Комментарии и анализ

Фото Виталия Носача / РБК-Украина

Зеленский как зеркало…

На первых украинских президентских выборах в декабре 1991 года бывший партийный функционер Леонид Кравчук набрал 61,6% голосов, победив сразу нескольких кандидатов от так называемых национально-демократических сил. В мае 2014 года на досрочных президентских выборах Петр Порошенко получил 54,7% голосов. Оба голосования, закончившихся в первом туре, прошли в экстремальном контексте – распада СССР или открытого военного конфликта с прямым иностранным вмешательством. Во всех остальных случаях президента Украины выбирали во втором туре. И полученный Владимиром Зеленским результат – 73,22% – совершенно беспрецедентный.

Напомню, что Леонид Кучма на досрочных выборах 1994 года победил с показателем 52,15% и повторил свой успех (до сих пор никому другому не удавалось стать президентом Украины дважды) в 1999-м с 56,25% (собранными не без помощи мощнейшего админресурса). В «третьем туре» выборов после «оранжевой революции» 2004 года Виктор Ющенко собрал 51,99%. А в 2010 году президентом таки стал Виктор Янукович – с 48,45% (тогда его разрыв с главной конкуренткой – Юлией Тимошенко – оказался меньше, чем количество голосов против обоих кандидатов).

Феноменальный успех на президентских выборах Зеленский и его партия «Слуга народа» развили и закрепили на досрочных выборах в парламент. По партийным спискам «Слуга народа» набрала 43,16% (то есть провела в Верховную раду 124 депутата), а по одномандатным округам ее депутатами стали аж 130 человек! Такого результата и ситуации, когда одной только партийной принадлежности было достаточно для победы (хрестоматийным примером стал выигрыш свадебного фотографа у влиятельного директора крупнейшего завода и многолетнего депутата предыдущих созывов в округе в Запорожье), видимо, не ожидали даже сами победители. Таким образом, впервые в постсоветской истории Украины одна партия получила более 250 мест в парламенте и полное большинство. Подобного искушения монополией на власть в истории украинского политического плюрализма не было ни у кого. И подобного регионального единения вокруг одного кандидата и одной политической силы тоже еще не случалось.

Была у недавно прошедших в Украине двух избирательных кампаний и еще одна любопытная, но малозамеченная особенность, а именно – удивительное единение украинских публичных интеллектуалов, «моральных авторитетов» и «лидеров мнений» (все эти определения – самоидентификации большинства героев данного очерка) вокруг кандидатуры Петра Порошенко. Именно этот феномен я хочу попробовать описать и проанализировать ниже.

Почему нужно голосовать за Порошенко?
Накануне президентских выборов, 13 марта 2019 года, к украинцам обратилась инициативная группа «Первого декабря» – неформальное объединение, созданное в 2011-м несколькими известными интеллектуалами старшего поколения. Авторы обращения – известные писатели и бывшие диссиденты – призвали избирателей к ответственности и верности идеалам Майдана, а также выступили против «превращения выборов в клоунаду», грозящую «уничтожением государственных институтов». Один из подписантов обращения – бывший советский политзаключенный, а ныне вице-ректор Украинского католического университета во Львове Мирослав Маринович – развил главный его тезис в статье «Почему я буду голосовать за Порошенко?». Автор призвал украинцев поставить во главу угла критерии национальной безопасности и внешней политики, а важнейшими достижениями Порошенко в последней назвал полученный от константинопольского патриарха томос для Православной церкви Украины и безвизовый режим со странами Шенгенской зоны. При этом ценой вопроса, то есть президентских выборов, Маринович назвал само «существование государства».

Очень похожие (иногда менее, но нередко и более драматичные) призывы высказали многие другие известные украинские публичные интеллектуалы. Накануне второго тура выборов (исход которых был уже достаточно очевиден) писательница Оксана Забужко в колонке для Frankfurter Allgemeine Zeitung рассуждала о рисках победы «Абсолютно Виртуального Кандидата – выдуманного медвежонка Волдо из сериала “Черное зеркало”». И добавила, что Украина сдает «экзамен на чувство реальности», вновь оказавшись на «границе испытания прочности и жизнеспособности основных принципов западной цивилизации». Когда же «экзамен» оказался предсказуемо провален, Забужко не пожалела эпитетов для уже избранного президента: «У него нет ни образования, ни подготовки, ни компетентности, ни чувства своей принадлежности стране. Это не его страна, он здесь на гастролях. Он – московский шоу-бизнесмен, выращенный московским бизнесом».

В трагизме оценки ситуации Забужко превзошел разве что философ Тарас Возняк, который сразу после первого тура голосования написал, что, отторгнув кандидатуру Порошенко, украинский народ показал, что он «не хочет перемен, он тяжело, если не безнадежно, болен». Закончил свою статью Возняк драматично: «Украина должна быть разрушена!».

Революция, но какая? Поиски аналогий столетней давности
Журналист Виталий Портников – уже после второго тура – прокомментировал распространенный тезис об электоральном триумфе Зеленского как «реванше», утверждая, что произошел не реванш, но победа «никого» и «ничего», как в 1917–1921 годах. По мнению Портникова, «люди, которые сегодня пришли к власти, ставят своей целью разрушение институций, чтобы править в хаосе. Они пока сами не знают зачем. Но иначе они не умеют». В данном случае сравнение с событиями столетней давности, видимо, является намеком на то, что революционная эйфория февраля 1917-го оказалась прелюдией к хаосу и диктатуре. О сравнении нынешних выборов с ситуацией 1917–1921 годов написал и Ярослав Грыцак, также открыто поддержавший кандидатуру Порошенко. По мнению историка, если бы в 1917 году войну выиграла не Антанта, а Германия с союзниками, украинская государственность «почти наверняка выстояла бы». Сейчас же, в отличие от начала ХХ века, в мире сложился геополитический консенсус по поводу существования украинского государства.

Любопытно, что (вероятнее всего, без малейшего исторического подтекста) одна из метафор событий 1917–1921 годов вынырнула в интервью первого номера партийного списка «Слуги народа» Дмитрия Разумкова. Последний назвал победу Зеленского «третьей революцией» – мирной, бескровной и «позитивной», «направленной на объединение, консолидацию общества вокруг правильных целей». Один из ближайших соратников Зеленского, видимо, подыскивал слова для беспроигрышной политической программы «За все хорошее!» В контексте 1918–1919 годов словосочетание «третья революция» значило несколько иное (иное ли?) – так писатель Валериан Пидмогильный назвал махновский поход украинского села на неукраинский город. Поход, во время которого одна из героинь его рассказа, переживающая в Екатеринославе пятнадцатую за неполные два года смену власти, просила Бога о том, «чтобы власть продержалась долго-долго… Хотя бы месяца два!»

Телепроект как политическая реальность
Рассуждая о причинах победы Зеленского, Оксана Забужко на первое место поставила школьное образование – по ее мнению, «Вова с экрана» заменил учебник, из которого во времена Януковича исключили ее произведения. А успех сериала «Слуга народа» стал возможен исключительно при такой деградации образования, «когда люди воспринимают развлекательные программы… как часть своей собственной идентичности».

Фактически тот же аргумент, но иными словами – и в нейтрально-позитивном ключе – привел политтехнолог Зеленского и новоизбранный народный депутат (97-й номер «Слуги народа») Никита Потураев. По его оценкам, «в среднем украинцы читают меньше одной книги в год, потому и получился сериальный мир».

Телевизионный контекст безжалостно высмеял в одной из своих колонок накануне парламентских выборов писатель Юрий Андрухович. Голосование за «Слугу народа», как и голосование за партию «Голос» рок-музыканта Святослава Вакарчука (которая добыла минимальную победу по партийным спискам во Львовской области), Андрухович назвал соревнованием двух телепроектов канала «1+1» – «Слуга народа» Зеленского и «Голос страны» (в котором Вакарчук принимал участие как «тренер» исполнителей-любителей в 2015 году) – и двумя слегка отличными «пародиями на современного мессию украинского образца».

В другой колонке Андрухович обратился к важному региональному аспекту выборов, а именно – победе «Слуги народа» на всей территории Украины, в том числе на родной для писателя Галичине – в Ивано-Франковской, Львовской и Тернопольской областях, которые после разделов Речи Посполитой в конце XVIII века и до 1918 года были в составе Австро-Венгрии, а в 1919–1939 годах – Польши. Немаловажно и то, что именно этот регион был главным ареалом украинского националистического подполья во время Второй мировой и в первую послевоенную декаду. По мнению писателя, проголосовав за «Слугу народа» и Зеленского, «Галичина перестает существовать как отдельное политическое целое, производящее для всей страны неоднозначные, но очень нужные смыслы», без которых Украина «давно представляла бы из себя… увеличенную Беларусь».

Пророки в своем отечестве
В процитированных выше текстах мне очень не хватало рассуждений интеллектуалов о собственных иллюзиях, прогностических ошибках или переоценке своей социальной значимости. В этом контексте сложно спорить с эссеистом Остапом Дроздовым, написавшим, что выборы недвусмысленно показали, что «люди не прислушиваются к моральным авторитетам и лидерам мнений».

Интереснее вопрос о том, как «лидеры мнений» отнеслись к такой глухоте. Если в предвыборном обращении группы «Первого декабря» говорилось о том, что украинцы – это «свободолюбивый народ, который чувствует свое достоинство, а потому должен помнить, что оно предполагает определенную гражданскую и моральную ответственность», то в большинстве поствыборных комментариев «народу» досталось от его интеллектуалов по полной.

Оксана Забужко многозначительно процитировала одного из знаковых украинских профессоров-народников конца ХІХ века: «Демократия может работать и быть эффективной только при определенном уровне культуры». Элитистский аспект максимально заострил писатель Юрий Выннычук, отметив, что «победа необразованного большинства над интеллектуальным меньшинством никогда не заканчивалась добром» и теперь Украине стоит ожидать режима, «который уже давно укоренился в России». Эссеист и переводчик Александр Бойченко написал: «В лучшем случае наш государственный автобус теперь вернется туда, откуда выехал пять лет назад» – и назвал всех до одного избирателей Зеленского своими «врагами». Юрий Андрухович был категоричен в катастрофизме пророчества: «Народ, который всеми своими рефлексами тянется к кризису, обязательно его получит со всеми тараканами и мухами. Будет нам и белка, будет и свисток. Еще и как будет».

Для понимания остроты и горечи этих цитат важно почувствовать степень идентификации их авторов с Майданом. Думаю, именно это имел в виду Виталий Нахманович, призвавший «поскорее» признать, что на выборах проиграл не Порошенко, а «все те, кто отождествляет себя с Майданом».

На Майдане и после Майдана цитируемые мною авторы многократно выражали восхищение тем самым народом, который через пять лет, по их же мнению, предпочел российскую пропаганду и виртуальную реальность. Забужко в контексте Майдана писала о «чувстве счастья» из-за позиции Украины как «коллективного индивида» и «коллективной души». Андрухович называл Майдан «проявлением особенного украинского духа». Грыцак характеризовал Майдан как творение рук «поколения независимости» и результат того, что большинство украинцев выбрало «ценности самовыражения», в то время как большинство россиян – «ценности выживания».

Можно было бы ожидать, что радикально отличный электоральный выбор всего через пять лет станет поводом для серьезной аналитической рефлексии. Да и настолько ли радикально различны мотивации «голосования за чудо» большинства украинцев в 2014 и 2019 годах? Последнюю кампанию президент Порошенко построил вокруг правоконсервативной риторики «армии, веры, языка». Но кандидат в президенты Порошенко в 2014 году говорил о скором прекращении войны, новых лицах в его команде и суровом наказании за преступления предыдущей власти.

Возможно, более значимыми могли бы быть самокритичные рассуждения интеллектуалов о том, как и почему те самые люди, имена которых прогремели в начале 1990-х и воспринимались как символы постмодернизма и ниспровержения провинциальных предрассудков, так быстро примерили на себя роль «будителей нации» и одновременно хранителей непонятой «темными» массами национальной традиции. И только ли весной и летом 2019 года оказалось, что между практиками самолюбования многих «лидеров мнений» и рациональным анализом ситуации бездна не меньше, чем между юмором «95-го квартала» Зеленского и «Монти Пайтоном»?

Зеленский как …?
Тем временем вопрос осмысления того, что произошло с Украиной на недавних выборах, остается открытым. Что это было? Оптимистическая передышка перед неизбежным хаосом? Украинская версия мирового антиэлитарного тренда и популистского бунта против коррумпированного истеблишмента? Свидетельство могущества масскульта и полнейшей деградации образования? Торжество левопатерналистских настроений? Апофеоз разочарования или электоральный Майдан? Торжество российской пропаганды? Позитивная и бескровная революция?

Серьезных размышлений требуют следующие вопросы. Почему Майдан не стал (так быстро перестал быть) безусловной символической ценностью для большинства украинцев? Как объяснить видимую легкость отказа украинского избирателя от принципа политической конкуренции, которая на всем протяжении постсоветской истории отличала Украину от соседних Белоруссии и России?

Обсуждение этих вопросов еще только предстоит.

Андрей Портнов

colta.ru