В то время я работал в Вашингтонском отделении АЕК директором по правительственным и международным делам. Это был счастливый период в моей профессиональной и личной жизни. Я получал удовольствие от работы «на переднем крае» и мне нравился город. И это делало решение вырвать свою семью из привычного окружения – я мог бы добавить, что не впервые – еще более трудным.

Имею ли я задатки, чтобы управлять большой, сложной организацией? Готов ли я пожертвовать своим имеющимся интересом ради анализа и посредничества в новой должности? Смогу ли я добывать финансовые средства, чем я до того не занимался? И как моя семья и я сумеем прижиться в Нью-Йорке, который в то время, казалось, летел в пропасть, что служило мишенью бесконечных шуток в федеральной столице, особенно со стороны тех, кто лишь недавно вырвался из страны дураков и утверждал, что у этого города нет шансов на стабилизацию?

Я колебался некоторое время, теряя сон в этот период, прежде чем сообщить Шолому Комею, тогдашнему президенту АЕК, что я соглашаюсь занять эту должность. И даже сказав да, я еще несколько недель терзался запоздалыми сомнениями.

Оглядываясь назад, это было лучшее профессиональное решение, которое я когда-либо принял. Эти прошедшие тринадцать лет были самыми вдохновляющими и наполненными в моей жизни.

Во время Бар-Мицвы принято выражать благодарность тем раввинам и учителям, родственникам и друзьям, которые помогли в том, чтобы сделать возможным этот день.

Я не мог бы даже начать перечисление всех тех лиц – и общественных руководителей, и коллег, – кому я признателен. Это перечисление заняло бы много страниц и, в результате, я мог бы обидеть кого-нибудь, неумышленно пропустив имена. Достаточно будет сказать, что, занимая свою должность, я сотрудничал с некоторыми весьма замечательными людьми и учился у них.

Вместо этого я бы хотел кое-что сказать о самой организации, начиная с основы.

Чем дольше я знаком с Американским еврейским комитетом, тем больше я восхищаюсь. Чем дольше я работаю в еврейской общественной жизни, тем больше я понимаю уникальность АЕК. И чем дольше я живу, тем больше осознаю, насколько важно, чтобы АЕК существовал для будущих поколений евреев.

Кто-то обвинит меня в идеализировании этой организации. В конце концов, я отнюдь не самый объективный человек в мире в этом вопросе. И правда, что Бар-Мицва обычно не тот момент, чтобы встать и высказаться обо всем, что есть в жизни плохого. При всем том, признавая, что АЕК несовершенная организация, которую можно совершенствовать, я не могу удержаться от его восхваления. Я достаточно долго находился в мире общественной деятельности, чтобы распознать нечто особое, когда я это вижу.

Однако я должен признаться, что, когда я впервые начал работать в АЕК в 1979 году, Я не был уверен, что сделал правильный выбор.

Я еще был в определенной степени новичком в еврейском мире, проработав всего несколько лет в ХИАС, участвуя в их деятельности по помощи беженцам в Риме и Вене. Эта работа столкнула меня только с одним аспектом в плане еврейской общественной деятельности – значительной работой по организации эмиграции и расселения, которую выполняли такие организации, как ХИАС, Американский еврейский объединенный распределительный комитет (Джойнт), Еврейское агентство для Израиля, Всемирный союз ОРТ и Система федерации в Соединенных Штатах.

Когда я впервые встретился с делегацией АЕК в Вене, на меня произвел впечатление уровень их заинтересованности, хотя я почти ничего не знал об этой организации. Мир еврейских организаций за пределами моей узкой сферы казался неофиту запутанным клубком, из которого трудно было выделить отдельные составляющие.

Делегация АЕК приехала не для того, чтобы сняться на групповых фото с беженцами. Они больше хотели услышать из первых рук от беженцев о положении в Советском Союзе и о процессе эмиграции; от нас они хотели узнать, чем они могут помочь в Вашингтоне относительно процедур допуска в страну.

Одним из результатов визита АЕК в Вену стало предложение должности. Я как следует подумал, прежде чем согласиться и переехать в Нью-Йорк. Те, кто знал ситуацию в мире организаций, почти единодушно описывали мне это учреждение как «классическое произведение» общины. Но правду говоря, мои первые годы в АЕК были не самыми легкими.

Я перешел от жизни «на острие», работы с бьющим ключом движением еврейских беженцев, которые сильно зависели от нашей помощи, в кабинет без окон в закоулке четвертого этажа. Я часто шутил, что, когда я работал в Риме и Вене, пройти из моего кабинета в мужской туалет было подвигом Геракла. Беженцы толпились в коридорах, и у многих были вопросы и просьбы, с которыми они совершенно не могли или не хотели подождать. В АЕК, напротив, не было таких трудностей при переходах из одного места в другое.

Со временем, когда изменились мои служебные обязанности, и я стал разбираться в более широких общинных слоях, я получил возможность лучше осознать особые традиции АЕК – и восхищаюсь ими. Сегодня он служит для меня образцом того, какой должна быть неправительственная организация. В частности, выделяются некоторые особенности. В стиле Шоу Дэвида Леттермэна – но, боюсь, без соответствующего юмора – я бы хотел составить свой список первой десятки (без особого упорядочения).

Во-первых, как настоящая спортивная команда, АЕК старается привлечь лучших профессионалов на каждое место.

Каждый профессиональный работник является признанным лидером в своей области, как в еврейской общине, так и за ее пределами. Среди моих сотрудников практически нет стоящих в стороне, а также практически нет соглашателей – и слава Богу. Помимо всего прочего, я должен отметить, этим можно объяснить волнующие, и даже незабываемые, дискуссии среди сотрудников. И конечно, это обеспечивает всем нам хорошие результаты при зондировании и при проверке на практике.

Во-вторых, АЕК привлекает в ряды своих общественных сотрудников подготовленных и преданных людей, которые достигли признания как в своей профессиональной, так и в гражданской деятельности.

В то время, когда в некоторых крупных некоммерческих организациях доминирующую роль играет один руководитель, который благодаря богатству или влиятельности становится солнцем, вокруг которого вращается вся организация, АЕК выделяется традициями коллективизма своих волонтеров. Конечно, среди них есть сильные личности, но они считают, что наличие других сильных личностей рядом с ними является преимуществом, а не недостатком, поскольку вместе они значительно усиливают всю организацию.

В-третьих, проблема руководства в АЕК воплощается в концепции подлинного партнерства между общественностью и штатными сотрудниками.

Тесное сотрудничество и взаимоуважение служат выражением этого партнерства как на общенациональном уровне, так и на уровне подразделений. Каждая из сторон понимает, какую жизненно важную – и незаменимую – роль играет другая сторона; каждая оставляет достаточно возможностей для другой. Кстати, когда это партнерство было нарушено на короткий период в 1980-е годы, учреждение в целом понесло серьезный ущерб, что является отрезвляющим напоминанием о том, что поставлено на карту в организационной сфере.

В-четвертых, организация признает, что она борется с одними из наиболее трудных, сложных и неудобных проблем, известных человечеству.

В мире, где слишком часто ищут легких путей и простых ответов, АЕК осознает, что просто не существует быстрых решений, по крайней мере, если речь идет о достижении наших целей – обеспечении благосостояния и безопасности еврейского народа и всеобщего распространения демократических и плюралистических ценностей.

Анализу, исследованию и обсуждению отводится центральное место в жизни этого учреждения, в сочетании с терпением, упорством и настойчивостью, необходимыми для выработки эффективной стратегии защиты интересов. Иными словами, подход АЕК состоит в том, чтобы вооружаться фактами и политическим умением, чтобы выполнить свою задачу, сохраняя при этом силы для длительной тяжелой работы.

Этот подход не раз доказывал свою ценность за последние годы. Несколько примеров: помощь в подталкивании ООН к принятию Израиля в один из пяти региональных блоков в Нью-Йорке после пятидесяти лет исключения; убеждение японского правительства отказаться от своего долговременного участия в арабском экономическом бойкоте Израиля; и оказание давления на сопротивляющееся правительство Германии, чтобы оно распространило финансовую помощь на тысячи людей в Восточной Европе, переживших Холокост.

В-пятых, АЕК всегда ставил достижение цели превыше всех других соображений.

Мы живем в мире какофонии, где те, кто не производит много шума, постоянно привлекая к себе внимание, может легко затеряться в суматохе. Но комедиантство, сценические эффекты и уровень децибелов не обязательно являются наилучшим средством измерения эффективности. На самом деле, все эти звуки, и неистовство, и самовозвеличивание, хотя, возможно, и звучат музыкой в ушах средств массовой информации, могут повредить достижению программных целей.

Способность АЕК вновь и вновь подавлять собственное «я», соблюдать осторожность и работать за кулисами по важнейшим вопросам, затрагивающим еврейский народ и Государство Израиль – в процессе этого отказываясь от публичного признания – особо примечательна.

Играл ли АЕК решающую роль в создании Национальной межрелигиозной группы специального назначения по советскому еврейству, возглавлял ли усилия всей общины по сбору миллионов долларов, чтобы поддержать юридическую победу профессора Деборы Липштадт над отрицающим Холокост Дэвидом Ирвингом, организовывал ли встречи израильских государственных деятелей с их коллегами из стран, с которыми у Израиля нет дипломатических отношений, АЕК умеет быть малозаметным или, при необходимости, совсем незаметным, чтобы служить более значительной цели. В каждом из этих случаев публичное обсуждение нашей роли в тот момент имело бы отрицательный эффект.

Это помогает объяснить, почему вышедший в отставку профессиональный еврейский деятель, проработавший десятки лет в аналогичном учреждении, говорил мне: «АЕК делал вчетверо больше работы, чем мы, однако мы претендовали на вчетверо большие похвалы и получали их только потому, что знали – вы не захотите огласки, если только для этого не будет причины».

Кроме того, это означает, что мы понимаем ценность сотрудничества с другими организациями. В самом деле, Имеется несколько еврейских организаций, с которыми мы с удовольствием поддерживаем тесные отношения и чью работу мы особенно уважаем. К сожалению, однако, соперничество в борьбе за призовое место в гонках, за благотворительные доллары и внимание средств массовой информации иногда приводит к тому, что некоторые организации ставят свои узкие интересы выше интересов общины, при этом заставляя себя поверить, что две группы интересов совпадают.

В-шестых, АЕК сочетает ценности еврейских этических учений с идеалами американской демократии и плюрализма.

Это учреждение не только много работает, стремясь продвинуться в обоих направлениях, но и обеспечивает взаимосвязь между ними.

Быть евреем, как мы считаем, означает участвовать в жизни широкого мира, в котором мы живем. Мы являемся наследниками традиции с мощными моральными постулатами:

Стремись к справедливости; помогай притесняемым, защищай сироту, заступайся за вдову (Исаия 1:17).

Что ненавистно тебе, не делай своему ближнему. В этом вся Тора, все остальное – комментарии. Иди и изучай ее (Гилель, Талмуд, трактат Шаббат 31A).

Быть американцем, как мы считаем, означает проявлять солидарность с братскими демократиями, включая Израиль, защищать права человека и человеческое достоинство дома и за границей и строить плюралистическое общество, основанное на принципах взаимоуважения и сочувствия самым обездоленным из нас.

В качестве одной из многих иллюстраций я никогда не забуду поездку делегации нескольких еврейских учреждений в Эфиопию в 1980-е годы. Основное внимание уделялось еврейской общине накануне Операции Моисей, исторического усилия помочь эфиопским евреям осуществить их извечную мечту о возвращении в Сион. Но поездка состоялась также в то время, когда голод опустошал Африку в окрестностях Сахары и, в частности, Эфиопию. Миллионы жизней были под угрозой.

АЕК настаивал, чтобы делегация посетила как еврейские селения в провинции Гондар, так и пункты питания и отделения международных гуманитарных групп, ведущих работу по помощи голодающим, таких как Католическая служба помощи, Всемирная церковная служба и Джойнт. К моему огорчению, наше предложение встретило довольно сильное сопротивление. Однако мы не только отстояли свою позицию, но, по возвращении делегации, АЕК собрал около трехсот тысяч долларов и передал их равными суммами католическим, протестантским и еврейским организациям, боровшимся с голодом.

Мы не видели противоречия между помощью братьям-евреям и солидарностью со страдающими собратьями по человеческому роду – ни тогда, ни теперь.

Как бы напыщенно это не звучало, АЕК искренне стремится быть образцовым еврейским гражданином и образцовым гражданином мира.

В-седьмых, АЕК не боится разногласий. Напротив, он приветствует дискуссионный обмен мнениями.

Сознательно привлекая в свой большой шатер широкий круг мыслящих и небезразличных людей – различного политического, религиозного, профессионального и социального происхождения, – он практически обеспечивает аргументированную, часто горячую, дискуссию по основным проблемам современности. И так должно быть.

Организации той или иной политической окраски слишком часто упускают сложности и нюансы стоящих перед ними проблем. Ощущается сильное влияние их политической предрасположенности на ход их мысли и анализа.

Многие важные проблемы публичной политики, которые стоят перед нами, на мой взгляд, отвергают упрощенные, заранее предопределенные решения, так сказать, слева или справа. Вместо этого, эти проблемы следует изучать сами по себе, нужно задавать вопросы, имеющие решающее значение, и пусть щепки летят, куда получится – иногда в сторону либералов или «голубей», в другой раз в сторону консерваторов или «ястребов», а еще в некоторых случаях в центр.

Те, кто пытаются уложить АЕК в стандартные ячейки, обычно терпят неудачу либо просто приходят к совершенно неверным выводам. Они выбирают один или два пункта, а затем пытаются экстраполировать, исходя из них, но только с тем, чтобы затем обнаружить, что не учли другую информацию, которая могла бы привести к иным выводам.

Возможно, в конечном итоге, мы похожи на теннисиста-одиночника, для которого наиболее удобной позицией является середина стартовой линии, который готов сместиться в любом направлении в ожидании подачи – или в ответ на нее, – но раньше или позже, вероятнее всего, вернется в эту центральную точку.

Называйте это духом независимости или просто признанием того, что единообразная идеологическая смирительная рубашка просто не является для нас ответом.

В-восьмых, АЕК является оазисом вежливости. В грубом и беспорядочном мире АЕК справляется со своими разногласиями точно так же хорошо, как он ведет себя в случае согласия. Расхождения по некоторым вопросам могут быть глубокими, но каждый, кто наблюдал эти сцены, уходит под впечатлением того, как наше учреждение сплачивает свои ряды после принятия решений. Люди уважают друг друга. Каждый участвующий в этом понимает, что никто из нас не может всегда настоять на своем. Удивительно, но я не могу припомнить, чтобы выходили из себя, стучали по столу или хлопали дверью, тем более – чтобы «переходили на личности».

В-девятых, АЕК обладает сверхъестественной способностью заглядывать вперед и видеть будущее, быть может, не настолько ясно, как любому из нас хотелось бы, когда речь заходит о нашем инвестиционном портфеле, но определенно в том, что касается общественных тенденций, которые нас особенно беспокоят.

И я не думаю, что это случайность. Наша организация объединяет проницательных людей, способных видеть общую картину, и активно поощряет их обдумывать – и планировать – не только то, что касается сегодняшних вызовов, но также и завтрашних.

Идет ли речь о стремлении Израиля к прочному миру, о будущем связей между Израилем и диаспорой, о характере американского еврейского самосознания, о состоянии межгрупповых отношений и создании коалиций, о благополучии заморских еврейских общин, об использовании религии и злоупотреблении ею, о защите прав человека или об опасностях, возникающих при соединении терроризма с оружием массового поражения, АЕК постоянно старается разрабатывать долгосрочные, действенные стратегии. Поступая так, мы не претендуем на то, чтобы иметь ответ на все, но, как показала история, у нас отличный опыт предупреждения еврейской общины, а, при необходимости, и более широких общественных кругов – о том, что ожидает за поворотом.

И, наконец, АЕК никогда не поддавался отчаянию.

Это в основе своей оптимистичная организация, которая верит, в соответствии с нашей иудаистской традицией, что человечество может добиться прогресса. Поверьте мне, у АЕК нет иллюзий относительно подстерегающих нас опасностей, но мы отказываемся приходить к выводу, исходя из этого, что следует отбросить надежду или что нам нужно спрятаться в раковину. Мы были свидетелями достаточно большого количества шагов вперед, иногда в результате нашей собственной работы, чтобы верить, что в нашей власти и больше.

Подытоживая все это, учреждение, с которым я связан на протяжении более двух десятилетий, является организацией, обладающей человеческими качествами – острым и живым умом, полным сострадания сердцем, позвоночником, выражающим моральное и интеллектуальное мужество, и душой, связывающей нас с прошлыми и будущими поколениями.

По случаю тринадцатилетнего юбилея моего пребывания на посту исполнительного директора АЕК – или, как я иногда говорю, главного профессионального бойца – я бы хотел воздать должное замечательному учреждению.

Американский еврейский комитет дал возможность бесчисленному количеству американских евреев иметь уважаемый и звучный голос, слышимый во властных органах всего мира, иметь влияние на ход современной истории и оставить нашим детям мир более безопасный, чем тот, который получили мы.

Прошло тринадцать лет, а я продолжаю с нетерпением и волнением ожидать каждого дня своей жизни в АЕК. Нет двух одинаковых дней. Каждый приносит новые возможности. Конечно, случаются иногда неудачи и разочарования – бывает ли работа без этого? – но, поверьте мне, их относительно немного и они случаются редко.

Наконец, я – очень счастливый человек. Мне посчастливилось иметь не одну, а две чудесных семьи – ту, в которой я живу дома, и ту, в которой я живу на работе. Это счастье!