13 мая Антидиффамационная лига (АДЛ) обнародовала результаты всемирного исследования распространенности антисемитских стереотипов. Специально для сайта eajc.org полученные данные комментирует руководитель Группы мониторинга прав национальных меньшинств Вячеслав Лихачев, в прошлом – ведущий эксперт московского офиса АДЛ.
– Социологические опросы по методике, предложенной АДЛ, прошли в июне 2013 г. – феврале 2014 г. в более чем ста странах мира. Резюме проекта сформулировано специалистами из АДЛ в несколько, на мой взгляд, излишне броской форме: «1,09 миллиарда людей в мире сегодня разделяют антисемитские предрассудки», гласит заголовок сайта, содержащего результаты исследования. Краткий отчет по опросам так же содержится на сайте, и доступен в форме инфографики.
Сформулированное в такой категоричной форме резюме исследования моментально разлетелось в средствах массовой информации. «Четверть населения планеты ненавидит евреев», «38% жителей Украины разделяют антисемитские взгляды», «58% армян ненавидят евреев» – кричали газетные заголовки. Как получаются эти точные цифры «антисемитов», что за ними стоит и как можно интерпретировать эти данные?
При всем уважении к безупречному авторитету и бесспорным заслугам АДЛ, начать, пожалуй, нужно с того, что это не исследовательская, а скорее политическая и отчасти правозащитная организация. Всемирное исследование, которым АДЛ ознаменовала столетие своей деятельности, базируется на методологии организации, которую давно критикуют специалисты – социологи и психологи.
Базу опроса составляют одиннадцать утверждений относительно евреев, представляющих собой, по мнению АДЛ, распространенные антисемитские стереотипы. Респондентам предлагалось выразить свое отношение к таким формулировкам, как «евреи слишком могущественны в мире бизнеса», «евреи испытывают большую лояльность к Израилю, чем к стране, в которой живут» или «евреи думают, что они лучше других». Те, кто соглашается с шестью и более утверждениями с точки зрения АДЛ является антисемитом.
В силу целого ряда причин, многие исследователи считают подобную организацию опроса некорректной. Я разделяю это мнение. Не буду подробно останавливаться на пересказе этой критики: мне кажется достаточно очевидным как то, что сама по себе подобная лобовая констатация по-разному воспринимается в контексте различных культур и принятых психологических и коммуникативных установок, и заканчивая тем, что набор утверждений опросника АДЛ аккумулирует именно традиционные архетипические предубеждения, и не является адекватным отражением современного, гораздо более разнообразного и гибкого антисемитизма. Вообще, этностереотипы и глубоко укоренившиеся в массовой культуре и индивидуальной психологии фобии устроены гораздо сложнее, чем позволяет установить столь примитивный алгоритм, мало отличающийся от лобового вопроса «ненавидите ли Вы евреев? да/нет». Попытка сделать на основе информации, полученной таким грубым и некорректным образом, однозначное определение, является ли человек антисемитом, с экстраполяцией результатов на все население планеты, и вовсе выглядит не более научной, нежели методология различения пацаков и чатлан из позднесоветского фильма «Кин-дза-дза».
При более пристальном рассмотрении особенностей методологии в каждом конкретном случае вообще перестаешь понимать, как можно всерьез апеллировать к полученным данным. Например, кое-где социологические фирмы и институты, помощью которых АДЛ пользовалась при проведении опросов в разных странах, вводили промежуточную категорию «не уверен» как вариант ответа. Как вообще можно сводить к общему знаменателю с точным процентом «антисемитов» «на выходе», ответы, полученные в разных странах, где допускалась или не допускалась возможность уклониться от четкого позиционирования респондента относительно предложенных ему стереотипных утверждений о евреях? Другое «больное» место опроса – репрезентативность выборки. По моим данным, по Украине исследование охватило 500 человек. Исходя из общепринятых стандартов, это в два раза меньше минимальной принятой репрезентативной выборки. Погрешность такого исследования будет даже не 5%; оно вообще весьма приблизительно отражает общественное мнение.
Однако, несмотря на все сказанное, при всей грубости такого утрированного подхода, от исследования АДЛ не следует отмахиваться как от курьеза, лишенного какого бы то ни было смысла и предназначения. Из этого опроса, разумеется, можно извлечь определенную пользу.
В частности, если не воспринимать слишком серьезно точный процент «антисемитов», высчитанный по данным исследования, все же оно отражает некоторые тенденции, по крайней мере, в открытости позиционирования людей в разных странах относительно антисемитских стереотипов. Все-таки опрос, проведенный по более-менее одной и той же методологии в 102 странах мира, предоставляет широкие возможности для сравнения.
Нет никаких сомнений, что на территории Палестинской автономии, на Западном берегу реки Иордан и в Секторе Газа (93%, согласно исследованию АДЛ) антисемитские представления действительно распространены значительно больше, чем в Лаосе (0,2%). В Европе антисемитские представления в наибольшей степени разделяет население Греции (69%), а меньше всего – Швеции (4%).
Пожалуй, в общем (хотя и очень осторожно) можно ориентироваться и на относительные данные по постсоветскому пространству. Согласно данным АДЛ, наименее антисемитской страной бывшего СССР (из охваченных опросом) является Эстония (22%), наиболее – Армения (58%). Между ними разместились Беларусь и Украина (по 38%), Азербайджан (37%), Литва (36%), Грузия и Казахстан (32%), Россия и Молдова (30%), Латвия (28%). Отметим, что за исключением пары «рекордсменов», в «основной группе» разброс относительно невелик (10% – что, на мой взгляд, с учетом грубости методологии укладывается в погрешность).
Впрочем, еще раз подчеркну, что, утверждать, будто данные, скажем, по Украине и России отражают объективную разницу ситуации в двух странах, все же, на мой взгляд, не стоит. Разница не слишком велика и укладывается в погрешность, обусловленную малой выборкой. Кроме того, в Украине в опросных листах фигурировали три опции ответа (включая «не знаю»), а в России – только две, категорические. Уже это делает чересчур прямолинейную интерпретацию данных некорректной.
Наконец, хотя подобное всемирное исследование проведено впервые, в некоторых странах, в том числе постсоветского пространства, АДЛ уже проводила исследования по своей шкале, и неоднократно. Это позволяет нам, опять-таки, пусть и очень грубо, оценить динамику процессов в массовом сознании, что представляется мне наиболее интересным.
Когда АДЛ в 1999 г. впервые пришла с этим опросом в Россию, я и многие мои коллеги протестовали. Объяснения, которые дали нам представители Лиги, были по-своему логичны. Смотрите, сказали они, мы меряем поле как-то палочкой. Мы привыкли называть ее «метром». Пусть она кривовата, и не равна эталонному метру. Но мы пользуемся ей уже много десятилетий, и измерили не одно поле. Сравнение исследований, проведенных по этой методологии в разных странах в разные годы может дать нам очень интересный результат.
Так, например, в США в 1964 г. «антисемитские» ответы дали 29% опрошенных. В 1998 г. их было 12%. Согласно свежему опросу, количество антисемитов в Штатах сократилось до 9%. Можно, конечно, интерпретировать эти данные так, что внедрение стандартов политкорректности приучает все большее количество американцев скрывать свои взгляды, демонстрируя «правильные» реакции. Тем не менее, результат достаточно ощутим.
В России, согласно опросу 1999 г., антисемитами, исходя из критериев АДЛ, можно было назвать 44% опрошенных. Таким образом, хотя и сегодня уровень распространенности негативных этностереотипов в отношении евреев в России выше, чем в США в полвека назад, прослеживается определенная положительная динамика, которую трудно игнорировать.
В Украине АДЛ так же проводила подобное исследование ранее, в 2008 г. Тогда получилось, что 36% респондентов разделяют антисемитские стереотипы. Однако, следует учитывать, что опросный лист включал тогда не 11, а 14 вопросов. С учетом погрешности, я полагаю, что можно осторожно констатировать, что уровень распространения антисемитских стереотипов, в представлении АДЛ, остался примерно неизменным. Конечно, было бы интересно посмотреть динамику по Украине не за 5 лет, а за 15, как это получилось по России. К сожалению, у нас нет такой возможности.
Динамику отношения к евреям в Украине можно проследить по другим исследованиям – в первую очередь, по ежегодным опросам Киевского международного института социологии (КМИС), фиксирующим социальную дистанцию по отношению к различным этническим группам по т.н. «шкале Богардуса». Эти данные тоже не вполне корректно однозначно интерпретировать как «индекс ксенофобии»; впрочем, не буду углубляться в критику этой методологии. Достаточно сказать, что на протяжении последних восьми лет исследования по «шкале Богардуса» демонстрируют медленную, но устойчивую тенденцию украинского общества к снижению социальной дистанции по отношению к евреям. Эту динамику осторожно можно интерпретировать как незначительное, но постоянное снижение уровня антисемитизма в массовом сознании.
«Шкала Богардуса», при всех ее недостатках, в частности, позволяет сравнить общую ситуацию с отношением к национальным меньшинствам в России и Украине. Правда, одновременное исследование по одной и той же методике было проведено КМИС и «Левада-центром» несколько лет назад. Тогда результаты показали значительно больший уровень ксенофобии (если интерпретировать индекс социальной дистанции по отношению к различным этническим группам в этих терминах) в России, нежели в Украине. Не думаю, что с тех пор ситуация принципиальным образом изменилась.
Эти данные, кстати, коррелируют с количеством преступлений на почве расовой и этнической ненависти в этих странах.