Стереотипным является мнение, согласно которому Украина не настолько большая, сильная и влиятельная страна, чтобы позволить себе роскошь иметь собственную внешнюю политику. В более открытой и циничной форме этот тезис позволяют себе высказывать российские и западные аналитики, в более завуалированной и корректной – отечественные чиновники. Действительно, если попытаться взглянуть на ситуацию беспристрастно, и адекватно оценивать вес нашего государства в системе международной безопасности, Украина в своей внешней политике полностью независима – от нее ничего не зависит. С одной стороны, это означает, что Украина могла бы себе позволить иметь какую угодно позицию, поскольку с плоскостью «реалполитик» это никак не соотносится, и стало быть никакой ответственности на налагает. С другой – это означает, что Украина обречена вечно метаться между различными центрами (как региональными, так и глобальными) международной политики, и поддерживать то одного «тяжеловеса», то другого – чтобы не впасть окончательно и бесповоротно в зависимость от какого-то конкретного реального геополитического игрока. Если добавить к особенностям политической ситуации экономическую специфику (от необходимости в западных займах до тотальной зависимости от восточных энергоносителей), и не забывать, что политика – это не только искусство возможного, но и концентрированная экономика, то становится ясно, что никакой самостоятельной линии руководство нашей страны просто не может себе позволить. Сложившаяся ситуация объективно просто заставляет украинскую дипломатию лавировать: мы одновременно интегрируемся и в европейское, и в евразийское пространство, делаем реверансы и в сторону Москвы, и в сторону Брюсселя, развивать экономические связи и с Ираном, и с Израилем.
Правда, на мой взгляд, описанная точка зрения в значительной степени утрированная. Образно говоря, сверхъестественная для прямоходящих гибкость внешнеполитического позвоночника вовсе не является неизбежным и единственно возможным вариантом поведения в сложившемся контексте.
История международных отношений знает достаточно примеров того, как довольно периферийные, не самые сильные в военном отношении и даже не всегда преуспевающие в экономическом смысле страны, порой с относительно небольшой численностью населения в силу совпадения объективных и субъективных факторов (от удачного стечения обстоятельств до роли личности) становились важным центром принятия решений и примером для всего мира. Финляндия времен Холодной войны была самой зависимой от Москвы страной, не захваченной Красной армией в ходе Второй мировой войне. Демократическое европейское государство, достигшее виртуозного мастерства в искусстве лавирования, однако (впрочем, возможно именно в силу этого фактора), оно стало площадкой для подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Баланс интересов двух крупных блоков – социалистических стран во главе с СССР и стран Запада (как европейских, так и США и Канады) привел в итоге к формированию на настоящий момент самой крупной региональной межгосударственной структуры, работающей как в сфере безопасности, так и в сфере утверждения высоких стандартов уважения к личности и правам человека. В значительной степени именно ОБСЕ воплощает тот сложный комплекс ценностей, которые мы сегодня привыкли называть «европейскими». А на территории нашей страны деятельность общественных групп содействия выполнению Хельсинкских соглашений, выступавших на платформе ценностей, сформулированных в Заключительном акте, внесла колоссальный вклад в крушение тоталитарной империи.
Я вовсе не идеализирую роль Финляндии во внешней политике в последние десятилетия (равно как и не преувеличиваю историческое значение Хельсинкских соглашений), однако этот пример важен нам, поскольку демонстрирует, что далеко не только количество танковых дивизий определят реальный вес страны в системе международных отношений. Другой важный урок этого примера – политика, основанная на принципах, всегда выигрывает по сравнению с псевдо-рациональными метаниями государства, отказывающегося даже попытаться осуществлять собственную линию и пытающегося угадать настроение более влиятельных партнеров и угодить нам.
Украинский МИД до сих пор еще не обнародовал четко артикулированную однозначную позицию по вопросу о голосовании на Генеральной Ассамблее ООН по вопросу об одностороннем провозглашении палестинской независимости. Обе заинтересованные стороны проводили интенсивные консультации с украинским внешнеполитическим ведомством, и интерпретировали их результаты в свою пользу.
Возможно, как бы это странно не прозвучало, украинской стороной вопрос еще действительно не решен окончательно. Логика нашего МИДа, позволяющего оправдывать поведение своего представителя тем, что он проспал происходящее в зале заседаний, действительно порой бывает странной, но факт остается фактом: на сегодня официальная позиция нашей страны по данному вопросу еще не прозвучала.
С одной стороны, признание палестинской независимости было бы логично для страны, официально являющейся правопреемницей УССР. Кроме того, очевидно моральное давление со стороны ряда государств, однозначно поддерживающих палестинскую независимости и имеющих серьезное влияние в нашей стране. С другой стороны, однако, украино-израильские отношения сейчас переживают подъем, выражающийся и в отмене визового режима, в динамике туризма и в целом экономических отношений, и в сотрудничестве в сфере безопасности и противодействии терроризму. В последние годы было немало примеров, когда Украина находила в себе мужество поддерживать Израиль при голосовании в ООН, даже находясь в меньшинстве.
С кем Украина – с демократическим израильским правительством или с ХАМАСом, правление которого в Газе теперь легитимировано поспешным соглашением президента Палестинской национальной администрации Махмуда Аббата с руководством этой террористической организации? Поддержка Израиля в ходе предполагаемого сентябрьского голосования – это не вопрос украино-израильских или украино-палестинских отношений. Это вопрос принципов. Придерживается ли Украина позиции, что спорные вопросы в международных отношениях следует искать с помощью компромисса, достигаемого в ходе переговоров -- или Украина поддерживает волюнтаристские односторонние шаги? Если второй вариант – то имеет ли Украине какое-то моральное право участвовать в качестве посредника, например, в приднестровском урегулировании? Поддержка в ООН одностороннего провозглашения палестинской независимости может разрушить всю систему международной безопасности, к которой десятилетиями шел западный мир после Второй Мировой войны.
Израилю, конечно, нужна поддержка Украины на предстоящем голосовании. Но не в меньшей степени она нужна самой Украине. Для того, чтобы определить свое место в современном мире.
Пока еще есть основания надеяться, что это место будет достойным.