Сколь остро стоит проблема антисемитизма в Украине, движется ли общество в направлении европейских ценностей, какие процессы происходят в стане правых радикалов и почему страна постоянно сравнивает себя с Израилем – обо всем этом мы говорим с политологом, главой Группы мониторинга прав национальных меньшинств Вячеславом Лихачевым.

– Вячеслав, для начала – сухая статистика. О каких тенденциях свидетельствуют данные мониторинга антисемитизма за прошлый год?

— Мы зафиксировали 22 эпизода антисемитского вандализма в Украине и один возможный случай антисемитского насилия (пострадавший получил легкие телесные повреждения, но есть сомнения, было ли это нападением на почве ненависти). Количество проявлений вандализма незначительно уменьшились по сравнению с 2014-м годом, но не будем забывать, что в том году произошел его резкий всплеск, так что ситуация далека от идеальной. Хотя в этом смысле в Украине дела обстоят куда лучше, чем в Западной Европе. Я еще не видел официальных итогов 2015 года. Но в 2014 году во Франции, например, было зарегистрировано больше 850 антисемитских инцидентов. Правда, эта общая статистика, в которую входят, например, угрозы, но если конкретизировать по категориям, по которым считаем мы, то все равно количественные показатели поражают. Так, инцидентов, связанных с насилием, было зафиксировано 108, актов вандализма – 126. Очевидно, что по итогам 2015 года, начавшегося с нападения на кошерный супермаркет и закончившегося масштабными террористическими актами, числа будут не как минимум не меньше.

Важно также, что в той же Франции, согласно сводной статистике МВД, антисемитские инциденты составляют больше 50% всех происшествий на почве ксенофобии. В Украине ситуация совсем другая: евреи не являются приоритетным объектом агрессии даже для склонных к расистскому насилию экстремистов.

– Насколько удается украинскому обществу продемонстрировать зрелость в вопросах исторической памяти? Героизация неоднозначных персонажей вроде Гонты и Железняка в условиях гибридной войны, с одной стороны, естественна, но с другой – не попирает ли чествование этих героев все идеалы и ценности, к которым стремится современная Украина?

 

– Я и до войны скептически относился к нарративу исторической памяти, который сложился в Украине. В этом нарративе просто нет места меньшинствам, поскольку история страны мыслится как история борьбы украинского народа, понимаемого в этнических терминах, за свою независимость. Подобный подход очень отличается от европейского, недаром постсоветские страны, по выражению одного исследователя, – это последний эшелон этнонационализма в Европе, в том числе и с точки зрения политики памяти. В условиях войны все фигуры, которые ассоциируются с защитой украинской независимости, воспринимаются обществом совершенно некритически и героизируются. С одной стороны, это естественно и было бы странно, если увековечивая память тех или иных персонажей, украинцы думали, как они относились к евреям или полякам. Я живу в Иерусалиме на улице Авраама Штерна (лидер подпольной организации ЛЕХИ, – прим. ред.) и моим соседям не приходит в голову поинтересоваться, что по этому поводу думают потомки жертв его терактов против представителей британской администрации.

С другой стороны, после Майдана украинское общество, по крайней мере, декларативно, шагнуло в Европу, и разрыв отношений с Русским миром должен означать и разрыв с консервативными, антидемократическими и шовинистическими ценностями, которые этот мир символизирует. На деле же движение в сторону других ценностей – европейских, – описывается фразой из советского анекдота: мы идем к коммунизму семимильными шагами, но глупая скотина за нами не поспевает, другими словами, страна увязла в болоте.

На этом фоне никого не интересует, что неоднозначные фигуры вроде Гонты и Железняка были внедрены в исторический нарратив советской властью, и отнюдь не с целью укрепления украинского национального самосознания.

Все это печально, но не трагично, потому что симпатики Гонты и Железняка любят их не за убийство стариков, женщин и детей неправильного вероисповедания, а как символ (пусть и надуманный) борьбы за независимость.

– Интересно, что фраза президента Порошенко о том, что евреи были непосредственными участниками создания украинского государства, вызвала бурю в соцсетях как со стороны российских шовинистов, так и украинских «патриотов». Видимо, постсоветское общество пока не может принять такой инклюзивный взгляд на историю, хотя в любой европейской стране подобное высказывание сочли бы обыденным…

– Речь Порошенко в Кнессете покоробила некоторых представителей как украинского, так и российского общества, в первую очередь самим фактом подчеркнуто доброжелательного диалога украинцев и евреев. Один из важнейших ее моментов – признание ответственности за участие некоторых украинцев в Холокосте – тоже приняли далеко не все. В Украине многим не понравилось, что президент в принципе извинился, в России – то, что извинился поздно, плохо и не так. Как бы то ни было, извинения прозвучали, и характерно, что Порошенко пошел на этот шаг, хотя даже в его ближайшем окружении сомневались, включать ли эту фразу в итоговый вариант речи. В том и состоит задача политических лидеров – не следовать общественному мнению, а формировать его. Как бы ни авторитарно это прозвучало, но если в вопросах ценностей следовать в фарватере общественного мнения, то можно зайти довольно далеко. Так, например, согласно опросам, от 40 до 60% украинцев выступают за введение в стране смертной казни. Тем не менее, поскольку Украина в рамках своих европейских обязательств ввела мораторий на смертную казнь, то вопрос о ее возобновлении не стоит на повестке дня. Это относится и к обязательствам Украины по отношению к беженцам и искателям убежища. Очевидно, что среднестатистический обыватель вообще никого бы не пустил на порог, но существуют какие-то рамочные представления о ценности человеческой жизни, о праве на безопасность и других правах, которые государство должно гарантировать, даже если общество к этому не готово. Поэтому совершенно справедливо, что лидер государства придерживается заявленных и декларируемых государством ценностей, даже если их не разделяет часть населения.

– Вячеслав, вы известный эксперт по правому радикализму на постсоветском пространстве. Какие трансформации претерпевают праворадикальные движения в Украине, и не может ли их противостояние власти принять антисемитский характер? Во всяком случае, на вече, собранном на Майдане в ноябре прошлого года, мы уже слышали о «жидовском президенте», а еще раньше в Запорожье на митинге, посвященном Дню защитника Украины, представитель «Свободы» заявил, что «жидовская верхушка на 80% заняла места в правительстве». Это первые тревожные звоночки или просто случайность?

– Таких звоночков довольно много, но в тревожную сирену они пока не сливаются. Уровень психологической мобилизации и взвинченности правых радикалов достаточно высок и в условиях относительного затишья на фронте они решают, устраивает их сложившаяся ситуация или нет. Те, кого она устраивает, начинают встраиваться в систему, принимая определенные правила игры, как например, основатель полка «Азов» Андрей Билецкий, заявивший о создании своей политической силы.

– Меняется ли при этом базовая идеология ультраправых? Мы же помним, что писал «белый вождь» Билецкий еще несколько лет назад об исторической миссии украинской нации, которая «должна возглавить и повести за собой Белые народы всего мира в последний крестовый поход против возглавляемого семитами недочеловечества».

– Поскольку сегодня Билецкий отрицает, что он когда-либо это писал, то на декларативном уровне, идеология, видимо, меняется, хотя низовой актив об этом не подозревает. Вопрос о том, утрачивают ли радикальные группировки, вливаясь в государственные вооруженные формирования, свои базовые принципы – весьма непростой. Мы говорим не о тех десятках выходцев из Социал-Национальной ассамблеи, которые создавали «Азов» и были неонацистами в полном смысле этого слова, а тысячах новобранцев, для которых «Азов» не неонацистская структура, а прежде всего, эффективное воинское подразделение, отстаивающее независимость Украины.

К сожалению, идеология, которая не озвучивается Билецким в телестудиях, но проповедуется в социальных сетях симпатиками «Азова», остается прежней – просто радикалы научились делать лицо в приличном обществе, не изменив своим взглядам. Они научились продвигать свои идеи, внешне принимая правила игры, и именно этим представляют угрозу для украинского гражданского общества и его ценностей, которые были сформулированы на Майдане.

С теми, кто эти правила демонстративно не принимает – все более или менее понятно, они быстро маргинализуются и скатываются в криминальную, а то и террористическую активность. Как, скажем, «Правый сектор», после внутреннего раскола взявший на вооружение идеологию борьбы с режимом внутренней оккупации, или Революционные правые силы, созданные вокруг Николая Кохановского и его версии ОУН. Разумеется, их борьбу с режимом внутренней оккупации значительно облегчает то, что они воспринимают нынешнюю власть как еврейскую, обвиняя во всех бедах Вальцмана и прочих Гройсманов. Так, после ликвидации украинскими силовиками обвиняемого в диверсионной деятельности Лесника (Олега Мужчиля) по социальным сетям прокатилась антисемитская волна, мол, жиды и «Моссад» сначала убрали Сашу Белого, потом убили Лесника и т.д. Именно то, что эти «ультра» откровенно невменяемы, склонны к радикальному насилию, и в каждом бойце спецназа СБУ видят агента «Моссада», отталкивает от них людей даже с радикально-националистическими взглядами. Не удивительно поэтому, что жесткие меры государства по отношению к свихнувшимся радикалам общество не воспринимает как репрессии патриотов, понимая, что эти люди представляют реальную угрозу украинской государственности.

– А куда движется ВО «Свобода» – крайне правая парламентская партия, вполне встроенная в легальную политическую систему?

 

– Я надеялся, что популярность «Свободы» после событий 31 августа у Верховной Рады будет снижаться, но последние опросы показывают, что это не так. Рейтинг этой партии обусловлен не столько ее деятельностью, сколько неуверенностью и разочарованием украинского общества в действующей власти. Чем горше будет это разочарование, тем прочнее окажутся позиции «Свободы», и в этом контексте очень жаль, что активисты призыва Майдана не смогли проявить себя в политической сфере, став альтернативой существующей власти, но без жидоедства и бряцания оружием. Это в частности объясняет, почему «Свобода» не сошла и не сойдет в обозримом будущем с политической сцены.

– То есть, нас ждет второе пришествие правых радикалов в парламент?

 

– Не обязательно, поскольку чувствуя некоторый спрос на националистическую и антиправительственную риторику, радикалы стали размножаться делением, порождая различные политические проекты, перекрывающие этот спрос многократно. И это хорошо, поскольку, как продемонстрировали последние выборы, если в бюллетене присутствует не одна, а хотя бы две праворадикальные партии, как это было с «Правым сектором» и ВО «Свобода», то они множат друг друга на ноль. А если компанию им составят альтернативный проект Яроша, партия, которая сложится на основе гражданского корпуса «Азов», Революционные правые силы и т.д. – это приведет к провалу ультраправых на любых выборах. Практика показывает, что правые радикалы, озабоченные поиском внутренних врагов и предателей, тотально не способны договориться и выступить единым фронтом.

– Каково состояние межнациональных и межконфессиональных отношений на территориях, контролируемых ДНР/ЛНР? Как совмещается советский «антифашистский» дискурс с великодержавным шовинизмом православного толка?

– Собственно, так же, как и в советское время – дружба народов в стране победившего социализма всегда носила специфический характер. Хотя в ДНР/ЛНР это выглядит еще более карикатурно, поскольку на этой территории победившего Русского мира есть Дом дружбы народов, где встречаются представители нацменьшинств, вместе проводят праздники, высаживают аллею дружбы в ботаническом саду Донецка, – все это освещается в сепаратистских СМИ, об этом старательно информирует сайт так называемого Министерства иностранных дел ДНР, которое возглавляет этнический еврей Александр Кофман. Тот самый Кофман, который анонсировал визит в Израиль, чтобы рассказать о том, как хорошо идут дела у еврейской общины в Донецкой народной республике, в отличие от Украины, захваченной фашистской хунтой.

Ситуация весьма забавная, поскольку антисемитизм занимает важное место в публичной риторике лидеров непризнанных республик, риторика эта присутствует и в их официальных СМИ, кроме того, антисемитизм активно используется во внутренней полемике между различными группировками. Разумеется, все это слегка мешает попыткам обрести международную легитимацию, несмотря на уверения о крепнущей на свободном Донбассе межнациональной дружбе.

Да, это back in USSR, ведь и Отдел внешних церковных сношений в советские времена был создан для того, чтобы рассказывать на Западе о том, как хорошо обстоят дела в СССР со свободой совести, что совершенно не мешало обстоять им ровно так, как они обстояли на самом деле. В непризнанных республиках ситуация весьма схожа, но надо подчеркнуть, что речь не идет о криминальном антисемитизме – нападения на оставшихся членов еврейской общины Донбасса или на сохранившиеся объекты их инфраструктуры не зафиксированы. Антисемитская риторика обращена вовне – на Украину, которая мыслится как государство, захваченное еврейской хунтой, и эта точка зрения является частью официальной идеологии.

С таким вариантом антисемитизма мы встречаемся, например, в Исламской республике Иран, где очень ценят свою еврейскую общину, что не мешает власти официально декларировать цель уничтожить сионистское образование, а также изображать еврейскими марионетками правительства всех неугодных стран. Надо понимать, что болезненная ситуация конфликта, тяжелого экономического и социального кризиса, весьма благоприятна для поисков мифического врага и «евреи вообще» стали одним из таких врагов для ДНР/ЛНР. Это любопытный феномен – почему имея врага реального, людям хочется выдумать еще и мифического. Хотя, например, во время первой чеченской войны в лагерях чеченских беженцев колоссальной популярностью пользовались «Протоколы сионских мудрецов» и антисемитская составляющая идеологии чеченских боевиков была весьма значительна.

– Антиизраильская риторика, весьма популярная в Украине во времена МАУП, совсем сошла на нет? Нашу страну ведь в последние годы постоянно сравнивают с Израилем, причем Израиль всегда выступает в качестве позитивного примера. Или все-таки антисионистские настроения в старой Европе доносятся иногда до Украины?

 

– Ну, в том же Бабьем Яру камеры установили, хотя в большей степени заслуга здесь принадлежит самой еврейской общине, нежели силовым структурам (Ваад Украины установил за свой счет видеокамеру возле мемориала и усилил освещение этой территории, – прим. ред.). С тех пор, кстати, новых актов вандализма в отношении мемориала «Менора», слава Богу, не было. Не могу сказать, что правоохранительные органы провели успешное расследование ранее совершенных актов вандализма, или хотя бы начали адекватно, с учетом мотива национальной или религиозной ненависти, квалифицировать подобные случаи.

Однако, говоря о тенденциях, я склонен к умеренному оптимизму. Буквально в последние месяцы у нас получилось наладить тесное рабочее сотрудничество с МВД – на уровне обсуждения конкретных дел, а не на уровне Я возлагаю определенную надежду на изменения в связи с подготовкой новой патрульной полиции – насколько я знаю, с курсантами проводятся специальные тренинги на правильное распознание преступлений на почве ненависти.

В целом же, в последние два года мой подход заключается скорее в том, чтоб в меру сил помогать государству, нежели в том, чтоб требовать от него. Мне действительно кажется, что декларации руководства правоохранительных органов об осознании ими важности необходимости борьбы с преступлениями на почве ненависти произносятся вполне искренне. Мы все прекрасно понимаем масштаб вызовов, стоящих перед государственными структурами, и, думаю, никто не ожидает от них особой эффективности. Слава богу, проблема ксенофобии – далеко не самый масштабный вызов из тех, с которыми приходится сейчас иметь дело Украине.