Украинскую политическую реальность последних недель никак нельзя назвать скучной. Любопытствующему наблюдателю окружающая действительность подсовывает целое соцветие сюжетов, разворачивающихся прямо на глазах. Но, признаться, богатство материала в этой экспериментальной лаборатории этнополитических конфликтов отнюдь не радует. Многие конкретные детали мозаики имеют почти фарсовый оттенок – одно громогласно объявленное оппозицией всенародное восстание, за месяц практически незаметного шествия по стране достигшее своего апогея в феерической сценке закидывании со спины снежками женщин, чего стоит. Если объявленное оппозицией народное восстание – это попытка повторения акции «Восстань, Украина!» десятилетней давности (и тогда, собственно, довольно нелепой), то сегодня она явно повторяется как фарс. Однако происходят все эти «нелепости» на отнюдь не смешном фоне, и складывающаяся из разрозненных деталей общая картина происходящего в политической жизни страны скорее удручает, чем забавляет.
Конечно, поддаваться эмоциям вместо трезвой оценки происходящего вокруг – непрофессионально. Человек, желающий, чтобы к его словам отнеслись серьезно, должен спокойно анализировать совокупность достоверной информации, факты и процессы, оперировать статистикой и точными числами, а не вводить аудиторию в заблуждение, придавая логично выглядящий вид собственным субъективным ощущениям.
Однако в ситуации, сложившейся в современной Украине, нет, пожалуй, такой башни из слоновой кости, которая позволила бы абстрагироваться от бушующих на улице ветров. Атмосфера, складывающая в обществе, влияет на любого, кто следит за тем, что в этом обществе происходит.
С моей стороны было бы нечестно делать вид, что я остаюсь отстраненным и беспристрастным. Пожалуй, я просто позволю себе быть эмоциональным и субъективным.
Скажу сразу – я обеспокоен. Мне очень не нравится то, что происходит вокруг. Думаю, ключевые слова, которыми можно было бы охарактеризовать тенденции в общественно-политической жизни страны последних месяцев, это «поляризация», «радикализация», «конфронтация», или еще короче – «ненависть».
Мне кажется, что речь идет о какой-то более серьезной проблеме, нежели напряженное противостояние власти и оппозиции. Мне представляется оправданным говорить о системной проблеме: общество, пойманное в ловушку раскачивающегося по экспоненте маятника политической борьбы, теряет способность к различению добра и зла, приемлемого и недопустимого. Моральные рамки размываются противостоянием «свои»/«чужие».
Попробую привести несколько примеров того, что я имею в виду.
28 марта Апелляционный суд Сумской области оставил в силе вынесенный 14 января районным судом
приговор в отношении двух молодых людей, Владимира Никоненко и Игоря Ганенко, признанных виновными в совершении действий, предусмотренных статьей 296 Уголовного кодекса – «хулиганство».
Так получилось, что дело молодых сумских хулиганов в последние несколько месяцев стало знаковым, а приговор попал на первые полосы. Речь идет о прогремевшем на всю страну случае осуждения за изображение с помощью трафарета на заборах и стенах домов в Сумах рисунка, изображавшего мужчину, отдаленно напоминающего президента страны, с красной точкой на лбу, очевидно, имитирующей последствия выстрела. «В тюрьму за граффити с Януковичем», «Две года тюрьмы за рисунок», или просто «Репрессии против патриотов!» – кричали заголовки. Значительная часть общественности была искренне возмущена тем, что суд отказался пересмотреть вопиюще несправедливое, по мнению сочувствующих осужденным, решение первой инстанции. Блогеры в Интернете разобрали изображения «прострелянного» портрета на «аватары» (картинки, являющиеся как бы логотипами учетной записи), деньги на адвокатов «узникам совести» собирали всем миром. Молодые люди, отправившиеся кто в тюрьму, а кто в колонию, сразу стали национальными героями, жертвами политических преследований, а решение суда в оппозиционной риторике встало в один ряд с другими сомнительными примерами, мягко говоря, избирательного правосудия по отношению к деятелям оппозиции.
Мне же приговор, несмотря на действительно неадекватную, на мой взгляд, юридическую квалификацию совершенных преступлений, многие непонятные и неприятные детали следствия и судового производства, в целом не показался столь уж вопиюще несправедливым. Возможно, потому что сочувствующая общественность, вероятно, не была столь же широко, как о граффити с человеком, похожим на Януковича, осведомлена о других, гораздо более принципиальных эпизодах уголовного дела. Я же пристально следил за следствием задолго до того, как «сумские патриоты», как осужденных прозвали журналисты, попали на страницы газет.
Дело в том, что уголовное дело, по которому судом первой инстанции были признаны виновными четыре человека, включало в себя массу эпизодов, из которых граффити были только малозначительной с точки зрения уголовного кодекса деталью. Апелляцию подавали только в отношении двоих из хулиганской группы (хотя, вероятно, правильно было бы сказать «нацистской банды»), не принимавших участие в самом опасном преступлении – поджоге общежития Сумского государственного университета, где проживали темнокожие студентки из Африки. Летом 2011 г., поздним вечером, когда девушки уже спали, в комнату, расположенную на первом этаже, разбив стекло, вбросили «фаер» – дымовую гранату, горящую ярким открытым пламенем. Помещение и прилегающая к нему часть коридора выгорели полностью, студентки только чудом не пострадали – успели проснуться и сбежать, бросив все вещи в огне.
Поджигатели ничего не имели персонально против девушек, и не сводили личные счеты. Их действие было мотивировано идеологией, и в этом смысле политическим. Молодые люди, о которых с таким сочувствием писала оппозиционная пресса, были расистами, считающими, что всем «чужакам» не место в Украине. О мотивах поджигателей, еще до того, как они стали давать показания, красноречиво свидетельствовали надписи, оставленные ими возле разбитого окна подожженного общежития и вокруг здания. Среди прочего, надписи содержали адрес неонацистского веб-сайта, на котором открытым текстом призывалось убивать иностранных студентов «разумеется, небелых рас». Аналогичными надписями, а также граффити, пропагандирующими здоровый образ жизни, молодые люди на протяжении нескольких месяцев исписывали весь город – и именно в этом контексте появился и трафаретный рисунок с «прострелянной» головой.
В.Никоненко и И.Ганенко, действительно, не принимали непосредственного участия в поджоге общежития (хотя последний во время преступления и присутствовал неподалеку). Однако вместе с поджигателями (и еще несколькими активистами, избежавшими судебного преследования) они составляли устойчивую неонацистскую банду, специализировавшуюся на преступлениях на почве расовой и национальной ненависти, в том числе – антисемитских. И.Ганенко, неформальный лидер местных молодых национал-экстремистов, до поджога общежития как минимум дважды (по материалам, сочтенным судом доказанными) в 2010–2011 гг. совершал акты вандализма в отношении здания Сумского благотворительного еврейского центра «Хесед хаим». Из всей группы только В.Никоненко, согласно доказанным материалам следствия, принимал участие исключительно в настенной росписи. Возможно, ему конкретно следствие и суд могли бы выбрать менее жесткое наказание. Однако, мне представляется, в рамках одного уголовного дела по нескольким эпизодом, с учетом всего сказанного, нет особых оснований упрекать суд в принятии «политически мотивированного решения против оппонентов действующей власти».
Общественность, возмущенная несправедливым приговором «за рисунок» в отношении молодых и в целом симпатичных активистов, конечно, может и не знать всех обстоятельств дела. Однако журналисты, которые пишут о приговоре (и которые, собственно, и формируют у широкой читающей публики искаженное и неадекватное представление о деле), не могут этого не знать. Ведь, в конце концов, утверждение «в тюрьму за рисунок» – просто ложь. Не могут не знать о том, что речь идет о разгроме неонацистской преступной банды, а не группы молодых оппозиционных активистов, различные общественные деятели, развернувшие кампанию в защиту «сумских патриотов». Почему же расисты и антисемиты, осужденные за конкретные уголовные преступления, так легко стали национальными героями сопротивления режиму?
Ответ лежит на поверхности – потому, что они выступали против президента, и этого оказалось достаточно в глазах широкой общественности, чтобы сквозь пальцы посмотреть на «шалости» молодых людей.
Логика общей динамики политических процессов такова, что поляризация общества и радикализация противостояния естественным образом приводит к подобной избирательной слепоте.
Случай «сумских патриотов», к сожалению, не единичный, а симптоматичный. В качестве другого хрестоматийного примера этого явления можно вспомнить не менее громкое дело т.н. «васильковских террористов»
Напомню, что речь идет о группе лидеров неонацистской группировки «Патриот Украины» из г.Василькова Киевской области, которых обвиняют в подготовке взрыва. Знаковыми в этом деле стали имена Игоря Мосейчука и Сергея Бевза, депутатов Васильковского горсовета. По первоначальной информации правоохранительных органов, национал-экстремисты готовились совершить теракт либо в центре Киева, либо в самом Василькове во время народных гуляний по случаю Дня независимости. Позже следствие пришло к версии, что националисты собирались взорвать памятник Ленину в одном из городов Киевской области.
В деле «васильковских террористов» можно найти массу странных обстоятельств. Судебное разбирательство еще продолжается, полной информации нет, но лично мне представляется вполне правдоподобной версия о том, что взрывное устройство в помещение, где его обнаружили, было подброшено (если вообще в реальности было какое-то пригодное к приведению в действие взрывное устройство). Однако это не отменяет неонацистскую идеологию и экстремистский характер деятельности организации «Патриот Украины», постоянно и системно не только разжигающей межнациональную вражду, но и практикующей насилие в отношении представителей национальных меньшинств и политических оппонентов.
Сами подсудимые, как можно узнать из отрывочных сообщений в СМИ (в основном – местных), подозревались или подозреваются в причастности ко многим чисто уголовным и уголовно-политическим преступлениям. Например, И.Мосейчук ранее уже был осужден, еще один активист организации, также первоначально задержанный по обвинению в причастности к подготовке теракта – осужден дважды. Судя по имеющимся многочисленным свидетельствам жителей Василькова, активисты «Патриота» под руководством И.Мосейчука, обеспечивавшего «связку» между неонацистским активом, городскими властями и откровенным криминалом, во время местных выборов 2010 г. принимали активное участие в физическом воздействии на оппозиционных кандидатов, наблюдателей, журналистов и местных активистов, пытавшихся осуществить контроль над ходом выборов и воспрепятствовать фальсификациям. Собственно, тогда же неонацисты и сами стали депутатами горсовета.
Т.е., по личному моему мнению, несмотря на сомнительную оправданность конкретного обвинения в подготовке взрыва, правоохранительным органам давно пора было заняться деятельностью вдохновленных собственной безнаказанностью национал-экстремистов. Однако в глазах многих это дело – один из многочисленных примеров репрессий, развернутых властями в отношении украинских оппозиционеров и патриотов. «Свободу васильковским террористам!» на оппозиционных митингах стандартно скандируют после «Свободу Юлии Тимошенко!» и «Свободу Юрию Луценко!».
Надо сказать, что помимо «васильковских террористов» по всей стране за последние два года оказались под следствием или уже сидят около десятка ключевых активистов «Патриота Украины», в том числе харьковское руководство группировки. Их тоже обвиняют (или уже осудили) не за политическую деятельность оппозиционного характера, а за конкретные уголовные преступления (в том числе – умышленное убийство и покушение на убийство). Из них тоже стараются сделать «жертв политических репрессий», однако с меньшим успехом, и их дела известны менее, чем описанные выше. Среди подобных «узников совести» не только, например, лидер «Патриота Украины» Андрей Билецкий, к обстоятельствам дела которого действительно есть вопросы, но и такой активист этой же группировки, как Алексей Паршаков, убивший человека в ходе бытовой ссоры в курортном кабаке.
Как и в случае «сумских патриотов», большинство активных участников кампании в поддержку «васильковских террористов» не могут не знать о характере деятельности организации. Более того, несколько лет назад, когда колонна «Патриота Украины» совместно с «Братством» Дмитирия Корчинского с боем (правда, неудачно) прорывались под зданием СБУ на Майдан Незалежности, многие из сегодняшних защитников С.Бевза и других «васильковских террористов» называли их провокаторами.
Однако изменился политический контекст, и они стали национальными героями. Просто потому, что они – за Украину, наши национальные ценности и идентичность, и против «антиукраинской», оккупационной власти. Более того, в некоторых ситуациях менее радикальные конкуренты экстремистских преступников в националистическом движении сами были жертвами нападений со стороны «Патриота Украины» – и это не мешает им сегодня защищать «узников совести».
Подобных примеров, к сожалению, навскидку можно привести еще с десяток. Я привел только несколько элементов мозаики, вместе складывающихся в весьма зловещий узор. Не всегда корректные или как минимум вызывающие у общественности вопросы действия правоохранительных органов, направленные против правых экстремистов, способствуют формированию к ним сочувственного отношения со стороны оппозиционно настроенной части активного в общественно-политической сфере украинского гражданского общества.
Как это ни парадоксально, эти настроения крайне выгодны действующей власти, поскольку дают возможность представить в пропаганде всю оппозицию в целом (или, по крайней мере, наиболее активную ее часть) национал-экстремистами. Это позволяет власти объяснить международному сообществу авторитарные и репрессивные меры, направленные на подавление политической оппозиции и сворачивание гражданских свобод в стране. Можно обратить внимание, например, что практически все привлеченные к ответственности за противоправные действия активные участники акций гражданского протеста (начиная с протестов против принятия нового Налогового кодекса, «харьковских соглашений» и массовых акций после принятия закона Кивалова – Колесниченко, и заканчивая демонстрантами, закидавшими снежками и льдом представительниц Партии регионов после митинга под стенами Верховной Рады 2 апреля 2013 г.) являются активистами праворадикальных групп.
В результате, в определенной среде, далеко не всегда склонной симпатизировать национал-экстремистским взглядам арестованных или осужденных ультра-правых, формируется настоящий культ «политзаключенных» и «жертв репрессий со стороны режима». Ксенофобы, подозреваемые (или признанные виновными) в совершении тяжких преступлений, связанных с насилием и т.п., героизируются не только в национал-экстремистской среде, но и в гораздо более широких оппозиционных кругах.
В рамках сложившегося политического контекста «наши» всегда правы; «враги» же перестают восприниматься как существа одного с нами биологического вида. Логика конфронтации подсказывает безжалостное и примитивное черно-белое видение мира, без полутонов.
В этой ситуации невозможен не только какой-либо цивилизованный диалог или компромисс между противоборствующими сторонами: практически отсутствует вообще какая-либо общественная ниша, позволяющая не выбирать сторону в этом противостоянии. На линии фронта самокритика неуместна.
При этом значительная часть общества осмысляет ситуацию в терминах этнополитических. Красноречивая митинговая фразеология заставляет напрячься: оппозиция ведет национально-освободительную борьбу, честные патриоты должны сплотиться в борьбе с украинофобской властью... «Поощрение фашиствующих боевиков», «демонстративно-публичное проявление политического терроризма и возрождающегося фашизма» – накручивается истерика и в официозной риторике партии власти.
Можно предположить, что ближе к президентским выборам в рамках политтехнологических схем многоходовых информационных кампаний эта истерика будет только нарастать. Я стараюсь не драматизировать ситуацию, но мне кажется, у общества есть очень серьезные основания для беспокойства. Искренняя национальная экзальтированность, подстегиваемая ощущением угрозы собственной идентичности, с одной стороны, и готовность с охотой провоцировать, подстегивать и эксплуатировать «перехлесты» национального чувства, с другой, могут привести к поистине катастрофическим последствиям.
Общество засасывает в водоворот взаимного озлобления и ненависти. Я не вижу, что может остановить этот процесс.
