Ксенофобия в Украине: доклад за 2009 г.

Однако, к сожалению, начиная с осени 2006 года в Украине был зафиксирован резкий рост количества нападений на почве ненависти. Наверное, волна нападений началась не внезапно, и был период постепенного роста в 2001 – 2005 годах, но осенью 2006 года произошло несколько резонансных убийств, расистский характер которых невозможно было отрицать, и после этого преступления на почве ненависти стали попадать в информационное пространство. К сожалению, у нас нет даже примерной достоверной информации о реальном количестве нападений на почве ненависти в предшествующий период. Восстановить ситуацию во всей полноте ретроспективно оказалось нереально. Однако нет сомнений, что с конца 2006 года масштабы уличного насилия на почве ненависти стало реальностью в нашей стране.
С октября 2006 года в сотрудничестве с американской правозащитной организацией Объединение комитетов в защиту евреев в бывшем СССР (Union of Councils, UCSJ) я стал осуществлять мониторинг не только антисемитизма, как ранее, но и других криминальных проявлений ксенофобии, в первую очередь – нападений на почве ненависти, а также идеологически мотивированного вандализма в отношении культовых зданий и кладбищ. Эта работа продолжается по настоящее время. В 2007–2008 годах в рамках деятельности Конгресса национальных общин Украины (КНОУ) благодаря гранту Международного фонда «Возрождение» (МФВ) я получил возможность наладить полномасштабный мониторинг криминальных проявлений ксенофобии – нападений на почве ненависти и идеологически мотивированного вандализма. В ходе осуществления проекта во многих регионах Украины была создана мониторинговая сеть, работающая до сих пор. Промежуточные результаты мониторинга распространялись в виде ежемесячного электронного бюллетеня «Антисемитизм, ксенофобия и права национальных меньшинств в Украине: хроника» и аналитическими материалами), который я выпускаю с 2007 года по настоящее время. С архивами материалов мониторинга можно ознакомиться на сайтах Ваада Украины (vaadua.org), Конгресса национальных общин Украины (kngu.org) и Евроазиатского еврейского конгресса (eajc.org). некоторые доклады публиковались также в печатном органе КНОУ – газете «Форум наций». Материалы мониторинга также регулярно публикуются на сайте xenodocuments.org.ua. Сборник моих аналитичских статей, основанный на мониторинге за последние годы, в настоящее время готовится к печати в издательстве «Дух і літера».
Важную роль в формировании мониторинговой сети, функционировавшей в 2008 году, сыграл совместный проект Union of Councils, Московской Хельсинской группы и киевского Центра гражданских свобод при поддержке посольства США в Украине. В Украине развернула свою деятельность созданная Union of Councils международная Коалиция против ненависти. Коалиция добавила региональную составляющую в уже сложившийся к этому времени в Украине неформальный «пул» организаций, собирающих информацию о преступлениях на почве ненависти. В настоящее время системный региональный мониторинг не проводится в силу отсутствия материальных возможностей. В настоящий момент только Union of Councils оказывает поддержку работе по мониторингу ксенофобии. Кроме того, благодаря поддержке Евроазиатского еврейского конгресса и Экспертной группы по проблемам антисемитизма при Комиссии Всемирного еврейского конгресса по бывшему СССР продолжается программа мониторинга проявлений антисемитизма.
Среди организаций-партнеров, активных в этой сфере, в первую очередь хотелось бы отметить Проект «Без границ!» Центра «Социальное действие», Международную амнистию в Украине, украинское представительство Международной организации миграции, Управление верховного комиссара ООН по вопросам беженцев, Восточно-Европейский институт развития, Региональный информационный и правозащитный Центр для геев и лесбиянок «Наш мир» и неформальную молодежную инициативу «Антифашистское действие».
При подготовке данного доклада, являющегося результатом мониторинга за 2009 год, было принято решение сосредоточиться на преступлениях на почве ненависти (нападениях, поджогах и актах вандализма) как наиболее опасном проявлении ксенофобии. Основной акцент сделан на насилии на почве ненависти. Проявления «языка вражды» в СМИ и в Интернете практически остались за пределами этого доклада, в первую очередь в связи с недостаточностью ресурсов и отсутствием реальной возможности осуществлять системный мониторинг всего информационного пространства. То же можно сказать о мониторинге организованной политической, пропагандистской и субкультурой активности праворадикальных группировок. В дальнейшем я надеюсь найти возможность расширить мониторинг проявлений ксенофобии и на эти сферы. Помимо хроники насильственных преступлений на почве ненависти, я предлагаю вниманию читателей отдельные статьи, посвященные антисемитизму, гомофобии и мигрантофобии. Хотя антисемитизм не является наиболее острой формой ксенофобии в сегодняшней Украине, я счел необходимым поместить также обзор проявлений ксенофобии по отношению к евреям. Отдельные разделы доклада посвящены уникальным событиям, имевшим место за отчетный период – инциденту в Марганце в июне 2009 года и ксенофобии в контексте кампании по выборам президента в конце 2009 года – начале 2010 года. В этой части доклад затрагивает события по февраль 2010 года.
В Ваших руках второй мой годовой доклад о проявлениях ксенофобии в Украине, подготовленный на основе систематического мониторинга. Первый был подготовлен по итогам 2008 года и был издан в начале 2009 году на русском, украинском и английском языках. Данный доклад во много является продолжением доклада за 2008 год, поэтому я не стал повторять общую вводную информацию, предварявшую основной текст предыдущего доклада.
Мой доклад за 2008 год был первым в Украине обобщающим текстом о преступлениях на почве ненависти, написанном на базе мониторинга ксенофобии. Второй доклад, посвященный событиям 2009 года, при всех его недостатках, которые я в значительной степени осознаю, и неполноте, вызванной как методологическими трудностями, так и отсутствием материальных возможностей для организации системного мониторинга, продолжает оставаться единственным в Украине докладом о преступлениях на почве ненависти в стране. Надеюсь, ничто не помешает мне и в 2010 году продолжить эту работу.
Я хотел бы поблагодарить всех, кто помогал мне в сборе информации о проявлениях ксенофобии, однако перечислить всех поименно было бы невозможно. Материал собирался по крупицам усилиями десятков людей: региональных правозащитников – представителей организаций-партнеров УВКБ ООН, членов Коалиции против ненависти и участников электронной рассылки Diversity Initiative, активистов автономной сети групп Антифашистского действия, журналистов, представителей этнических и религиозных общин, организаций этнокультурной направленности и правоохранительных органов, госслужащих и сотрудников различных неправительственных организаций. Отдельно я хотел бы отметить помощь Максима Буткевича, Ольги Веснянки, Виталия Дудина, Александра Зинченкова, Иосифа Зисельса, Александра Мартыненко, Леонида Стонова, Юрия Чумака. Особую благодарность я хотел бы выразить Анне Некрасовой – за поддержку и понимание. Разумеется, ответственность за все ошибки и неточности остается только на моей совести.
Я буду благодарен за возможные уточнения, дополнения и замечания к тексту доклада. Кроме того, поскольку работа по мониторингу продолжается и в настоящее время, я крайне заинтересован в актуальной информации о проявлениях ксенофобии в стране. Связаться со мной можно по электронной почте vyacheslav.likhachev@gmail.com. По этому же адресу можно писать, чтобы в дальнейшем получать текущую информацию о проявлениях ксенофобии в Украине в форме ежемесячных электронных бюллетеней и тематических докладов, а также для получения информации за предшествующий период.

Преступления на почве ненависти: общая характеристика

К сожалению, одной из заметных граней в жизни полиэтничного украинского общества является ксенофобия. Нельзя сказать, что наша страна страдает этим недугом в какой-то особенно тяжелой форме, отличной от бытующей у соседей. Если сравнивать с Россией, то ситуация у нас значительно более простая, если с восточноевропейскими странами – то примерно такая же, в чем-то несколько хуже, а в чем-то – даже и лучше (в зависимости от того, по какому конкретно показателю). Но факт остается фактом: ксенофобия в украинском обществе есть. Она присутствует в массовом сознании в форме стереотипов, не осознаваемых самими их носителями; рассыпана в средствах массовой информации в разнообразном виде умеренно некорректных выражений в адрес представителей тех или иных групп, неоправданных обобщений или прямых шовинистических обвинений; используется в политическом дискурсе в хитрых многоходовых политтехнологических схемах; наконец, выплескивается на улицы в редких, но жестоких актах насилия по отношению к несчастливым обладателям «неславянской» внешности.
Хочется начать с хорошей новости: по результатам 2009 года можно констатировать, что расистских нападений, ставших по-настоящему серьезной проблемой в нашей стране за последние несколько лет, стало меньше. Это один из самых важных итогов прошедшего года.
Как всегда, когда речь заходит об абсолютных цифрах, следует оговориться. К сожалению, у нас по-прежнему нет информации обо всех расистских нападениях – слабым утешением может служить только то, что у нас есть больше информации, чем у кого бы то ни было. Государство не ведет сколько-нибудь адекватную статистику актов насилия и вандализма, совершаемых на почве ненависти.
Информированный читатель может вспомнить, что согласно совместному документу Генеральной прокуратуры и Министерства внутренних дел № 11/128 от 6 февраля 2009 года, органы внутренних дел взяли на себя обязательство обязаны вести «статистическую форму учета преступлений, совершенных на почве расовой, национальной или религиозной нетерпимости, а также результатов их расследования». Однако сегодня, спустя год, можно уверенно утверждать, что это распоряжение ни к каким результатам не привело. Единственные данные, которые удается получить в МВД – это статистика преступлений, совершаемых против иностранцев, которая слабо коррелирует со статистикой преступлений на почве ненависти. Совершенно очевидно, что не все преступления, совершаемые в отношении иностранцев, совершаются на почве нетерпимости, равно как и не все ксенофобские преступления совершаются в отношении иностранцев. Однако представители МВД почему-то упорно озвучивают именно эти цифры на любых мероприятиях, посвященных расизму и ксенофобии.
В качестве другого варианта официальной статистики преступлений на почве ненависти, которую ведут правоохранительные органы, чиновники (в том числе из МВД) часто приводят данные по уголовным делам, возбужденным по «профильной» 161-й статье Уголовного кодекса («Умышленные действия, направленные на разжигание национальной, расовой или религиозной вражды и ненависти…»). Однако одна из серьезных проблем заключается в том, что преступления на почве ненависти в Украине как правило квалифицируются не по 161-й ст. УК, а проходят как «хулиганство», «нанесение телесных повреждений» и т.п. В значительной степени это связано с крайне неудачной формулировкой статьи, затрудняющей доказательство своей правоты стороной обвинения в суде в связи с необходимостью доказательства прямого умысла. К сожалению, внесение Верховной радой изменений в текст 161-й ст. УК в 2009 году никак не облегчает ее применение на практике – депутаты усилили ответственность за совершение преступлений, предусмотренных этой статьей, но не особо задумывались над тем, как эту статью применять, и не утруждали себя тем, чтобы облегчить ее применение (я уже писал неоднократно подробно об этих изменениях в УК, когда они были приняты Верховной радой в первом чтении, см. напр. «Форум наций», № 4 (83), апрель 2009). Но было бы несправедливо списывать всю ответственность на плохую формулировку статьи уголовного кодекса. В УК есть также п.3 ст. 67-й, предусматривающий дополнительную квалификацию (в качестве отягчающего обстоятельства) тот факт, что преступление (любое!) было совершено «на почве расовой, национальной и религиозной нетерпимости или розни». Здесь нет указания на прямой умысел, дополнительная квалификация по этой статье, например, нанесения телесных повреждений, не влечет за собой передачу дела из милиции в прокуратуру (в отличие от ст. 161-й УК, которая подведомственна прокуратуре), однако 67-ю статью тоже практически никогда не применяют в интересующем нас контексте.
Возвращаясь к проблеме официальной статистики: на практике количество приговоров, вынесенных по 161-й статье УК, практически никак не связано с реальным количеством преступлений, совершаемых на почве ненависти. Даже признания задержанного по горячим следам по подозрению в совершении нападения типа «я увидел негра и решил его избить, потому, что не люблю всех неславян» (это вполне реальная цитата) не мешают квалификации преступления как «хулиганства». Многие совершенно очевидные примеры расистских нападений, имевшие место в 2009 году все были расценены милиционерами как акты хулиганства. По той же логике, разбитые надгробия на еврейском кладбище вкупе с оставленными вандалами намалеванными свастиками и написанными антисемитскими и неонацистскими лозунгами практически всегда квалифицируются так же, как и действительно не имеющий идеологического подтекста пьяный подростковый кураж, сопровождающийся ущербом для надгробных памятников вне зависимости от того, какая фамилия на них написана, или даже так же, как повреждение могильной оградки в ходе попытки вытащить ее и сдать на лом. Таким образом, и статистика возбужденных уголовных дел по ст.161 УК (или, вернее, статистика вынесенных по этой статье приговоров согласно Единому реестру судебных решений) не имеет ни малейшего отношения к реальности.
Отказ правоохранительных органов квалифицировать акты насилия и вандализма с отчетливой идеологической составляющей как преступления совершенные на почве ненависти, является серьезной проблемой сложившейся в Украине ситуации. Тесно связан с ней вопрос с наличием или отсутствием адекватной официальной статистики правонарушений, связанных с ксенофобией. Во-первых, сложившееся положение вещей – это прямое нарушение обещаний МВД, СБУ и Генпрокуратуры и обязательств перед европейскими структурами. Во-вторых, вести учет таких преступлений требует от государства общая правовая логика: преступления на почве расизма являются общественно-опасными, направленными не только конкретно против пострадавшего, но против обезличенной группы, они подрывают основу государственной системы и расшатывают устои общества, подвергая сомнению реальное равенство всех граждан (именно поэтому расистская мотивация преступления является отягчающим обстоятельством). Ну и наконец, отсутствие официальной статистики как бы легитимирует практику, когда сотрудники правоохранительных органов не квалифицируют преступления на почве ксенофобии так, как они должны были бы квалифицироваться. Представители правоохранительных органов прекрасно осознают важность этой темы – но почему-то не считают нужным ничего по этому поводу предпринимать. В качестве курьезного примера могу вспомнить случай, когда помощник министра внутренних дел на заседании Совета по этнополитике при президенте Украины вполне искренне убеждала автора этих строк, что нельзя утверждать, будто нет статистики преступлений на почве ненависти – она есть (в виде статистики приговоров по 161-й ст. УК), просто она не отражает реальной ситуации.
Таким образом, собранные КНОУ факты по-прежнему остаются единственным источником обобщенной фактической информации о преступлениях на почве ненависти – как и два года назад, когда президент в своем письме к министру внутренних дел и генеральному прокурору, призывающем к усилению борьбы с ксенофобией, был вынужден ссылаться на подготовленную мной статистику Конгресса национальных общин Украины.
Информация о нападениях, образующая в результате эту самую статистику, стекается в КНОУ из самых разных источников: из СМИ и от сотрудников правоохранительных органов, от правозащитных организаций и национальных общин, активистов антифашистского движения, от самих жертв и свидетелей преступления. Итоговая цифра за год формируется только из случаев, которые мы можем с известной долей уверенности трактовать как расистские. В эту статистику не включены гомофонные нападения, а также насильственные действия в отношении антифашистов и субкультурных оппонентов.
КНОУ проводит системный мониторинг преступлений на почве ненависти с 2006 года. По нашим данным в 2006 году в результате насилия со стороны расистов а улицах украинских городов пострадали 14 человек (двое были убиты); в 2007 году – 88 человек (скончались в результате нападений шестеро), в 2008 году – 86 (из них четверо были убиты). Жертвы – в большинстве своем выходцы из Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Кавказского региона, а также все, кто обладает нетипичной внешностью.
По имеющимся на настоящий момент данным за 2009 год (которые, безусловно, еще будут некоторое время дополняться и уточняться – к сожалению, судя по опыту, в сторону увеличения), уже можно достаточно уверенно констатировать, что нападений на почве ненависти стало более чем в два раза меньше. В течение 2009 года в результате расистского насилия пострадали 37 человек. И, слава Богу, в 2009 году ни один из случаев, которые я определяю как расистские, не закончился для жертвы летальным исходом. Правда, был как минимум один спорный случай, который я все же не включил в итоговую статистику. В докладе Государственного департамента США по правам человека в Украине упоминаются три случая убийств на почве ненависти в течение 2009 года -- однако не один из них не бесспорен и не соответствует тем критериям, по которым я определяю, было ли преступление совершено на почве ненависти.
Таким образом, в целом, по итогам года можно с некоторым облегчением констатировать: волна расистского насилия пошла на спад.
На самом деле, если посмотреть внимательнее на имеющуюся статистику, то становится очевидным, что уменьшение количества нападений на почве ненависти в 2009 году логично и является продолжением тенденции, начавшейся в апреле 2008 года. Стремительное увеличение количества случаев расистского насилия фиксировалось с осени 2006 года по весну 2008 года. Пика эта волна достигла в первые три месяца позапрошлого года (в январе – марте от рук расистов пострадало больше людей, чем за период с апреля по сентябрь). С весны 2008 года начался спад количества нападений на почве ненависти, который продолжается до сих пор. Эта динамика нелинейна, например, весной 2009 года был зафиксирован небольшой всплеск расистского насилия, но она наблюдалась и на протяжении всего 2009 года: как и в 2008 году, большинство нападений были совершены в первом полугодии Однако не нужно забывать, что, несмотря на позитивные изменения в этой сфере последних полутора – двух лет, ситуация не вернулась к положению дел пятилетней давности, когда в Украине случаи насилия на почве ненависти каждый год можно было пересчитать по пальцам.
Хочется еще раз подчеркнуть самый важный итог 2009 года: тенденция к снижению количества нападений, наметившаяся в 2008 году, получила продолжение.
Разумеется, я не могу точно указать причины такой динамики (точно так же, как сложно однозначно ответить на вопрос о причине резкого роста количества расистских нападений начиная именно с осени 2006 года). Однако определенные предположения, конечно, есть. Очевидно, что свою роль сыграли и активность правоохранительных органов, усилившаяся под давлением общественности и руководства страны к 2008 году, и вынесенные весной 2008 года показательно-строгие приговоры за расистские нападения, и повысившаяся бдительность представителей уязвимых групп, а также внутренние процессы в ультра-правой среде. У ксенофобов в течение прошлого года все больше усилий отнимали некоторые другие направления их «священной войны» со всеми, кого их больное воображение считает врагами. К концу 2009 года участились правонарушения праворадикальных активистов, имеющие гомофобскую направленность. К сожалению, очевидно, что в начинающемся 2010 году необходимо расширять сферу мониторинга и принимать в расчет не только расистские, но и гомофобные правонарушения и преступления. Хочу еще раз напомнить, что в статистике, цифры которой были приведены выше, речь шла только о людях, ставших жертвами в силу своей этнической или расовой принадлежности – в минувшем году я не учитывал акции экстремистов против представителей сексуальных меньшинств (или тех, кого правые радикалы считают таковыми, а также тех, кого правые радикалы считают поддерживающими таковых), а также против политических и субкультурных оппонентов, в первую очередь – представителей молодежного антифашистского движения («антифа»).
Нападения праворадикалов и наци-скинхедов на молодых антифашистов участились в минувшем году, особенно после случая в Одессе, когда один из молодых людей, идентифицированных национал-радикалами как «антифа» и ставших объектом атаки, защищаясь, нанес одному из нападавших смертельное ранение. Погибший, Максим Чайка, быстро стал героически-жертвенным символом не только для неонацистской среды, но и в довольно широких национал-демократических кругах – благодаря не соответствующему действительности, но обнародованному довольно оперативно одесской «Просвитой» (руководитель которой, Александр Иванченко, является также председателем одесской городской организации Всеукраинского объединения «Свобода») информационному сообщению, что молодой активист украинской патриотической организации был убит в результате нападения вооруженных боевиков одной из пророссийских организаций. Правдоподобие этой информации придавал тот факт, что ранее активисты возглавляемой местным депутатом организации «Родина» нападали на участников украинских националистических мероприятий (например, пикета ВО «Свободы») и серьезно их избивали. А далее эту же версию, при всей ее очевидной абсурдности, вынуждена была взять на вооружение СБУ – после того, как ее озвучил президент Украины Виктор Ющенко. Глава государства призвал СБУ «проверить информацию о координации деятельности «Антифа» со стороны иностранных организаций антиукраинского направления» и выразил свои соболезнования близким погибшего (смерть молодого человека в драке, безусловно, трагична и заслуживает сожаления, однако я не могу припомнить, чтобы гарант Конституции обращался с подобными соболезнованиями к близким кого-нибудь из десятка погибших жертв целенаправленных расистских нападений).
Поведение СБУ в сфере противодействия ксенофобии в 2009 году в целом было неоднозначно. Напомню, что с 2007 года в составе Службы функционирует специальный отдел, занимающийся борьбой с ксенофобией. Мне уже приходилось писать о некоторых странностях в работе Службы, слишком вопиющих, чтобы их игнорировать (см. «Форум наций», № 5 (84), май 2009). Однако тогда у меня еще была слабая надежда, что с СБУ возможен конструктивный диалог. Дело в том, что весной прошлого года тогдашний руководитель службы Валентин Наливайченко развернул активную деятельность по координации усилий различных ведомств в сфере борьбы с ксенофобией и расизмом, и выдвинул ряд казавшихся перспективными инициатив, в частности – в сфере сотрудничества спецслужбы с общественными организациями.
15 апреля прошлого года на координационном совещании руководителей правоохранительных органов В. Наливайченко обратился к Генеральной прокуратуре и в МВД с просьбой поддержать инициативы СБУ относительно противодействия общественно опасным явлениям, в частности ксенофобии. Согласно сообщению пресс-службы СБУ, этому должна была бы содействовать практика проведения совместных совещаний и семинаров правоохранительных органов с привлечением общественных неправительственных организаций.
23 апреля 2009 года прошла встреча председателя СБУ с представителями национальных меньшинств и правозащитных организаций. В ходе встречи В.Наливайченко высказал идею о создании независимой неправительственной комиссии по контролю за расследованием правоохранительными органами преступлений на расовой почве. Согласно предложению председателя СБУ, комиссию должна была тесно сотрудничать с неправительственными организациями – предполагалось, что в нее войдут эксперты, исследователи и представители национальных меньшинств. Обращаясь к журналистам после встречи, Наливайченко заявил: «Будет создана независимая неправительственная комиссия, которая будет контролировать каждое расследование правоохранительными органами, реагирование правоохранительных органов на каждое проявление ксенофобии в нашем государстве… Самое важное, что появляется независимый орган сотрудничества и контроля».
Под давлением представителей национальных меньшинств, предлагавших не откладывать дело в долгий ящик, спустя буквально несколько дней, 29 апреля, в здании СБУ состоялась первая (и до настоящего момента – последняя), пробная встреча того, что В.Наливайченко назвал «независимой неправительственной комиссией по контролю за расследованием правоохранительными органами преступлений на расовой почве». В официальном пресс-релизе СБУ, посвященном этому мероприятию, впрочем, оно было названо «очередным круглым столом общественных организаций по вопросам противодействия ксенофобии»; никакая «независимая комиссия» в документах СБУ не фигурирует). Процитирую еще раз официальный пресс-релиз СБУ: «В Службе безопасности Украины в рамках реализации предложений, высказанных участниками встречи представителей правоохранительных и государственных органов с лидерами объединений национальных меньшинств, которая состоялась по инициативе СБУ 23 апреля с.г., начата практика постоянно действующих круглых столов для определения практических путей преодоления проявлений ксенофобии в государстве». Таким образом, ни о какой «независимой комиссии по контролю» спустя шесть дней после заявления В.Наливайченко речь уже не шла. Единственным содержанием состоявшейся 29 апреля встречи были ответы представителей СБУ, МВД и прокуратуры на вопросы правозащитников и лидеров организаций национальных меньшинств (в основном – заданные ими еще 23 апреля Валентину Наливайченко). Со стороны неправительственных организаций во встрече приняли участие представители двух еврейских организаций, Конгресса национальных общин Украины и Африканского центра.
К сожалению, этот пример (особенно с учетом вопросов и претензий, высказанных мной СБУ раньше, которые я не буду сейчас повторять) наглядно иллюстрирует степень безответственности даже самой, казалось бы, серьезной государственной структуры, активно действующей в интересующей нас сфере. Безответственные заявления, свидетельствующие либо о некомпетентности, либо неправдивости говорящего; обязательства, которые сам обещающий не воспринимает всерьез и даже не старается сделать вид, будто собирается их выполнять; все это давно стало привычной частью образа нашей власти – однако всякий раз, когда приходится сталкиваться с этим на практике, удивляешься заново.
Впрочем, можно будет с легким сердцем махнуть рукой на все эти странности, если тенденция к уменьшению количества людей, реально пострадавших от рук агрессивных ксенофобов, продолжится. Возможно, в снижении количества нападений есть заслуга и СБУ, и МВД, и прокуратуры, и неправительственных организаций – по крайней мере, хотелось бы верить, что в этой сфере что-то действительно меняется к лучшему.
Однако в минувшем году в сфере ксенофобии наметились и некоторые тенденции, вызывающие беспокойство и требующие особого внимания. Я имею в виду первые проблески ультраправого терроризма (например, взрывное устройство в здании еврейского общинного центра на Волыни), всплеск ксенофобии в связи с июньскими событиями в Марганце, активное использование мигрантофобского дискурса в кампании по выборам президента Украине не только праворадикальным кандидатом, но и вполне респектабельными политиками; ни говоря уж о фактической легитимации антисемитской риторики, произошедшей в ходе минувшей избирательной кампании. Про активизацию правых радикалов на гомофобском фронте выше уже говорилось.
Ситуация меняется, и перед обществом и государством возникают новые вызовы. Для того, чтобы вторая волна насилия на почве ненависти не захлестнула страну, необходимо быть готовым к противостоянию только намечающимся сегодня тенденциям в сфере ксенофобии.