Комментарии и анализ

Бабий Яр в августе 1961 года: месиво глины, песка и человеческих костей. После мартовской трагедии 1961 года кости буквально «всплывали» из земли. Фото с сайта hadashot.kiev.ua

Другой Бабий Яр

Виктор Платонович Некрасов не дошел до Берлина. Тяжело раненный под Сталинградом, после короткого лечения в фронтовом госпитале он вернулся в Киев. И своим фотоаппаратом зафиксировал Бабий Яр и еще сохранное, не тронутое нацистами еврейское кладбище рядом с ним. Позднее разрушенное вернувшейся в Киев советской властью. В 1969 году он показал мне эти фотографии. Не знаю, какая у этих фотографий сложилась судьба, многое, очень многое из этой квартиры было изъято КГБ. Все-таки четыре (!) вполне серьезных обыска.

 Я увидел Бабий Яр другим. Каждый год в конце сентября я ходил туда с небольшим букетом цветов. Где-то там лежит прах моего деда, рабочего литейщика Абрама Глузмана. Тоскливое это было зрелище: сотни людей молча идут к невзрачному, неосмысленному камню на обочине дороги с единственной целью – почтить память невинно убиенных. Их столь же молча встречают десятки офицеров КГБ в цивильном, зорко высматривая букеты и венки с надписями на идиш или иврите. «Не положено!»

В 1970 году я был там, как и в прежние сентябри. И увидел пожилую женщину, распростертую на асфальте уже проложенной тогда дороги. Она рыдала и неистово целовала асфальт. Сын или племянник, стоявший рядом, ответил на мой недоуменный вопрос: «Где-то здесь ее семья, ее родная сестра…»

Много позднее я узнал: киевские власти знали, что прокладывают дорогу на костях и пепле, поэтому заручились подписью известного еврейского активиста Л., подтвердившего, что именно в этом месте не было расстрелов и захоронений. Состарившись в уже независимой Украине, он определил себя главным украинским евреем.

Но было и другое, сегодня почти забытое: советский политический лидер Никита Хрущев распорядился здесь, на костях и пепле, построить стадион. Помешал поэт Евгений Евтушенко, он отреагировал стихотворением «Над Бабьим Яром памятника нет». Возмутился весь цивилизованный мир. Хрущев отступил.

Совсем недавно наглую и, на мой взгляд, кощунственную мысль предложило руководство американской еврейской организации «Джойнт». Здесь, на этой пропитанной кровью и муками земле, построить общинный центр. Такой себе мемориальный еврейский клуб с небольшим кафетерием, библиотекой и т.п. Как-будто здесь, в этой земле покоится прах одних лишь евреев… Мы не позволили.

Первый наш президент должен был рассказать всем нам о внутренней кухне принятия советской властью решений о необходимости забвения жертв Бабьего Яра. Молчит… Третий наш президент должен был рассказать всем нам, почему во время помпезного приема в оперном театре ни он, как и никто из выступавших украинских политиков и приближенных к ним активистов ни разу (!) не вспомнили о цыганах, расстрелянных там же, в Бабьем Яру.

И вот новая идея. Догадываюсь, уже проплаченная. Изменить название станции метро Дорогожичи на Бабий Яр. Опять переименование. Как в недавние времена борца с советскими привидениями Владимира Вятровича. Трижды журналисты хотели узнать мое мнение. Я не ответил. Не уверен. Не знаю.

Не могу забыть ту старую еврейку, целующую асфальт. И профессионального еврея Л., поставившего подпись в лживом документе. А еще не могу без внутренней дрожи представить себе остановку автобуса или трамвая с названием Освенцим. Или Треблинка.

Семен Глузман, диссидент, психиатр

lb.ua