста». 

Но, отмечает боннский историк, в центр дискуссии в 1990-е также выдвинулась память о советском терроре и литовцах как исключительно жертвах советского оккупационного режима. «С одной стороны мы имеем Еврейский музей, День памяти и множество гражданских инициатив, – отмечает Екатерина Махотина. – С другой стороны мы имеем горячие споры о двойственной роли литовских партизан, боровшихся против советской власти в послевоенное время, которые во время немецкой оккупации прямо или косвенно были пособниками геттоизации, разграблений и массовых убийств».

«Два аспекта продолжают оставаться неприемлемыми для официального национального нарратива в Литве: почитание евреев, боровшихся в советских партизанских отрядах против нацизма, и обсуждение конкретного участия литовских «лесных братьев» в уничтожении евреев, – подчеркивает боннский историк. – Именно поэтому книга Руты Ванагайте «Наши» о Холокосте в Литве и о роли, которую сыграло в геноциде евреев местное население, вызвала фурор: неоднозначно воспринятая в Литве, она заставила многих подумать об ответственности своих дедушек и бабушек за судьбы убитых».

Холокост и память о нем в Эстонии

Профессор Карстен Брюггеман, эксперт по истории Эстонии, считает, что эту страну в принципе сложно сопоставлять с Литвой или Латвией в том, что касается Холокоста. «Большая часть еврейского населения успела эвакуироваться, – отмечает немецкий историк. – Есть протоколы допросов евреев, расстрелянных в Эстонии в июне – июле 1941 года. Это около тысячи человек. Эстонские полицейские преследовали цель доказать, что все эти евреи имели отношение к большевикам, и предоставить эти доказательства нацистским оккупационным властям. То есть они старательно «искали» некое «рациональное зерно» в этих массовых убийствах».

«В 1990 годах началось изучение Холокоста как такового. И в наши дни мы уже имеем представление о том, где и что конкретно произошло, хотя о точном количестве жертв все еще сложно судить. Но если говорить о культуре памяти и о проработке прошлого, то тема Холокоста не является в эстонском обществе центральной. Здесь все еще главной исторической темой является то, как пострадал эстонский народ от советского террора».

Холокост и память о нем в Латвии

«Рига была оккупирована немцами 1 июля 1941 года, – рассказывает Катя Вецель из Гёттингенского университета, специалист по истории Латвии. – Первые насильственные действия против евреев произошли 4 июля 1941 года. Было подожжено несколько синагог. Постепенно большинство евреев были заперты в трех больших гетто – в Риге, Лиепае и Даугавпилсе. В маленьких населенных пунктах действовали расстрельные команды. Самая известная и жестокая – «команда Арайса», созданная по приказу СС и руководимая коллаборационистом Виктором Арайсом. Она отвечала за «очистку» небольших латвийских городов и деревень от евреев летом 1941 года. В конце 1941 года началась транспортировка евреев из «рейха», поэтому в латвийских гетто нужно было «освободить» для них место. 25 тысяч латвийских евреев расстреляли за два дня – 30 ноября и 8 декабря 1941 года: жителей рижского гетто, крупнейшего в Латвии, свезли в Румбольский лес близ Риги, где их расстреляли и закопали».

Как отмечает Катя Вецель, для большинства жителей Латвии главной исторической темой остается конфронтация с коммунистической диктатурой. «В исторической памяти латышей самая болезненная фаза – это сталинские депортации, начавшиеся 14 июня 1941 года, – подчеркивает историк из Гёттингена. – Эти депортации перекрыли все остальное, что последовало потом. И транспортировка людей в вагонах для скота ассоциируется у жителей Латвии не с Холокостом, а с массовой высылкой латышей в советские лагеря в 1941 году».

Что касается памяти о жертвах Холокоста, то в послевоенной советской Латвии была та же картина, что и в соседних республиках. «А в 1990 году парламент Латвии учредил День памяти жертв Холокоста 4 июля, – отмечает Катя Вецель. – Но потом долгое время ничего не происходило. Зато с начала 1990-х в стране на государственном уровне начали чествовать коллаборационистов – участников так называемого «Латвийского добровольческого легиона СС».

С конца 1990-х руководство страны активно инициирует общественные дискуссии на тему Холокоста в Латвии, устанавливая мемориальные доски, памятники и участвуя в деятельности международных организаций, исследующих Холокост. «За последние 10 лет в Риге открылись два музея, посвященных истории Холокоста: Музей рижского гетто и Музей Жаниса Липке, которому удалось спасти несколько десятков евреев в годы немецкой оккупации», – отмечает Катя Вецель. А у Памятника Свободы в Риге 30 ноября вот уже несколько лет подряд собираются люди и зажигают сотни свечей в память о массовом расстреле евреев в Румбульском лесу.

dw.com